Боковым зрением он наблюдал за Любанькой. Та уже сидела за нужным столиком и пила шампанское в обнимку с совершенно пьяным кавказцем. Пока все шло по плану.

Кирилл тоже налил себе шампанского и, томно опустив свои роскошные ресницы, поднял бокал, приветствуя предполагаемую жертву. Ему ответили — девушка взяла рюмку и повторила его жест. Они выпили, глядя в глаза друг другу.

Брюнетка закурила тоненькую сигаретку и поманила Кирилла наманикюренным пальчиком. Кирилл медленно поднялся и отправился в «малинник». Он подошел к столу и молча остановился, не в силах вымолвить ни слова.

— Люсь, ну-ка подвинься, пропусти юношу, — неожиданно хриплым голосом произнесла брюнетка.

Вертлявая худышка Люська ловко выскочила из-за стола и, слегка приобняв Кирилла за талию, подтолкнула его на свое место. Кирилл осторожно уселся на диванчик рядом с брюнеткой и, едва дыша от волнения, шепотом сказал:

— Здравствуйте.

— Девочки! А вы говорили, что здесь одно хамло и никаких принцев! — весело защебетала третья девушка. — Да это же Мэл Гибсон!

— Заткнись, — успокоила ее брюнетка. — Я — Рано. Это мои подруги — Люся и Тамара.

Кирилл молчал, вперившись в Рано.

— Эй, дядя! Ты что, глухонемой, что ли? — не унималась Тамара.

— Ага! — Кирилл подхватил шутку, и вся компания дружно расхохоталась. Кирилл наполнил бокалы: — За знакомство. Сударыня, — обратился он к Рано, — меня зовут Дима, я ваш покорный слуга. Пожалуйста, не гоните меня. Девушки, давайте дружить. — Кирилл изловчился и поднес к губам руку с браслетом. Крепление, с его точки зрения, было пустяковым, а сапфиры и бриллианты роскошными.

— Вот вам и скромник, — удивилась Люська.

Кирилл произнес несколько высокопарных фраз, Люся с Тамарой принялись было аплодировать ему, но Рано подала им незаметный знак, и через некоторое время подружки ушли попудрить носики и больше не вернулись.

— Рано, пойдемте потанцуем, — предложил Кирилл.

— Перестаньте, Дима, не прикидывайтесь пошляком. Неужели вам хочется тереться среди этого быдла?

— Но это единственная возможность обнять вас…

— Успеется. Давайте лучше поговорим. Расскажите о себе. Чем вы занимаетесь, например?

— В основном компьютерами. Но это совсем неинтересно.

— Напротив. А вдруг вы хакер? Это так романтично.

— Да что вы, ну какой я хакер? У меня своя фирма — продажа, поставки, установка и прочая дребедень…

— Ну а семья? Жена, дети?

— Видите ли, Рано, я старомоден и консервативен. Я придерживаюсь принципа, что жениться надо по любви. А я еще не встретил свою единственную. Во всяком случае, я так думал. До сегодняшнего дня. — Кирилл взял девушку за руку и стал нежно целовать ее пальчики.

Рано не сопротивлялась и только ласково спросила:

— А вон та белокурая толстушка, которая поедает вас глазами, разве это не ваша жена?

«Ах, мать твою, дура, идиотка! Дома задушу!» Кирилла слегка скривило, и он с досадой отмахнулся:

— Да какая жена?! Ну ее к черту! Это сестра моя. Увязалась за мной, в свет ей захотелось! Она считает, что если старше меня, то обязана следить за моим моральным обликом.

— Ах, вот оно что… Но, согласитесь, Дима, это как-то странно. Лучше бы она следила за своим моральным обликом. Вы только посмотрите — ведь она у Гасана на коленях сидит.

И действительно, Любка обнималась с жирным кавказцем, но при этом, грозно насупив брови, неусыпно следила за мужем.

— Да черт с ней! Забудьте! — Кирилл придвинулся к Рано, обхватил ее за тонкую талию и прошептал ей на ухо: — Дорогая моя, чудная… Пожалуйста, подарите мне один танец… Прошу вас…

Неожиданно Рано как-то выгнулась в его объятиях, положила руки ему на плечи и впилась губами в его мокрый, водочный рот. Поцелуй длился долго, она ласкала его густые волосы, он страстно прижимал ее к себе. Когда оба пришли в чувство, браслета на ее руке уже не было. После легкого замешательства Кирилл потянулся к Рано и, не выпуская ее из объятий, нежно поцеловал в уголок губ. Девушка моментально откликнулась и незаметно положила его руку себе на грудь. Развернув ее спиной к публике, Кирилл гладил ее по спине, сложив пальцы латинской буквой V.

Казалось, ничто на свете не могло разъединить их, но уже другая, чья-то посторонняя рука трясла Кирилла за плечо:

— Дима! Дима! Да очнись же ты!

Несостоявшиеся любовники отпрянули друг от друга. Рано в испуге таращилась на Любаню.

— Машка! Да что тебе от меня надо? Ты меня достала! — заорал Кирилл.

— Извините меня, — Любаня обратилась к Рано. — У нас непредвиденные обстоятельства. — Любка зыркнула на Кирилла: — Дима, отец пейджер прислал, маме очень плохо. Он «Скорую» вызвал. — Любаня мялась и грызла ноготь на большом пальце.

— Ах ты, господи! — всполошился Кирилл. — Марья, иди вниз, получи одежду, я сейчас.

Любку не надо было упрашивать. Она исчезла в дверях.

— Дорогая моя, чудная, роскошная женщина! — шпарил Кирилл раз и навсегда выученным монологом Вершинина. — Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной. — Он выхватил у Рано сигарету, сделал одну затяжку и загасил окурок в ее тарелке. — Изумительная будет жизнь…

— Дима, но она же врет! — вскрикнула Рано. — Это как-то связано с вашим моральным обликом?

— Светлая, чудная! Здесь темно, но я вижу блеск ваших глаз! Мать после второго инфаркта, неделю назад из больницы выписалась. Можно я вам позвоню?

Кирилл почти рыдал. Ошеломленная Рано протянула ему визитку, Кирилл схватил ее, на прощание поцеловал смуглую ладонь и смылся.

На улице их уже ждали. Четверо крепких мужчин окружили парочку плотным кольцом и оттеснили к близстоящему джипу. Дверца открылась, и Кирилла запихнули в машину на заднее сиденье. Трясущуюся, мгновенно описавшуюся от страха Любаню удерживали на улице.

— Ну что, Кирюша, допрыгался ты… — раздался низкий мужской голос с переднего сиденья.

Кирилл затравленно молчал.

— Для начала давай сюда бронзулетку. — Перед носом у Кирилла возникла широкая ладонь в лайковой перчатке.

Кирилл безропотно отдал браслет.

— На эти твои финты в «Космосе» и «Метрополе» мы смотрели сквозь пальцы. Смешно даже было. Кхе-кхе… — закашлял бас. — Ловкость рук, конечно, отменная, а вот соображалки-то нету…

— Да что я сделал-то? — взъерепенился Кирилл. — Чего вы, а?

— Ты, мальчик, совсем глупый. То, что твоя жена Гасана обчистила, так это она молодец, честно отработала. От него не убудет. Считай, он за сиськи ее заплатил. А вот куда ты сунулся, хрен на льдине…

— Я понял. Я больше не буду, — просто сказал Кирилл.

— Конечно, не будешь, — тоже просто ответили ему.

— Ну, так я пойду? — наивно поинтересовался Кирилл.

— Конечно, иди.

Кирилл дернулся к дверце, но замки щелкнули, похоронив его надежды.

— Через неделю принесешь пять тысяч баксов. Это тебе в назидание. А теперь иди.

Замки открылись.

— Да вы что?! — Кирилл не сдвинулся с места. — Где же я возьму? Да мне же за всю жизнь столько не заработать!

— Тебе — да. А вот жена…

— Да что она может-то в своем ларьке?

Рука в перчатке стукнула согнутым пальцем в окошко, и через секунду полуобморочная Любанька уже сидела рядом с мужем.

— Значит, так, голуби. Есть три пути. Первый — через неделю пять тысяч баксов. Второй — опять же через неделю все пять ларьков мадам Галдиной должны быть выкуплены на твое имя. — Жирный палец ткнул Любаньку в грудь.

— Как выкуплены? На какие шиши? — вступился за жену Кирилл.

— Последняя цена — восемь тысяч долларов.

— Ой… — Любанька тихо заскулила.

— Не дергайтесь. Бабки подвезут.

— То есть нам платить не надо? — уточнил Кирилл.

— За эту операцию не надо. Вот если она сорвется, то с вас, голуби, пять тысяч баксов. Или третий путь.

— А он какой? — заикаясь, вымолвила Любка.

— Ногами вперед. Причем всей семьей. Расходы на панихиду берем на себя. До скорого.

Дверцы распахнулись, и Любаньку с Кириллом выбросили на снег.