И, развернувшись на каблуках, Лиза направилась к выходу.

— Эй, дядь! — окликнула она в дверях какого-то мужичонку. — У вас что, перерыв, что ли?

— Да нет, конец уже, один дубль остался. Смена до десяти.

Лиза взглянула на часы — оставалось двадцать минут. Она вышла со студии, без труда определила на стоянке подержанный николаевский «Гольф», села в свою «шестерку», отъехала чуть дальше к троллейбусной остановке и стала ждать.

«Я сегодня же узнаю, где прячется этот подонок. Теперь она не может не поехать к нему».

Спустя полчаса Лиза увидела выпорхнувшую из дверей Николаеву. В спешке та даже не смыла грима, так и бежала к машине в припадке красоты.

Лиза пропустила ее «Гольф» вперед, переждала еще две машины и пристроилась в хвост. Оленька жила где-то на Новослободской, но она проскочила поворот на Сущевку, и обе машины понеслись по проспекту Мира. Успешно миновав Садовое кольцо, они выехали на Ленинский проспект.

Лизе становилось все интереснее. Она уже была уверена, что Николаева едет к Кириллу. Они промахнули почти весь Ленинский и в самом конце его свернули налево — на улицу Миклухо-Маклая.

«Значит, их гнездышко, а точнее — логово, в Беляеве. Ну что ж, надежно и глухо, только я все равно их вычислила», — злорадствовала Лиза.

После автобусного круга Оленька свернула налево во двор шестнадцатиэтажной башни. Лиза проехала мимо и, чтобы не привлекать внимания, запарковалась у соседнего дома. За это время Николаева уже успела процокать к единственному подъезду. Она быстро набрала код, и дверь за ней захлопнулась.

Лиза несколько секунд постояла перед кодовым устройством и различила три наиболее стертые цифры. Несколько раз она нажимала кнопки в разных комбинациях, но это не дало результата. Тогда она попробовала нажать одновременно. Дверь открылась. Судя по тому, что лифт стоял на первом этаже и из подъезда никто не выходил, Лиза сообразила, что за это время Оленька могла подняться не выше второго этажа. Эта эстетка придерживалась принципа, что если ходить пешком, то можно ноги до жопы стереть.

«Это уже кое-что». Лиза решила обойти дом под окнами.

Первые три окна были наглухо закрыты, видимо, в квартире никто не жил. Пригнувшись, Лиза повернула за угол. К счастью, палисадник был густо засажен кустами сирени и жасмина, поэтому с улицы могли и не заметить ее странных маневров. Не успела она сделать и двух шагов, как из следующего окна на первом этаже, приоткрытого, раздался пронзительный Оленькин вопль:

— Нет, говорил! Говорил! Сказал, что ушел от нее, что вы разводитесь!

— Чего орешь? Раз сказал — значит, разводимся.

Никогда еще Лиза не была так рада услышать этот ненавистный ей голос. Она не могла понять, почему Кирилл так безоглядно нравился женщинам, чем он их брал. Лично ей он никогда не был симпатичен, к хлыщам такого сорта она всегда испытывала патологическую брезгливость. Она просто не обращала на него внимания, что, безусловно, сильно задевало его. Теперь же она ненавидела в Кирилле все — его мокрые тонкие губы, вечно липкие руки, наглый взгляд. Он напоминал ей тупого, самодовольного барана.

Это случилось два года назад. Отмечали юбилей «Атлантиды». Ресторан решили не заказывать, торжество должно было стать «семейным», и роскошные столы накрыли в банкетном зале агентства.

Народу было немного, но пригласили, естественно, только особо важных персон. Поздравить Ревенко приехали народные артисты, кинозвезды, известные журналисты, теледивы и нужные чиновники из Министерства культуры.

Как всегда, сначала все было чинно и официально. Но все понемногу набрались, нахохотались на капустнике, организованном Вихровичем, расслабились и разбрелись по интересам.

Лиза в капустнике не участвовала, в ее обязанности входило развлекать мужчин беседой и непременно позировать всем фотографам на втором плане у Ревенко.

Мама Люба была сама любезность и сплошное очарование. Шикарный костюм от Лагерфельда скрывал ее расплывшуюся фигуру, она расточала ослепительные улыбки и с удовольствием давала многочисленные интервью, делясь творческими планами агентства и своих «птенцов». И в подтверждение ее слов «птенцы» вились вокруг нее, изображали самую нежную любовь, бесконечную благодарность и искреннее восхищение своей патронессой.

Естественно, ей было не до своего красавца-муженька. Тот быстро напился, и его потянуло к девочкам. Но никто не хотел с ним связываться, тем более на глазах у «мадам». Одна только Богачева смотрела на него с немым обожанием. Она увивалась за ним хвостом, поднося то зажигалку, то рюмку. Она преданно смотрела ему в глаза, иногда о чем-то канючила сквозь девичьи слезы. Ее обхаживания явно досаждали Кириллу. Он прихватил ее пару раз за задницу, но тем дело и кончилось. Грубо отшив ее, Кирилл подвалил к Лизе:

— Чикина, пойдем со мной, я тебя… это… — он глупо осклабился.

— С ума сошел?! Отвали!

— Это… уведомить хочу… Дело есть. — Из внутреннего кармана он достал плотно сложенные листы бумаги, помахал ими у Лизы перед носом и тотчас же спрятал обратно. Рыгнул, а потом пропел: — Это новенький контра-а-а-акт… А ты не знаешь ничего-о-о… Но могут Богачевой дать, там один такой пунктик есть…

— Что ты мелешь? Какой контракт? У меня сейчас работы полно, не разорваться же мне, — отбоярилась Лиза. Но что-то в его предложении зацепило ее. — А что за пунктик?

— Пойдем отсюда куда-нибудь. Я здесь не могу. Я эти бумажки у Любки спер, тебе первой хочу показать.

Любопытство было настолько велико, что Лиза согласилась.

Они потихоньку вышли из зала, поднялись на второй этаж в бильярдную, но там Мельницкий разделывал в пух и прах продюсера Пупкова, и за этой битвой наблюдали еще человек пять.

— Давай сюда! — Кирилл схватил Лизу под руку и втолкнул в соседнюю дверь.

Они оказались в кромешной темноте в танцклассе. Это было небольшое помещение, оборудованное зеркалами и балетным станком. Два раза в неделю «птенцы» здесь занимались с хореографом.

— Ну, что там за контракт? — Лиза потянулась к выключателю, но достать до него не успела.

Через секунду она билась под ним на деревянном полу. Еще через пять минут все было кончено.

— Считай, что сделка состоялась. Надеюсь, тебе понравилось, — застегивая брюки, довольно произнес Кирилл.

— Ты, сволочь, — Лизу трясло, — да я тебя по стенке размажу!

— Ну да? — Кирилл слегка пнул ее в живот. — Интересно, как?..

— Завтра же все расскажу…

— Давай, давай. А лучше прямо сейчас. А я скажу, что пьяный был, и ты сама меня домогалась. Твое слово против моего. Кому Любаня поверит?

Лиза не сомневалась, кому поверит Любаня. Она промолчала.

Кирилл вышел, и не успела Лиза привести себя в порядок, как снизу донеслось его похабное ржание.

Используя этот гнусный шантаж, он еще два раза заставил ее переспать с ним. Вскоре она ему надоела, и он сам оставил ее в покое. Но она не забыла и не простила.

И вот наконец такой шанс! И ему отомстить, и себе помочь. Лучшего варианта просто не придумать!

С колотящимся сердцем Лиза продолжала слушать чужой разговор, доносящийся из окна.

— А чего же она тебя ищет?! — Оленька перешла на визг. — И меры принимает?

— Да с чего ты это взяла? Кто тебе эту хрень навешал? Я же сказал ей, что ухожу от нее!

— Да вся «Атлантида» на ушах! Выходит, она не знает, где ты… Ты у меня просто отсиживаешься!

— Да пошла она! Я не обязан ей докладывать! Где хочу, там и живу. Сказал же тебе — мы раз-во-дим-ся!

Но Оленьку было не остановить:

— А почему на тебя в розыск подали?! Тебя менты по всей Москве ищут. С ними ты тоже разводишься?!

— Менты?! — Кирилл дал петуха. — Очумела?

У Лизы над головой хлопнуло закрывшееся окно. Разборка продолжалась, но слов было уже не разобрать. Но услышанного было вполне достаточно. Лиза тихонечко выбралась из своего укрытия, запомнила номер дома и уехала.

Любка отчаянно замерзала. Этот придурок, ее сменщик Володька, недоученный пэтэушник, сжег обогреватель. У него не хватило ума позвонить ей и предупредить, чтобы она захватила из дому свой. И вот теперь ей предстояло до восьми утра сидеть в арктическом холоде и зарабатывать воспаление легких. Чтобы хоть как-то согреться, Любанька открыла бутылку «Столичной» и попивала водку, тоскливо глядя в экран черно-белого телевизора «Юность». Покупателей почти не было, да Любаньке было и не до них.