Что уж было говорить о посторонних людях — на улице она подпускала к Насте только собачников, на всех же остальных злобно щерилась и рычала, готовая к броску. Лаки была единственным настоящим другом Насти.

Собака, безусловно, скрашивала ее одиночество, но Настя, привыкшая к шумным компаниям и многочисленным друзьям, откровенно страдала в добровольной изоляции.

Изредка позванивал Бархударов, жаловался, что Ирка его бьет, и приглашал ее сниматься вместе с ним в массовках на «Мосфильме».

Там, конечно, было весело и интересно, и даже небольшие деньги все-таки платили, но Настя не решалась.

— Понимаешь, Бархударов, я боюсь, что мужу это не понравится… — робко призналась как-то она в ответ на его очередной зов засветиться на студии.

— А что такого? Тем более сама говоришь, его сутками не бывает дома, ты ему не говори, он и не заметит, — не понял Бархударов.

— Видишь ли, он у меня работает в таком месте… Не приведи господи на работе узнают, что его жена в массовках снимается.

— Да кому какое дело?! Пошли они все на хрен! Что же это за место такое? — возмущенно заорал Бархударов.

— Он у Ревенко работает, в «Атлантиде», — раскрыла тайну Настя.

— Что?! — охренел Бархударов. — И ты молчала? Да ты, матушка, дура, а муж твой — лопух!

— Если ты намерен оскорблять мою семью, то можешь больше не звонить! — встала в позу Настя.

— Эй, эй, подожди, да ты послушай. «Атлантида» — это ж гигант. Поговори со своим Витьком, пусть Ревенко воткнет тебя в институт, ей же это ничего не стоит. И в свое агентство поставит на учет. И будет у тебя, мать, сало в шоколаде. А при случае и про меня ей потом намекнешь…

— Ты, Бархударов, наверное, совсем там с ума сошел со своей Иркой. Так дела не делаются.

— Это не я, а ты с ума сошла. Только так дела и делаются. Это называется «связи». Ну, бывай, подруга, и не будь дурой. Пока.

По зрелом размышлении Настя пришла к выводу, что Бархударов все-таки прав.

Ну в конце концов, что она теряет, если поговорит с мужем насчет института? Вот когда он ей откажет, тогда у нее будет веское основание сдаться в массовку. Это и деньги, и хоть какое-то развлечение. Она может там сниматься под своей девичьей фамилией, и никто ничего не узнает.

Укрепившись в этой мысли, Настя едва дождалась вечера. К счастью, Виктор вернулся не поздно, и даже в весьма благодушном настроении. Схватил Настю в охапку и закружил ее по комнате. Лаки, завороженная всеобщей радостью, прыгала на Виктора и пыталась лизнуть его в лицо. Виктор обхватил ее за мощную холку и поцеловал в холодный кожаный нос.

— Настена! Поздравь меня, а точнее, нас! — Виктор был совершенно счастлив.

— У тебя будет ребенок? — глупо пошутила Настя.

— Да ну тебя! — Виктор опустил жену на тахту и уткнулся лицом в ее плоский живот. — Настена, ты выслушай… Вот черт! — Он запрокинул голову и, глядя в бездонные Настины серые глаза, вдруг стал серьезным. — Мы теперь и это сможем себе позволить.

— Но я пока не хочу… — растерялась Настя.

— Молчи и слушай, — перебил ее Виктор, потянулся за сумкой и ловким жестом фокусника извлек оттуда бутылку шампанского. В предвкушении приятного вечера с мужем Настя сбегала в кухню, принесла хрустальные бокалы. Они выпили.

— Да что случилось-то? Говори, не томи, — не терпелось Насте.

— А вот что! — Виктор закинул руки за голову и блаженно упал на подушки. — Сегодня я припугнул Ревенко, что перехожу в таксопарк, и она сразу, заметь — сразу, мне пятьдесят баксов прибавила!

Настя ошарашенно уставилась на мужа, даже не зная, что сказать. Он это молчание понял по-своему, жадно осушил еще один бокал и громко рассмеялся:

— Ну что же ты, а? Пей, моя хорошая!

— Витя-а-а… — тоскливо протянула Настя. — Ты что же думаешь, что на пятьдесят долларов можно ребенка заводить?.. — Настя встала и отошла к окну. Не глядя на мужа, она тихо произнесла: — И это все твои новости?

Воцарилась тишина. Виктор взял жену за руку и усадил ее рядом с собой.

Оба неловко молчали. Виктор обнял Настю за плечи, прижал ее к себе и зашептал ей на ухо:

— Родная моя, хорошая. Ну что ты, не расстраивайся, все будет в порядке, ведь это только начало, я потом из нее еще выжму, обещаю тебе…

— О господи! — оттолкнув Виктора, взорвалась Настя.

Слезы хлынули из нее потоком, она уперлась в колени острыми локтями и, раскачиваясь на тахте, кричала сквозь рыдания:

— Витенька, ну какой же ты у меня дурачок!.. Эта дрянь просто использует тебя! Она бросает тебе мелкие подачки, а ты и этому рад!.. Уж лучше в таксопарк, чем такое унижение…

Никогда еще Виктор не видел свою жену в подобном состоянии, впервые она открывалась ему с новой, неприятной ему стороны.

— Насть, да ты что?.. — отстранился от жены Виктор. — Ты это из-за денег, да? Из-за каких-то дерьмовых денег? — Виктор отполз к стене. — Ты же раньше была всем довольна. У тебя же все есть!

— Да что у меня есть-то?! — Настя опять отскочила к окну. Ее несло. — Пустая квартира, собака, телевизор да приходящий муж, который обо мне ничего не знает — о чем я думаю, чего хочу, как я вообще тут одна…

— И чего же ты хочешь? — спокойно, нараспев спросил Виктор.

— Хочу, чтобы твоя Ревенко устроила меня в театральный институт и взяла в свое агентство в качестве актрисы! — неожиданно для себя выпалила Настя.

Виктор ничего не ответил и, несмотря на все Настины запреты, закурил прямо в комнате. Настя молча поставила перед ним пепельницу и повернулась к нему спиной, уставившись во двор.

В наступившей гробовой тишине резко зазвенел телефон. Виктор снял трубку:

— Да… Да, Любовь Николаевна, да… Я понял. Выезжаю.

Настя даже бровью не повела.

Уже в дверях Виктор обернулся и спокойно сказал:

— Насчет института мысль неплохая, а насчет агентства даже и думать не смей.

Он хлопнул входной дверью, и Настя осталась одна.

Радуясь своей маленькой победе, она допила шампанское и легла спать в обнимку с Лаки.

Виктор сдержал обещание. И уже через неделю Настя училась в вожделенном театральном институте, правда, не на актерском, а на экономическом факультете, постигая профессию директора театра и продюсера, экстерном сдавая зачеты за первый семестр.

В последующие два года жизнь протекала ровно, без особых потрясений. Пока Настя училась, она даже не хотела слышать о детях, и Виктор не настаивал. Он был счастлив, что Настена при деле, увлечена учебой и последующим карьерным ростом. А что касается детей, о которых Виктор так мечтал… Так ведь они еще такие молодые, вся жизнь впереди, успеется.

Зарплату Виктору Ревенко не прибавила и Настю, разумеется, на актерский не перевела. И Настя как-то сама собой успокоилась и свыклась с мыслью, что она станет театральным администратором, а если повезет — то и продюсером какого-нибудь замечательного проекта. В этом деле у нее обнаружились недюжинные способности, и поле применения их было огромным. Все было просто преотлично. До сегодняшнего дня. Но сегодня Настя поняла, что вся их с Виктором размеренная и уютная жизнь в одночасье рухнула и они больше никогда не увидятся.

От сильно стянутой повязки болела голова и нестерпимо резало глаза. Но снять ее было невозможно, так как руки сковывали наручники, к тому же бандитская нога в тяжелом кованом ботинке плотно прижимала Виктора к полу джипа. Над ним двое качков стиснули худенького Коляна на заднем сиденье, но он пытался хорохориться:

— Ребята, да вы что? Хоть руки-то освободите, больно же!..

— Потерпишь, — было ему ответом.

— Нет, ну правда же, если вы из-за денег нас взяли, так можете не волноваться, мать заплатит, никуда не денется.

— Это точно, никуда она не денется, — хмыкнул один из бандитов. Остальные дружно заржали. — А пока лучше помолчи. Это в твоих же интересах.

Джип мчался по шоссе, притормаживая у постов ГИБДД. Будучи профессиональным водителем, Виктор прикинул время и скорость и предположил, что проехали они уже километров пятьдесят, причем по Ленинградке, никуда не сворачивая. Виктор сделал вывод, что едут они из города, в сторону области.