— Вот, Пьетро, моя жена; ты знал и знаешь, как я люблю ее. Я не могу жить без нее, как тело не может жить без души. Я принес с собою ядовитую змеиную настойку, которая меньше чем в час убивает человека. Я выпил ее с радостью, чтобы лечь мертвым рядом с той, которая при жизни была мною столь любима. И если нам не суждено было при жизни быть вместе, зато мертвый я буду покоиться рядом с ней. Видишь эту бутылочку? Здесь был ядовитый настой. Если ты помнишь, мне дал его в Мантуе тот человек из Сполето, который держал живых гадюк и других змей. Бог в своем милосердии да простит мне содеянное, ибо я убил себя, не желая его оскорбить, а чтобы не жить без моей милой супруги. И если ты видишь на глазах моих слезы, не думай, что я плачу, жалея себя, ибо должен умереть молодым; я плачу от горя по усопшей, которая была достойна счастливой и безмятежной жизни. Передай это письмо отцу моему. Там все мои посмертные желания, как относительно гробницы, так и моих людей, что остались в Мантуе. Тебе же, как своему верному слуге, я отписал столько, что тебе не придется больше служить. Я уверен, что отец мой полностью исполнит то, о чем я его прошу. Теперь я чувствую, что смерть близка, ибо яд разливается по моему телу и я слабею. Подержи же крышку и помоги мне лечь рядом с моей любимой.

Пьетро был в таком отчаянии, что, казалось, сердце у него разорвется в груди от бесконечной муки, которая его терзала. Много слов сказал он своему господину, но все было напрасно, ибо от этого яда спасения никакого не было, а он уже разлился по всему телу. Ромео взял Джульетту на руки и, без конца осыпая ее поцелуями, ждал своей неминуемой смерти, приказав Пьетро опустить крышку гробницы. Тем временем Джульетта проснулась, ибо действие порошка уже кончилось. Ощутив поцелуи, она решила, что за ней пришел фра Лоренцо, чтобы отнести ее в келью и, охваченный плотским вожделением, держит ее в своих объятиях.

— Что вы, фра Лоренцо, — удивленно сказала Джульетта, — а Ромео вам так доверял! Оставьте меня.

И стараясь вырваться из объятий, она открыла глаза, увидела себя на руках Ромео, тут же узнала его, хотя он был одет на немецкий манер, и воскликнула:

— Боже мой, ужели это вы, жизнь моя? А где фра Лоренцо? Почему вы не уносите меня подальше от этой могилы? Ради бога, бежим скорей отсюда!

Ромео, увидев, что Джульетта открыла глаза и заговорила, убедившись воочию, что она жива, ощутил в одно и то же время радость и невыразимую скорбь и, обливаясь слезами и прижимая к груди свою дорогую жену, сказал:

— О жизнь моей жизни и душа моего тела, может ли быть на свете человек счастливее меня в эту минуту, когда я держу вас в своих объятиях, живую и здоровую, будучи прежде твердо уверен, что вы скончались? Но чья мука может сравниться с моей и чье наказание может быть суровее моего теперь, когда я чувствую, что пришел конец печальным дням моим и жизнь моя угасает, а я больше, чем когда-либо, мог бы наслаждаться жизнью. Мне осталось прожить на свете лишь полчаса, и это все. Разве сочетались когда-либо в одном человеке столь безумная радость и бесконечная скорбь, как во мне в этот миг? Я счастлив безмерно и полон, радости, что неожиданно вижу вас, нежная моя супруга, живой, вас, которую считал мертвой и так горько оплакивал. Но я чувствую бесконечную скорбь и муку, которой нет равной, зная, что мне уже не придется видеть вас, слышать ваш голос и проводить с вами время, наслаждаясь вашим обществом, столь для меня желанным. Поистине радость видеть вас превосходит тоску, что меня терзает; однако близится час, когда мы должны навеки расстаться; я молю всевышнего, чтобы те годы, что он отнимает у моей несчастливой юности, он прибавил к вашим, и вам дозволено было бы долго и счастливо жить, я же ощущаю, что жизнь моя уходит.

Джульетта, слушая то, что говорил ей Ромео, совсем почти очнувшись от сна, сказала ему:

— Что это за слова, синьор мой, вы произносите? Хорошо же ваше утешение! Значит, вы приехали из Мантуи, чтобы сообщить мне столь приятную новость? Что с вами?

Тогда несчастный Ромео поведал ей, что выпил яд.

— О горе мне, горе! — воскликнула Джульетта. — Что слышу я! О я горемычная! Разве фра Лоренцо ничего не сообщил вам о том, что мы с ним порешили? Он же мне обещал, что напишет вам обо всем.

Тут безутешная молодая женщина, полная горькой скорби, рыдая, почти обезумев от отчаяния, рассказала подробно, как она и падре решили уберечь ее от мужа, которого отец прочил ей. После этих слов скорбь Ромео стала еще безмерней. И тем временем как Джульетта сетовала на их несчастную судьбу, взывая к небу, звездам и всей вселенной — суровой и бесчувственной, Ромео заметил мертвого Тебальдо, которого он убил несколько месяцев назад, как вы уже слышали, и, обратившись к трупу, сказал:

— Тебальдо, где бы ты ни был, знай, что я не хотел тебя оскорбить. Я вмешался в ссору, чтобы прекратить ее и уговорить тебя увести твоих людей, а своих заставить сложить оружие. Но ты, кипя гневом и старинной ненавистью, не захотел внимать моим словам, а вероломно напал на меня. Ты вынудил меня схватиться за оружие, я потерял терпение и не мог отступить, но я лишь защищался, это твой злой рок захотел, чтобы я убил тебя. Теперь я прошу прощения за то, что я причинил тебе, тем более что я породнился с тобой, женившись на Джульетте. Если ты жаждешь мести, то теперь ты отомщен. Разве может быть большая месть, чем видеть, что твой убийца в твоем присутствии принял яд, и добровольно здесь умирает, и рядом с тобой будет погребен? Если при жизни мы были врагами, то после смерти будем мирно покоиться в одной гробнице.

Пьетро, внимая этим горестным речам мужа и стенаниям жены, безмолвно стоял, словно мраморная статуя, не веря ни своим глазам, ни ушам, считая, что все это лишь сон, и был столь ошеломлен, что не знал ни что говорить, ни что делать. Бедняжка Джульетта, страдая более всякой иной женщины, предаваясь безмерному отчаянию, наконец сказала Ромео:

— Богу не было угодно, чтобы мы жили вместе, пусть же он позволит мне умереть и быть похороненной вместе с вами. Знайте же (да исполнится воля его!), отныне я никогда с вами не расстанусь.

Ромео снова сжал ее в объятиях и ласково стал умолять, чтобы она не горевала и думала не о смерти, а лишь о жизни, ибо он отойдет в иной мир успокоенный, если будет знать, что она жива, и еще много-много слов говорил он ей. Постепенно он стал слабеть, взгляд его затуманился и силы начали его оставлять. Он не мог уже держаться на ногах и, весь поникнув, опустился на землю; печально глядя в лицо своей страдающей супруге, он прошептал:

— Увы, жизнь моя, я умираю…

Фра Лоренцо по какой-то причине не хотел перенести Джульетту в келью в ту ночь, когда ее похоронили. На следующую ночь, видя, что Ромео не появляется, он взял преданного монаха и нужные инструменты, чтобы открыть гробницу, и подошел к ней в тот момент, когда Ромео расставался с жизнью. Увидя гробницу открытой и узнав Пьетро, он сказал:

— Доброго здоровья, а где же Ромео?

Джульетта, услышав голос монаха, подняла голову и сказала:

— Бог да простит вас! Хорошо же вы исполнили обещание послать письмо Ромео!

— Я послал письмо, — ответил монах, — я поручил его отвезти фра Ансельмо, которого ты знаешь. А почему ты мне это говоришь?

Горько плача, Джульетта сказала:

— Подите же сюда и вы узнаете все.

Падре приблизился и, увидев Ромео, в котором жизнь едва-едва теплилась, сказал ему:

— Ромео, сын мой, что с тобой?

Ромео открыл помутневшие глаза, признал его и тихо молвил, что он поручает ему Джульетту, а ему уж не нужны более ни советы, ни помощь; он раскаивается в своих грехах и просит прощения у господа и у падре. С большим трудом несчастный Ромео произнес эти последние слова, судорожно хватаясь за грудь, уже неподвижную, закрыл глаза и умер.

Как велико и невыносимо было горе безутешной супруги, у меня не хватит мужества вам рассказать, но тот, кто сам поистине любит, пусть подумает об этом и представит себе столь ужасающее зрелище. Она отчаянно убивалась, бесконечно проливая слезы, напрасно повторяя любимое имя, потом в великой скорби упала на бездыханное тело мужа и долгое время оставалась совершенно неподвижной. Падре и Пьетро, опечаленные сверх всякой меры, делали все возможное, чтобы привести ее в чувство. Придя в себя и ломая руки, Джульетта дала волю слезам и столько их пролила, сколько не выпадало на долю ни одной женщине; целуя мертвое лицо Ромео, она сказала: