Однажды в компании ученых людей порицали безумную страсть тех, кто тратит столько трудов и забот на поиски и на собирание драгоценных камней. И кто-то сказал: «Правильно Ридольфо ди Камерино уличил в глупости герцога Анжуйского, направлявшегося в Неаполитанское королевство[120]. Ридольфо прибыл в его лагерь, чтобы повидаться с ним, и герцог показал ему очень дорогие вещи, в том числе жемчуг, сапфиры, карбункулы и другие камни, имеющие большую ценность. Посмотрев на них, Ридольфо спросил, что стоят эти камни и какой они приносят доход. Герцог отвечал, что ценность их очень велика, но что дохода они не дают никакого. Тогда Ридольфо сказал ему: «Я вам могу показать два камня, которые стоят десять флоринов, но которые ежегодно приносят мне двести». И повел герцога, удивленного его словами, к своей мельнице, где показал ему два жернова и сказал, что эти два камня превосходят его драгоценности по — пользе и приносимому ими доходу».

Однажды лисица, проголодавшись, решила обманом завладеть курами, которые под предводительством петуха взобрались на вершину высокого дерева. Лисица не могла на него взлезть. Поэтому она с ласковым видом подошла к петуху, любезно его приветствовала и спросила: «Что ты там делаешь на верхушке? Разве ты не слышал свежих новостей, столь приятных для нас?» — «Нет, не слышал, — отвечал петух. — Расскажи нам о них». — «Я торопилась прийти сюда, чтобы тебе их сообщить. Состоялся совет всех животных, на котором было решено, что будет заключен постоянный мир между ними. Отныне никто из животных не должен бояться других. Должны прекратиться взаимные козни и обиды. Все должны наслаждаться миром и согласием. Всякий может идти в полной безопасности, куда хочет, хотя бы один. Поэтому спускайтесь вниз и отпразднуем торжественный день». Петух понял коварные замыслы лисицы. «Ты приносишь, — сказал он, — благую весть, приятную для меня». И, вытянув шею, он поднялся на ногах, делая вид, что ему хочется видеть дальше, и притворяясь удивленным. «Что ты высматриваешь?» — спросила лисица. «Я вижу, — отвечал петух, — двух собак, которые несутся сюда во весь дух, с разинутой пастью». Тогда лисица сказала, дрожа: «Прощайте, мне нужно бежать, пока они не подоспели». И пустилась в бегство. «Чего же ты бежишь? — спросил петух. — Разве ты боишься? Ведь мир заключен. Страшиться нечего». — «Я не уверена, — ответила лисица, — что собакам известно постановление о мире». Так обману был противопоставлен обман.

Сравнение Пьетро де Эги[121]

Во Флоренции во время одной из городских смут, когда среди граждан шел бой из-за формы правления и сторонник одной из партий был убит противниками среди страшного шума, некто, стоявший в отдалении, видя обнаженные мечи и людей, бегающих во все стороны, спросил у соседей, в чем тут дело. Один из них по имени Пьетро де Эги сказал: «Тут распределяются городские должности и службы». — «Очень дорого они стоят, — заметил тот, — и не хочу я их». И сейчас же ушел.

В папском дворце обедало несколько человек, в том числе и секретари. Речь зашла о невежестве тех, чье знание и ученость покоятся на писаных формулах, которые не вникают в существо, а лишь говорят, что так написано в документах, оставшихся от предков. Карло из Болоньи, человек очень остроумный, сказал по этому поводу: «Эти люди очень похожи на одного нотариуса, моего земляка (он сказал и имя). Однажды к нему пришли двое клиентов для заключения договора о продаже. Он взял перо и начал писать, спросив, как их зовут. Один сказал, что его имя Джованни, другой — что Филиппо. Тогда нотариус сейчас же отвечал, что инструмент (так у них называется нотариальный акт) не может быть совершен между ними. Когда они спросили почему, он ответил: «Нужно, чтобы продавец звался Коррадо, а покупатель Тито (ибо только эти имена он нашел в своих формулах), иначе контракт не может быть заключен и не получит законной силы». Когда они начали ему говорить, что они не могут переменить свои имена, он продолжал настаивать на своем отказе, ибо в формулах его было так написано. Так как они не захотели менять имена, он их прогнал. Оставив этого глупца, который счел бы себя виновным в подлоге, если бы изменил имена, значившиеся в его формулах, они пошли искать другого нотариуса».

После этого стали разговаривать, продолжая шутить, о глупости некоторых лиц, которых отправляют послами к государям. Когда было названо несколько имен, Антонио Лоски сказал смеясь: «Не слышали ли вы о дерзости флорентийца (и он посмотрел на меня), которого народ флорентийский отправил недавно послом к Джованне, королеве неаполитанской. Его звали Франческо, и был он доктором прав, хотя чрезвычайно невежественным. Он изложил перед королевой предмет своей миссии и получил от нее приглашение прийти к ней на другой день. За это время он услышал, что королева не пренебрегает мужчинами, особенно красивыми, и когда пришел к ней на следующий день, то, поговорив о многих различных вещах, под конец сказал, что ему нужно побеседовать с ней о делах секретных. Королева, думая, что у него есть такие к ней сообщения, которые не могут быть изложены в присутствии многих людей, пригласила его в отдельную комнату. Там этот глупец, который был очень высокого мнения о своей наружности, стал просить, чтобы королева ему отдалась. Она, нисколько не смутившись, посмотрела на него и спросила: «Это тоже одно из предложений, которые флорентийцы поручили вам мне передать?» Посол стоял молча и весь красный. Королева сказала ему, чтобы он представил полномочия для этого дела, и отпустила его, нисколько не рассердившись».

В ту пору, когда флорентийцы вели войну с папой Григорием[122], послы Перуджии, которая отложилась от папы, прибыли во Флоренцию просить помощи. Один из них, доктор, начиная длинную речь, в виде вступления произнес слова: «Дайте нам вашего масла». Его товарищ, остроумный человек, который терпеть не мог словесных излияний, перебил его: «Какое такое масло?! Ты просишь масла, когда нам нужны солдаты. Разве ты забыл, что мы пришли сюда просить военной помощи, а не масла?» Тот заметил, что приведенные им слова взяты из священного писания. «Хорошее дело! — отвечал другой. — Мы враги церкви, а ты обращаешься за помощью к священному писанию». Всех рассмешила эта шутка, которая оборвала бесполезные словоизвержения доктора и позволила приступить непосредственно к делу.

Одна женщина вследствие болезни кожи должна была обрить себе голову. Однажды соседка вызвала ее на улицу по очень нужному делу, и она, забыв второпях закрыть голову, вышла из дому на зов. Соседка, увидя ее, стала стыдить, что она вышла на люди с голой и безобразной головой. Тогда бритая, чтобы закрыть голову, подняла сзади юбку и, желая спрятать голое темя, обнажила зад. Присутствовавшие стали смеяться над женщиной, которая, чтобы избежать маленького срама, наделала большого. Это относится к тем, которые стараются прикрыть легкий проступок тяжелым преступлением.

Цуккаро, милейший человек, любил рассказывать такую историю: одна женщина, его соседка, собою довольно красивая, страдая бесплодием, часто спрашивала у священника, своего духовника, не знает ли он средства для того, чтобы иметь детей. Священник в конце концов сказал, что такое средство у него есть, и пригласил ее прийти к нему в четверг, день для такого дела особенно благоприятный. В назначенный срок женщина, чаявшая иметь детей, пришла в жилище священника. Он ей сказал: «Я пущу в ход особые чары, порождающие всякого рода ложные ощущения, так что призрачное будет казаться действительным. Чтобы наше дело удалось, нужны спокойствие и твердость духа. Вам будет казаться, что я вас трогаю, что я вас целую, что я вас обнимаю и делаю вещи еще более сокровенные, такие, которые постоянно бывают у вас с мужем. Ничего этого не будет происходить на самом деле, но так будет казаться благодаря силе заклинаний, которые я пущу в ход. Эта сила так велика, что кажется происходящим в действительности то, что не происходит». Женщина согласилась, поверив словам священника и сказав, что она не обращает внимания на такие колдовские вещи. Священник стал делать множество всяких знаков, шептать ей на ухо кабалистические слова, потом ее целовать и повалил на постель. Женщина, вся дрожа, подняла крик: «Что вы делаете?» — «Разве я вас не предупреждал, — ответил священник, — что вы будете принимать за действительность то, чего нет?» Так, воспользовавшись легковерием женщины и не переставая уверять ее, что не происходит решительно ничего, священник дважды удовлетворил свою похоть, а женщина вернулась домой, убежденная, что стала жертвою наваждения.