— Боже, куда я позволяю унести себя моим неумеренным желаниям? Кто я? Разве Ромео может любить меня?! Какая я глупенькая! Быть может, хитрый юноша шептал мне слова любви, чтобы обмануть и получить от меня желаемое, а потом насмеяться надо мной, как над потаскушкой? Быть может, это месть за ту вражду, что с каждым днем растет меж нашими семьями? Но нет, он слишком великодушен, чтобы насмеяться над той, что любит и обожает его. Если подлинно лицо есть зеркало души, значит красота его обманчива, раз она скрывает жестокое и злое сердце; нет, я хочу надеяться, что от такого прекрасного юноши можно ожидать лишь любви, благородства и учтивости. Допустим, что он действительно меня любит и хочет назвать своей женой, — разве я могу не понимать того, что отец мой никогда на это не согласится? Но, кто знает, быть может, это родство принесет прочный мир и согласие нашим семьям? Я часто слышала, что браки способствовали воцарению мира не только между простыми людьми, но и синьорами и даже приводили к желанному для всех примирению и согласию между враждовавшими друг с другом могущественными властителями и королями. Быть может, я буду той, которая принесет мир нашим семьям.
Утвердившись в этой мысли, она всякий раз, когда видела Ромео проходящим мимо по улице, приветствовала его с радостным лицом. И это было для него величайшим счастьем. Ромео, подобно Джульетте, вел бесконечную борьбу со своими мыслями, переходя от надежды к отчаянию. С превеликой опасностью для себя днем и ночью ходил он под окнами своей возлюбленной. Но приветливые взгляды, которые Джульетта бросала ему, все более воспламеняли его и притягивали к этой улице.
Окна в комнате Джульетты выходили в узенький проулок, а напротив них находился какой-то старый заброшенный дом. Когда Ромео, свернув с главной улицы, достигал этого проулка, он очень часто еще издали видел Джульетту у окна, и всякий раз, как он с ней встречался глазами, она улыбалась и всем своим видом показывала, что безмерно рада ему. Часто ночью Ромео приходил туда и подолгу стоял, ибо место это было уединенное, и он мог, хотя изредка, слышать голос Джульетты за окном. Случилось однажды, что Ромео пришел сюда поздно ночью: то ли почувствовала это девушка, то ли по какой иной причине, но она открыла окно. Ромео спрятался за старым домом, но Джульетта успела его признать, ибо луна своим ярким светом заливала проулок. Девушка, будучи одна в комнате, робко позвала его и сказала:
— Ромео, что делаете вы здесь один в столь поздний час? Несчастный вы, если вас схватят, что станет с вашей молодой жизнью? Разве вы не знаете о жестокой вражде между нашими семьями, вспомните, сколько людей уже погибло. Разумеется, и с вами могут здесь жестоко расправиться, от чего мне будет мало чести, а вам лишь непоправимая утрата.
— Синьора моя, — отвечал Ромео, — любовь — причина того, почему я здесь в такой поздний час. Я не сомневаюсь, что, если ваши найдут меня, они убьют меня на месте. Но я буду пытаться, насколько слабые силы мои это позволят, исполнить свой долг, и если увижу, что окружен со всех сторон, я умру, но умру не один. Да и: пусть меня убьют, занятого делами любви, — разве может быть более счастливая смерть, чем пасть мертвым к вашим ногам? Никогда не будет того, чтобы я бросил хоть малейшую тень на вашу честь, и, чтобы сохранить ее незапятнанной и чистой, я готов заплатить собственной кровью. Но если вы любите меня не менее, чем я вас, и дорожите жизнью моей, как я вашей, отбросьте все препятствия и сделайте меня самым счастливым человеком на свете.
— А что вы хотите, чтобы я сделала? — спросила Джульетта.
— Я хочу, — отвечал Ромео, — чтобы вы любили меня, как я вас, и разрешили мне войти в вашу комнату, дабы я мог с меньшей опасностью поведать вам о своей любви и о тех муках, что я из-за вас терплю.
На это Джульетта, объятая гневом и возмущением, сказала:
— Ромео, вы знаете свою любовь, так же как я — свою. Я знаю, что люблю вас, как только сердце способно любить и, вероятно, больше, чем мне это пристало. Но говорю вам, если вы рассчитываете соединиться со мной не законными брачными узами, вы сильно ошибаетесь и согласия моего не ждите. И так как я знаю, что, показываясь здесь слишком часто, вы легко можете попасть в ловушку, расставленную злыми людьми, после чего я уже никогда не буду веселой, я решила, что, если вы так же хотите быть моим, как я вашей, вы должны назвать меня своей женой. Если вы женитесь на мне, я всегда буду готова сопровождать вас, куда вы только пожелаете. Если же вы питаете другие надежды, ступайте и занимайтесь вашими делами, а меня оставьте здесь жить в мире.
Ромео, не мечтавший ни о чем другом, услышав эти речи, радостно ответил, что это единственное его желание и он готов в любую минуту обвенчаться с ней, стоит ей только приказать, где и когда.
— Вот теперь все хорошо, — сказала Джульетта. — Но так как я хочу, чтобы все у нас было по чести, пусть наш брак благословит почтенный фра Лоренцо из Реджио, мой духовник.
На этом они и порешили, и Ромео на следующий день должен был условиться с монахом, который был с ним в тесной дружбе.
Был этот монах из ордена миноритов, знаток теологии, философ и большой искусник во многих вещах, чудодей, знающий тайны магии и колдовства. А так как добрый монах хотел пользоваться хорошей славой в народе и наслаждаться теми радостями, какие были ему по душе, он старался своими делами заниматься осторожно и, на всякий случай, всегда искал опоры в людях знатных и пользующихся авторитетом. В Вероне среди друзей монаха был также и отец Ромео, слывший за человека очень достойного и глубоко уважаемый всеми. В его глазах монах был святейшим человеком. Ромео тоже весьма чтил монаха, а тот его очень любил, так как считал рассудительным и храбрым юношей. Монах не только был духовником семьи Монтекки, но и с Капеллетти поддерживал тесную дружбу; у него исповедовалась большая часть знатных мужчин и дам города.
Распростившись с Джульеттой и получив от нее наказ, Ромео вернулся домой. Когда наступил день, он направился в монастырь Сан-Франческо, рассказал монаху историю своей любви и сообщил о решении, принятом им и Джульеттой. Фра Лоренцо, выслушав Ромео, обещал ему сделать все, что тот пожелает. Не мог он ему отказать ни в чем, да к тому же монаху представлялось, что таким путем можно будет примирить Монтекки и Капеллетти и заслужить милость синьора Бартоломео, который безмерно желал, чтобы эти два семейства прекратили вражду и в городе кончились бы междоусобицы.
Оба влюбленных только ждали случая, чтобы исповедаться и совершить то, что задумали.
Пришло время поста, и Джульетта, чтобы иметь наперсницу в своих делах, решила открыться старой кормилице, которая спала с ней в комнате, и, улучив подходящий момент, поведала ей историю своей любви. Хотя старуха бранила ее и-всячески умоляла отказаться от этой затеи, все было тщетно, и в конце концов Джульетте удалось упросить ее отнести письмо к Ромео. Влюбленный, прочтя письмо, ощутил себя самым счастливым человеком в мире, ибо Джульетта писала ему, чтобы в пять часов ночи он пришел к окну, что против старого дома, и захватил с собой веревочную лестницу. Был у Ромео преданнейший слуга, которому он доверялся в самых важных делах, и тот всегда оказывался исполнительным и честным. Ему-то Ромео и рассказал о своем намерении, велел достать веревочную лестницу и, отдав необходимые распоряжения, в условленный час отправился с Пьетро — так звали слугу — туда, где его поджидала Джульетта. Завидев Ромео, она бросила вниз заранее приготовленную веревку и, после того как лестница была прикреплена к ней, стала тянуть ее наверх. Потом с помощью старухи Джульетта крепко-накрепко привязала лестницу к железной решетке и стала поджидать своего возлюбленного. Ромео смело поднялся по лестнице, а Пьетро спрятался в доме напротив. Добравшись до окна, где были очень частые и крепкие решетки, так что рука и та с трудом могла пролезть, Ромео повел беседу с Джульеттой. После взаимных любовных приветствий она так сказала своему возлюбленному:
