КОЛЕЧКО (Военная песенка) Как с Корниловым мы уходили В ледяной тот Кубанский поход, В этот час всё с тобой мы решили, Ты стояла тогда у ворот. И бледна, и тонка, словно свечка, И струилися слёзы на грудь. Ты дала на прощанье колечко И шепнула: «Носи, не забудь». Через красных шрапнели и пули То колечко хранило меня, И мечтал я в бою, доживу ли До прекрасного, светлого дня. Враг разбит… Но когда проезжали Мы опять у знакомых ворот, Мне родные рукой показали: Вот тропинка к погосту ведёт. И узнал я — за русые косы Волокли тебя тёмной порой На забаву хмельные матросы И убили поутру с зарёй. Я могилы покой не нарушу, Почивай там под сенью дубов! За твою неповинную душу Много красных ответит голов. НЕ ШУМИТЕ, СТЕПИ (Военная песенка) Не шумите, степи, Про тоску мою. Завтра, может, лягу Я в честном бою. Красные убили И отца, и мать, Милую забрали Насильно гулять. Где мы с ней встречались, Выжжен этот сад, Яблони без листьев Голые стоят. Я один на свете, Некому жалеть. За тебя, Россия, Сладко умереть. Ты теперь одна мне И отец, и мать. За тебя не жалко Душу мне отдать. Не шумите, степи, Про тоску мою. Завтра, завтра лягу Я в честном бою. III. ЛИРИКА ПЛЕНА ВЕСНА В ПЛЕНУ Майский день, томительный и нежный, Тают в небе облачные горы. Впереди высокий вал прибрежный, А за валом водные просторы. Режет парус синие кочевья, Ветви клёнов шепчут надо мною. Всё равно вам, где шуметь, деревья, Всё равно вам, где цвести весною. Часовой шагами площадь мерит. Я не помню, здесь живу давно ли. Только сердце, сердце всё не верит, Всё тоскует об ушедшей воле. Где-то там пылает жизнь огнями, Алый вихрь надежды и проклятий. Нам осталось только грезить днями, Да смотреть на море на закате. Там, на море, шкун недвижных снасти, Там, над морем, Штральзундские башни. А про нас давно забыло счастье, Новый день опять, как день вчерашний. Блещут на волнах солнечные нити [106], Тянут журавли двумя цепями. На Восток вы, птицы, отнесите Мой привет моей Прекрасной Даме. Опишите остров тот безвестный, Где живет её пленённый рыцарь, Расскажите, что я бился честно, Попросите верить и молиться. Тает день, томительный и нежный, Тают в небе облачные горы. Впереди песчаный вал прибрежный, А за валом синие просторы. ЦАРИЦЕ-РОДИНЕ
I О эти ночи уныний, Долгие ночи в плену! Ты — позабытый в пустыне, Ты — погружённый ко дну. Плачь, иль стони, или бейся, Ты без конца одинок, Ты ни на что не надейся, Век не закончится срок. Жизнь! Да была ли она-то? Может, приснилась она. Тучка плыла по закату, Скрылась, и даль холодна. Может, я умер, Царица, Умер, и венчик на лбу. Разве ты знаешь, что снится Спящему в тёмном гробу? Разве ты знаешь, как бьётся Тот, кто живым схоронён? Но и сквозь щели ворвётся Новый чудовищный сон. Тихо в подводной пустыне, Тени проходят по дну. О, эти ночи уныний, Долгие ночи в плену! II Нет! Не сломлен я химерою, Пусть один, как зверь в лесу, Душу гордую и смелую Я на волю донесу. Мимо, злых ночей пророчества, Пени робкие судьбе! Я в провалах одиночества Целый мир замкнул в себе. Губят, слабое уродуя, Стены проволок стальных. Сберегу свою свободу я, Знамя сильных и живых. Весь усталый, весь израненный, Я храню, что был мне дан, Твой, Царица, дивно пламенный, Твой чудесный талисман. Мы от света замурованы, Но во мне Царица — Ты, Как бронёй, Тобой окованы Сокровенные мечты. Дни ли, месяцы ли, годы ли Протекут в святой борьбе, Проклят час, где б думы продали Сердце, верное Тебе. Окружён облавой целою, Словно зверь в глухом лесу, Душу — гордую и смелую Я на волю донесу. вернуться Скорее всего, опечатка, поскольку не укладывается в размер — один слог остаётся лишним. Вероятно, верно: «Блещут в волнах…» (прим. сост.). |
