ПУСТЫНЯ Вечером тихим к тебе прихожу, родимая Мати Пустыня, К тебе припадаю, К твоему зелёному раю. Осени меня, ласковая тишь, вечерняя святыня. Годы за годами, вёсны за вёснами, В каменных стенах, В вечных изменах, Словами — путами косными Держали меня мёртвые люди. Меня ласкали их женщины, Пантерам подобные женщины, Меня душили их истины, Безглазые, тёмные истины, И под грохот машин, под гуденье грузных колёс, В этом сне без грёз, Некогда было мне думать о радостном чуде, Что мне предстало теперь с листвою, облитою солнцем, Струистым червонцем, С серебряным зеркалом студёных озёр, С ключами, звонко поющими, По камням бегущими, С горьким запахом вечерних лугов, С дальними контурами голубеющих гор, Со всем, что без слов Душе говорит и глаза слезами туманит И сердце ранит Тоской по приволью, Сладкою весеннею болью. Укачай меня, Мати Пустыня, волнами росистыми, Закружи мои мысли голосами лесными весёлыми, Птичьими переливными свистами. К тебе, о Мать, Я пришёл умирать. Ты меня вспомяни и, когда я умру, Ввечеру Над телом моим зажги заревое священное полымя. Приюти. Прости. III. ДНЕВНОЕ ГОРОД Зубцами острыми подъемлются палаты, Восходит дробный гул к небесной тишине, Как будто древний зверь, огромный и косматый, Вздыхает тягостно в тысячелетнем сне. О, Город! Смерть тебе! В твоей бесстыдной власти Ты обратил Мечту в рабу своих утех, На ложе из огня ты в корчах сладострастий Сплетаешь Красоту и дымно-чёрный Грех. Ты плавишь лаву душ в твоём проклятом горне, Что смеют в тайных снах, свершаешь наяву, И с каждым новым днём возносишь всё упорней Багровым заревом венчанную главу. Гигант из сумрака, одетый багряницей, Сотканной из сетей привычных чародейств, Свободу сделал ты продажною блудницей И Власть игралищем испытанных злодейств. Как Бога, ты воздвиг чудовище-машину, И мир покорен ей, ярмо, как вол, влача. Последней правдою ты выбрал гильотину, Последним Судиёй — безумство палача. О, Город! Будет день! И грянет облак серный, И синих молний блеск расколет небосклон. И будет вопль, и стон, и ужас беспримерный, И голос возгласит: «Ты пал, о Вавилон!» Так, город! Ты умрёшь! И плющ завьёт палаты, Сползёт на улицы, где шум забав умолк, И будут жить в тебе лишь коршун, гость крылатый, Да пёстрая змея, да страж развалин, волк. И всё ж люблю тебя томительной любовью, Тебя кляня, твоей покорствую судьбе, И слёзы, и восторг, и боль, и славословья — Я всё отдам тебе. ВСТРЕЧА
Город гигантские звенья раскинул, Словно усталый, распластанный змей, Тёмное небо далёко раздвинул Вспышками жёлтых и красных огней. Мчатся трамваи… Недремлющим оком В каждом горит электрический глаз, Волны людские струятся потоком, Светит за стёклами мертвенный газ. Шляпы красавиц и виды Иматры Кажет крикливый, весёлый плакат, Блещут зазывно электротеатры, Рвётся наружу оркестра раскат. Тихо иду я знакомой дорогой. Улицы гулом и блеском пьяны. Вижу, в одежде простой и убогой Кто-то недвижный стоит у стены. Руки опущены… Лик осиянный, Очи — как звёзды лазоревых рос. Ты ли, о, Ты ли вернулся, нежданный, Всеми забытый, воскресший Христос? Плачу от радости… Свет мой Пречистый [93], Радость усталых, издрогших в пути, Мир обезумевший, злой и нечистый Ты оправдай, озари и прости. Миг — и пропал Он. Сменяются лица, Уличный говор уводит от грёз. Дышит, дрожит и клокочет столица: Крики звонков и гуденье колёс… Жадная вечно до зрелищ и хлеба, Та же толпа неумолчно шумит. Только вверху бесприютное небо Что-то узнало… и строго молчит. МЛАДШИМ СУДЬЯМ[94] Со снежных костров, как с заоблачной Оссы, Вы мне возвестили враждебный ваш суд, О, вы, променявшие вечные росы На брызги минут! Резец мой чеканит холодные строфы, Слагает их сталь в ледяную броню. Но тайную радость, но муки Голгофы Мне грезятся башни священной Медины И в ночи раздумий, и в сонном бреду. Но пусть не узнает из вас ни единый, Куда я иду. Мой путь неуклонен. Для вас он бесцелен. Но мною он избран. Возврата мне нет. Кричат мне из ваших уютных молелен: Нет! Ты — не поэт! Так! Я не поэт! Но моей багряницы, Шутя и смеясь, не снесу я на торг, Сложу я у ног вам незримой царицы И боль, и восторг. Я вами осмеян. Ей верен пребуду, Как рыцарь обету, как встарь паладин. Я с вами живу. Но к последнему чуду Уйду я один. вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «Свет наш Пречистый…» (прим. сост.). вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г. это стихотворение дублируется под заголовком «КЛЯТВА В ВЕРНОСТИ» (прим. сост.). вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «От вас схороню…» (прим. сост.). |
