ПАЛАЧ «Кто знает, сколько скуки В искусстве палача». Ф. Сологуб Меня боятся дети И прочь бегут крича. Поймёт ли кто на свете Загадку палача? Презревши жизни тину, Храня любовь одну, Люблю я гильотину, Как верную жену. Моей покорна власти, Она моя всегда, Превыше всякой страсти Её стальное «да». Казнённых мною лица Мне помнятся едва. Зачем же стала сниться Одна мне голова? Встают в час утра белый, Сквозь сон моей тоски, Коса, как колос спелый, Глаза, как васильки. Зовёт, молчит и манит… И каплет, каплет кровь. Ужели смерть обманет Прозревшую любовь? Наутро над собою Обрушу за неё Уверенной рукою Тугое лезвиё. И сталь со звоном ляжет, Спокойна и светла, И в смерти тесно свяжет, Что в жизни развела. ТРОЙКА Хорошо ль тебе, подруга? Скрылись дальние огни, Белой птицей вьётся вьюга, В белом поле мы одни. Всё забудь, что нам пророчат. Где начала, где концы? Верь тому, о чём рокочут, Задыхаясь, бубенцы. Крепче, ближе… Губы, губы… Где-то в искрах облака. Под мехами чёрной шубы Обжигается рука. Белых волн, во мглу летящих, В небо бьётся торжество. Кроме глаз, в глаза глядящих, Никого и ничего. В мире душно, в мире тесно, Мира сломлен тонкий лёд. Через вихри, через бездны Тройка бешено несёт. С мигом вечность обвенчалась. Так… Ещё… Целуй больней. Расступайся, древний Хаос, Укачай своих детей. НА ДАЛЬНЕМ БЕРЕГУ Что я вижу? — Мшистые кочевья. Что я слышу? — Рыканье медвежье. Не звенит поутру песня девья, Не скрипит весло у побережья. Только гривы тёмных волн на море Идут нескончаемым дозором, Да в тумане багровеют зори, Зажигают рёбра дальним горам. Я один с рассвета до заката, Я один с заката до рассвета, Жизнь — как будто бы одна утрата, Жизнь как будто бы давно пропета. Только нет! Не сдамся так легко я, Я не сторож у морского поля. Не сильней ли моря, скал и зноя Бешенством отточенная воля! Я гляжу на волны равнодушно. Не шуметь вам у моей могилы! Нити жизни только мне послушны, Захочу, — и будут снова силы. Жил, как воин, и умру, как воин, Не лежать мне, как доске на мелях. Что там? Парус… Сердце, я спокоен. Вечером покину этот берег. НЕИЗВЕСТНЫЙ ЖЕНИХ
В Светлый праздник домой возвращался Поздней ночью к невесте жених. Он из церкви шёл и смеялся С толпою друзей молодых. Уронил на дорогу колечко, И другая его подняла. Задрожала в руке её свечка, А сердце шепнула: нашла. И всю жизнь, обручённая Богом Тебе, неизвестный жених, Прожила в спокойствии строгом, Далека от страстей земных. И когда она умирала, То колечко с руки сняла, Поглядела, ничего не сказала И, закрыв лицо, умерла. КОБРА Я кобра и жила в развалинах, В песке сверкала чешуя. На свете много мной ужаленных, Хоть я и добрая змея. Вот так всегда! Придут и тянутся, И дразнят прутиком меня. Моя ль вина, что вмиг обманутся, Что жало кобры — из огня? Бывало, в смертной неизбежности Они бегут, крича, к домам. Я предаюсь в печальной нежности Моим задумчивым мечтам. Не странна ль ты, судьба змеиная! Сперва манить, потом убить… И гну с приветливостью спину я, Как позолоченную нить. И вот однажды, кобра малая, Я у ручья ползла на мель, Как вдруг за лесом услыхала я Чужую дальнюю свирель. Те звуки были так знакомые, Хоть не слыхала раньше их, И уползла на них от дома я, От камней давних и родных. И сбылся жребий, мне назначенный, Живу в тюрьме из тростника. Не жаль свободы мне утраченной, Не жаль горячего песка. О, только б вновь, как цепь узорная, Под сладостный свирели звук, Могла обвиться, вся покорная, Вокруг его спокойных рук. |
