ТРИ ДЕВУШКИ Три девушки вышли в дорогу одне. Три девушки знали о белой стране. И годы сменялись, сменялись в пути. А белой страны не найти, не найти. Однажды спустилась вечерняя мгла, И первая тихо, склонясь, умерла. И скоро за нею в предутренний час Уснула другая, и пламень погас. Но третья молитву твердила одну: Дай белую, Боже, увидеть страну! И ночью глухою шепнули ей сны: Ты вышла вначале из белой страны. И правду ночную она поняла, Закрыла лицо и, вздохнув, умерла. ВОЗВРАЩЕНИЕ [87] О, Леты медленной темнеющие воды! Едва тревожит гладь знакомая ладья. Как сон, как краткий миг, прошли земные годы, И вновь, седой беглец, сюда вернулся я. И чувства яркие, и думы охладели. Безбольно и светло в негреющей тиши, В просторах без конца вздыхают асфодели, И слабо шелестят речные камыши. В который раз я жду, блаженный и усталый, Под говор сонных струй, глядя на смутный дол, Пока не заскрипят истёртые причалы, И кормщик не возьмёт условленный обол. И мнится, жизнь моя в её огнях и грозах, Блистая и гремя, затем лишь протекла, Чтоб в этот миг стоять, склонясь на пыльный посох, И слушать дальний плеск неспешного весла. НА ОЗЕРЕ Неподвижны луны золотые рога, И пустынны кругом берега. Я гоню по волнам расписную ладью И протяжную песню пою. И внимают мне рощи развесистых ив, Над водою венцы наклонив, И упруго ладья рассекает, шурша, Серебристую грудь камыша. На зелёном лугу, на крутом берегу, Притаились, белеют кресты, Но причалить туда не хочу, не могу. Там уснула, о, милая, ты. Ты в безгорестный край улетела, любя, Уплыла в гробовом корабле. Но навек одному, без тебя, без тебя Мне не жить на цветущей земле. Много долгих часов, много тихих ночей Я проплакал над белым крестом, Но сегодня иной, одинок и ничей, Я плыву на челне золотом. На весле — жемчуга. Правлю твёрдой рукой Я туда, где черней глубина. Будет радостный крик, будет плеск и покой, Будет смерть моя сладко-вольна. В СКЛЕПЕ
Вхожу, озираясь, неспешный, под своды старого склепа. Там, позади, ликует весенний день. Молчит погребальная сень, Прохлада и тень, Ласково нежат усталое тело. Здесь, под этими плитами, в их гробовой тишине В никем не тревожимом сне Почиет всё то, к чему я стремился так слепо, Что когда-то призывно сверкало, а теперь навек онемело. Вот из камня изваянный шлем, победный, крылатый, Осенил гранитные латы. Под этим надгробием смолкли о славе мечты. Это ты, Тысяч приветственный гул, Что вскипаешь, как медные зовы рогов, гулкое эхо тревожа, Тихо уснул В глубине могильного ложа. Женский рыдающий образ поник над урной разбитой, Крылья надломлены, долу опущены взоры. Это слёзы твои, струясь на холодные плиты, Выжгли на них немые узоры. Тенью безумной и светлой ты прошла земные ступени, Покорна Неведомой воле, Огонь, сплетённый из страсти и боли. Тебе, незабвенный прах, молюсь, преклоня колени. Дальше и дальше. И тесной толпой обступают меня саркофаги. В них застыли навек волновавшие юность волшебные саги, Всё, чем душа трепетала, Билась, пылала Долгие годы, Сказки о Боге, о цели святой Бытия, песни свободы, — Вас всех сокрыли тесные своды, Всех зацветающей, ласковой сонью одели они. Тихо склоняюсь на камни, Вас не вернуть никогда мне. Шёпот последний шепчет: усни. НИЩИЙ Я схожу в молчанье глубоком, И поют ступени крыльца. Смотрит ночь неотступным оком, Веет шорох, шорох конца. Я иду по пустому полю. В поле много, много дорог. Как нашёл я, как сжёг я волю, Никому я сказать не мог. Только ветру, ветру ночному Расскажу про своё житьё, Поклонюсь ему, как родному: О, прими ты горе моё! Пил до дна я горькую брагу. Вот иду, одинок и пьян. На холодную землю лягу, В облетевший сухой бурьян [88]. Я руками стебли раздвину И, прильнув, закрою лицо, Упадёт на мёрзлую глину Золотое моё кольцо. И былое, как долгий свиток, Вдруг совьётся в одно, в одно. Сердце станет звенящий слиток И узнает, что всё равно. И, смеясь над безумным нищим, Буйно-весел, и дик, и рьян, В тёмном поле ветер засвищет [89], Пригибая к земле бурьян. вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г. это стихотворение дублируется под заголовком «ВОЗВРАТ» и без посвящения (прим. сост.). вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «В облетелый сухой бурьян…» (прим. сост.). вернуться В сборнике «Железный перстень» 1922 г.: «В тёмном поле ветер просвищет…» (прим. сост.). |
