— Тут вы правы, — сказал главный. — Планирование обладает еще многими несовершенствами. Показатель плана должен быть ведущим стимулом, а вместо этого...

— Расплачиваться приходится заводу, — подхватил Красилов. — Нам достанутся все шишки, у нас отнимут прогрессивку, у меня не будет директорского фонда. И потому я твердо решил: исполню то, что задумал. Вот мои расчеты. Если мы с умом попридержим план, у нас появится задел примерно на три дня, это десять процентов. Ноябрь только начнется, а у нас десять, а то и двенадцать процентов месячного плана в кармане. Разве это не заманчиво?

Но главный отработал на «Строймаше» двадцать пять лет, он болел за свой завод и никак не соглашался с директором, хотя и признавал его правоту.

— Кто же вам позволит остановить производство? — упорствовал главный.

— Помилуйте! Никто не собирается останавливать. Все будет идти своим чередом.

— Заявляю, я буду работать на план. Краны должны быть сданы вовремя.

— Ради бога. Но мой совет: займитесь заготовительными цехами, там наше будущее. И не волнуйтесь относительно срока: краны задержатся на полтора-два часа, не более того.

— Кто же будет вам помогать?

— Зачем мне помощники? В таких щекотливых делах помощников лучше не иметь. Один управлюсь. Я же старый спец по прорывам.

— В одиночку вы можете завалить план всего завода? Никогда не поверю.

Я слушала этот разговор и замирала: один против всех. И никого не боится. Вот это настоящий руководитель!

— Пари, — бухнул главный. — Ничего у вас не выйдет.

— Принимаю, — отвечал Красилов. — Коньяк. Бутылка или дюжина?

Смотри, Боря, а следователь-душка все размышляет, на улицу вышел, в парк пришел и все думает: как ему вора найти?

Ты спрашиваешь, на чьей я стороне? На стороне следователя, разумеется. Ах, ты про моего шефа, так бы и сказал. Тут я определенно на его стороне. Я патриот своего завода, можешь не упрекать. Но ведь и Красилов не для своей выгоды шел на эту операцию.

Как сделал, спрашиваешь? О, это стоило видеть своими глазами. Настало 30-е число, последний день месяца. Без трех минут девять он появился в приемной, как всегда подтянутый, уверенный в себе и окружающем мире.

Приостановился у моего стола.

— Срочно Самохина. На час — предзавкома, в три — совет по качеству, в пять — главного конструктора. Обеспечьте полную явку. Вечером совещание по итогам плана. Подготовьте мне сводки в разрезе цехов.

Под бой часов Красилов вошел в кабинет. Едва уселся за стол, как явился начальник производственного отдела Самохин, грамотный волевой инженер, весьма переживающий срыв программы.

— Как план? — спросил директор.

— На ноль часов было восемьдесят семь и пять, — отчеканил Самохин.

— Ночью дали что-нибудь?

— Мало. Сборка стояла в некомплекте. Сколько же осталось дать?

— Двенадцать и пять.

— И вы думаете, что дадите?

— Если поднажмем как следует, то дадим.

— За один день произвести три суточные нормы, — вздыхает мой шеф. — Если бы завод всегда работал так, мы выполняли бы месячный план на триста процентов. Но такого, как известно, в природе не бывает.

— Как прикажете, — с равнодушным видом отвечает Самохин, а сам, чувствую, кипит весь.

— Куда вы теперь?

— На сборку.

— Вы же сами говорите: там некомплект. Вот и шли бы в заготовительные цехи за комплектом. Сборку я беру на себя. Именно сегодня решается судьба нашего плана, я вам обещаю.

Самохин ушел. Директор ко мне:

— Покажите последние сводки. Утреннюю почту.

Углубился в бумаги. Переложил две телеграммы в срочную папку. Потом говорил с отделом снабжения, выколачивал вагоны.

Сперва действия директора казались мне разбросанными: хватается за все, что придется. Лишь потом я уловила в них далеко продуманную систему.

«Строймаш» ежедневно отгружает два эшелона готовой продукции. Следовательно, он должен получать примерно столько же материалов со стороны: прокат, моторы, краску, подшипники, приборы. В наших цехах поток материалов проходит через плавильные печи, прессы, молоты, сушильные камеры, станки, через сотни ловких рабочих рук и превращается в краны и грейдеры, которых ждут не дождутся на стройках.

Движение этого потока и собирался задержать директор. Для этого ему надо найти слабые места — «мели» потока, где легче всего прервать движение.

Красилов срочно вызывает Мешкова, начальника снабжения. Наш снабженец — дока. Но и Красилову палец в рот не клади.

Начинается разведка. Что есть и чего нет? Как с краской, хватает? А приборные щитки для кабин? Что с металлическим прокатом?

Мешков докладывает. Я внимательно слушаю. Обстановка такова. За краской уже поехали. Приборные щитки ждем с минуты на минуту. А вот с прокатом хуже — дорога никак не дает номера вагонов.

— И в обком уже звонил, — жалуется Мешков. — Сейчас составлю такую «молнию»...

Красилов резко перебивает, это он умеет.

— Хватит! Хватит транжирить государственные деньги на бесполезную переписку. Дайте мне копии, — и руку властно протягивает, — я лично пошлю докладную в министерство.

— Пока-то докладная дойдет, — присвистнул Мешков, — а металл нужен сегодня. Будем давать другой типоразмер, более крупный.

— Ни в коем случае. Категорически запрещаю.

— Но тогда сборка к обеду станет, — удивляет Мешков.

Но Красилова на такие штучки не возьмешь.

— Столь трогательную заботу о сборке следовало проявить, по крайней мере, на неделю раньше. Рекомендую вам в следующий раз действовать более оперативно.

— Так, значит, нынче не давать металл?

Красилов вот-вот взорвется.

— Кажется, я уже сказал.

— В таком случае, Василий Петрович, я хотел бы получить от вас письменное указание.

Но директор уже владеет собой.

— Надеюсь, указания министра будет для вас достаточно. Если забыли, могу напомнить. Вот: приказ министра номер двадцать три дробь сорок о запрещении использования неразмерного проката. Привыкли к бесхозяйственности. Легче всего взять прокат большого размера, сострогать лишний металл и тем самым выполнить план за счет перерасхода материалов и увеличения себестоимости. Стране нужен металл, а мы гоним его в стружку или утяжеляем наши краны. Не только перерасходуем дефицитный металл, но и возим его потом со стройки на стройку. Я этого не допущу, я научу беречь копейку.

Что ты говоришь, Боря? Знаешь, кто похитил пятьсот тысяч? Как, разве нашли похитителя? Неужто я просмотрела? Следователь-душка все еще думает, советуется с коллегой — умеют же они метраж натягивать.

Ну, если ты знаешь, кто похитил, то скажи мне. Поделись. Сам додумался или подсказали тебе? Смотри, смотри, звонит куда-то. Ага, следователь лично решил проникнуть в логово. Отважный мужчина, я же говорила — душка.

Вот те на, и серия кончилась. Так и не узнали, кто же похитил пятьсот тысяч.

Краткое содержание предыдущих серий. Кто-то где-то украл пятьсот тысяч. Следователи безуспешно пытаются найти похитителя. Погони, очные ставки, допросы, размышления. А в это время на энском заводе «Строймаш» новый директор В. П. Красилов пытается провалить месячный план, потому что, как доказывает он, только это может вывести завод из прорыва.

Но кто же все-таки украл пятьсот тысяч? Занимай место, Борис, пора. И, пожалуйста, не приставай ко мне сегодня со своими дурацкими вопросами и версиями, я хочу спокойно досмотреть отснятый материал. Обязаны же они, в конце концов, найти воров, им за это деньги платят.

Что же не начинают? Этого еще не хватало, по техническим причинам показ последней серии художественного телевизионного фильма «Тайна моего шефа» задерживается на 30 минут. А сейчас извольте смотреть новости и документальные фильмы.

Ну, Боря, что же ты не спрашиваешь меня о заводе? В таком случае давай помолчим и посмотрим наши энские новости.