Словом, переход количества в качество… но если точнее, то в отсутствие такового. И снова проблема, надо думать дальше. Так исхитрились с двухступенчатостью: Ловушку можно поместить в Ловушку. При этом если внешняя имеет К100 и помещенная в нее тоже, то во внутреннюю теперь идет пространство К10000.

– А если три ступени, то будет К-мильончик, чтоб вы мне все так были здоровы! – мечтательно сказал Альтер Абрамович. – Тогда всюду все возьмем.

На три ступени, впрочем, не замахивались. Обходились двумя.

И для регулировки достаточно батареек; только два комплекта в две схемы.

«Обычный усилительный эффект, – скромно сказал Буров, когда его поздравляли с результатом, – вся электроника на них держится».

Восхитились, собственно, тем, что суммарное К10000 – это упаковка ста физических метров в сантиметре, а если по объему, то миллиона кубометров в кубическом сантиметре. Выпрастывая такое пространство, далеко можно дотянуться и крупно взять.

О том, что заодно так упаковывается и время, упустили из виду; для мертвых предметов это роли не играло.

Но оно само напомнило о себе.

И вот по горам окрест Овечьего тяжеловесно карабкается Викентий Иванов, командир вертолетчиков и завзятый охотник. Обычно только ему доверяют доставку людей в филиал; он в курсе всего – но держит язык за зубами. На плече у него Ловушка типа «ружжо». Вместо ствола у нее метровый цилиндр, вроде того, куда прячут свернутые чертежи; но все прочее как положено: приклад, оптический прицел, спусковой крючок-контакт. И главное, двухступенчатая; правда всего К100 на К50 – но и это немало. В пределах прямой видимости можно взять валун тонн на пятьдесят, ни в один грузовик не влезет… только зачем он ему! Можно и дерево на гриве сопки, хоть и всю рощицу в красно-золотой листве… но и она ни к чему.

А нужен Викентию горный баран, он же джейран; или горный винторогий козел. Они есть здесь еще, обитают. Очень осторожны, хорошо видят и на ружейный выстрел не подпустят. Но от этого «ружжа» не уйдешь!.. Главное, заметить, найти.

И заметил в шестидесятичетырехкратный бинокль на двухкилометровом расстоянии – на скале на фоне синего неба около снегов Дашука. И взял вместе с верхушкой скалы; камень – изолятор, что поделаешь. Так и понес в «ружже», как в рюкзаке; легко и не тянет. Два часа добирался обратно, предвкушал, как вывалит около ручья, покажет ребятам, похвалится.

…И вывалил – кучу серой кремнистой пыли, шерстяного пуха и скелет козла. А сверх того из жерла «ружжа» изверглось такое облако смрада, что все собравшиеся полюбопытствовать бросились, зажимая носы, плюясь и кашляя, прочь; сам Иванов тоже.

Потом посчитали: за эти два часа труп козла пролежал в Ловушке год и два месяца. Вот и…

Этого не учитывали, упускали из виду – что К-пространство, оно же и К-время. Теперь пришлось учесть.

Винтовые рога, впрочем, Викентий в своей комнате укрепил над ковром.

Как не нужны были им чрезмерные НПВ-захваты больших объемов чужого имущества (наиболее благоприятные для Ловушек), так тем более не требовался и сей эффект СВ. Описанное в прологе применение его было едва ли не единственным; там работали с Ловушкой-миллионником, поэтому для превращения в скелет и вонь того открывшего стрельбу паршивца хватило десятка секунд.

Но – всегда надо знать свои возможности.

Автор понимает, что многие читатели аж приплясывают на стуле в нетерпеливом ожидании еще и еще описаний фактов НПВ-краж. Да покруче, чем с банком «Комсомольский» или с той крепостью. Да со смаком, чтоб сопереживать и вожделеть:

– Эх, вот мне бы такое!..

– Вот уж я бы!..

Но, знаете, не пишется. Что-то оно не то. Мелковато. Это, наверное, сказывается эффект присутствия над головами людей, работающих в Шаре, Меняющейся Вселенной.

В обычном мире люди, создающие себе успехи и достаток путем краж, афер, мошенничеств, не думают о Вселенной, не вспоминают о галактиках и звездах; для них безразлично, круглая Земля или все еще плоская и стоит на трех китах. И вообще лучше бы она заканчивалась в Шепетовке, о гранитные берега которой пусть разбиваются волны Мирового океана.

А вот здесь так нельзя. Она есть, окрестная Вселенная, – да еще и МВ, Меняющаяся Вселенная, над ними. Никуда от этого не деться.

Поэтому лучше про иное. Про переживания директора Любарского, например.

Если успех своей идеи отражения НПВ-луча от облаков Варфоломея Дормидонтовича как-то не очень радовал, то в другом важном – архиважнейшем! – направлении все равно он шел впереди всех.

И не слишком даже гнался за признанием и пониманием. Была попытка найти общий язык с Панкратовым, затронул эту тему в беседе с Зискиндом – и все.

Это направление было навеяно предсмертными словами Пеца, предсмертным же монологом Корнева. Что происходит здесь на самом деле? Что мы делаем – и что с нами делается? Как и в чем выпирает под видом одного другое? Трудные вопросы. И какие-то интимные. Философски интимные.

Есть что-то пугающее, – запишет он в своем дискетном дневнике, – в том, как идеально, будто на заказ переделались в дальнобойные Ловушки-ЛОМы те спасенные Мишей Панкратовым менисковые телескопы. «Максутики». Из приборов наблюдения – в устройства НПВ-хватания (телескопические и действующие на больших расстояниях).

В остроумной идее и конструкции таких телескопов (что снискало им популярность) все оказалось кстати для превращения из оптики в электрополевое устройство. Даже ртутная амальгама нижнего сферического зеркала пошла как концентрирующий электрод. А?..

И вот теперь они, ЛОМы, стоят на площадках Овечьего филиала. Так же смотрят ввысь. Так же легко навести и нацелить… только не на звезды, а через облака на земные предметы.

Как хотите, в этом тоже отблеск современности. Как в обществе сейчас наиболее респектабельны воры, аферисты и предатели, так и в технике. Как там не подумаешь, на что способен данный субъект при галстуке, садящийся в лимузин с мобильным телефоном у уха, – так вот и про наши модифицированные, с белыми оболочками и точной регулировкой «максутики».

Да, пока они нацелены не на звезды, не на планеты. Пока.

Пожалуй, не менее пугающим было и то, как быстро многие люди НИИ приноровились к новой раскованной деятельности. Вот другая запись из дневника Любарского:

…Альтер Абрамович так даже помолодел. Человек положил свою жизнь на то, чтобы доставать. И даже не понимал, что действует – то есть достает – в переносном смысле. А теперь можно в прямом: протянул ловушечную или там НПВ-руку и взял. Достал. Откуда угодно что угодно, ибо эта рука всех длиннее и сильнее.

Этим утром я наведался к нему на 4-й уровень в кабинет. На стене «лозунг» на двух листах ватмана – почерком начснаба:

«СОБСТВЕННОСТЬ – ЭТО КРАЖА. Карл Маркс» – алым фломастером.

– Альтер Абрамович, это не Маркс сказал, Прудон.

– Прудон? Из Одессы? Я там знал одного Прудона, тоже по снабжению, большой дока. Он мог такое сказать.

– Нет, француз из Парижа. Анархо-синдикалист.

– А Маркс что, был против?

– Мм… да, пожалуй, нет.

– Так пусть будет Маркс. Все-таки свой человек. Знаете, еврей еврея всегда поймет.

Он встает из-за стола, расхаживает бодрой походкой.

– Вообще, вот Веня Бугаев считает, что мой отдел теперь стоит переименовать в отдел НПВ-краж и наводок имени Карла Маркса. Нет, а что?

– Вы даже помолодели, Альтер Абрамович, будто после отпуска, отлично выглядите.

– Конечно, я должен иметь отличный вид, чтоб не стыдно было показаться перед знакомыми на скамье подсудимых!

– Да не будет никакой скамьи. Никто ничего не докажет.

– Вы уверены?.. Слушайте!.. – Он блестит выкаченными глазами в кровяных белках. – Вы последнее время прославились работой через облака. Так я тоже хочу.