В час ночи воздушная тревога. Налет и бомбежка, с перерывами почти до 2-х ночи, в основном, района Кировского завода. Прожектора рыщут по небу, сплошной гул зенитных орудий. От завода до передовой несколько километров. Очевидно, заметили, что он оживает после зимней вынужденной спячки. Простояли всю тревогу около орудий в касках, т.к. осколки зенитных снарядов часто хлюпают в воду около бортов и врезаются в палубный настил.

Днем опять работа в цехе. А на улице тепло, солнечно, наверное, около 20 градусов.

В 20 часов опять налет – десятка два «юнкерсов» даже пикировали на район Кировского завода.

Вечером вызвал к себе Быков. Наверное, с подачи старпома стал внушать мне, что сейчас не время уходить со службы. Трудно со специалистами в стране и на корабле. Наводчиков на корабле только четверо, а должны поставить еще два орудия, и потребуется еще четыре наводчика, а откуда их взять. Я же имею военный опыт с начала войны, орудие знаю лучше всех, политически грамотен и т.д. В общем, сиди и не рыпайся. А рапорт надо было подавать сначала ему, как командиру батареи.

Весь день работал на 139 шпангоуте. Он был деформирован взрывом, и долго решали, что с ним делать – то ли вырезать деформированный кусок, сделать и вставить новый, или попытаться выправить на месте. Вот по последнему варианту мы и работали с помощью кувалд. А на улице 30°.

В 15.30, когда я был на работе, командир делал обход помещений корабля и, говорят, дал разгон дежурному по кораблю мл. лейтенанту Дьякову, который так и осел на корабле. Вечером в городе воздушная тревога, но налета не было.

Сегодня списали в экипаж Фахругдинова. С ноября был командиром арт. погреба и до конца марта старшиной несуществующей батареи. Почти полгода бездельничал и отъедал ряшку.

Около часа ночи – воздушная тревога. Ночь ясная, небо чистое. Где-то в районе Новой деревни сильная пальба зениток. Многие орудия бьют трассирующими снарядами. Но по каким целям – не ясно.

Оказывается, во время вчерашнего обхода командир нашел спящими 7 человек, в том числе дежурного по низам старший 2 старший Шелепова. За это Дьякову строгий выговор, Шелепову – 10 суток строгого ареста с содержанием на гауптвахте, остальным – по 5 нарядов.

Написал снова рапорт и подал его Быкову с просьбой ходатайствовать перед командованием корабля и Отряда.

Сегодня Кожин, Емельянов и Антоненко ушли за чем-то в экипаж.

Получил от Андрея два письма – от 30 апреля и 12 мая.

Оказывается, что Кожина, Емельянова и Антоненко списали с корабля куда-то по распоряжению нач. штаба нашего Отряда.

Первые двое – радисты, последний – сигнальщик. Наверное, на корабли, которые уже плавают.

Сегодня боцманская команда укорачивала почти наполовину обе мачты. Какой-то кургузый стал вид. То ли это для уменьшения дальности нашей видимости, то ли для возможности прохода под Ленинградскими мостами без их разведения, хотя и в таком виде мы вряд ли под ними пролезем.

После обеда часик повалялся на спардеке, позагорал, но начался арт. обстрел. Снаряды воют над нами и рвутся в устье Невы и районе Балтийского завода, но все же пришлось спускаться в кубрик. Не дают даже в выходной позагорать, гады.

Выдали по 350 г песку. Появился новый продукт – пшеница, го которой варят кашу на обед, а на ужин – пшено.

После ужина стирка белья. Получил письмо от мамы от 18 мая и написал ей ответ: пока никаких радостных событий, кроме того, что еще жив и здоров, сообщить ей не мог.

Работал у боцмана на ремонте мостика, на котором была выбита почти вся обшивка, поломаны или погнуты леерные стойки, выбиты стекла в боковых будочках и в рулевой рубке.

Кожин и Емельянов вернулись на корабль. Отделались легким испугом, уйдя с теплых мест. Вчера прибыли новый нач. службы снабжения – техник-интендант 2 ранга Сидоренков и кок Субботин с «Ермака».

Вечером написал письма Алику и Жене.

С утра работа на мостике, после обеда – покрас пушек в шаровый цвет. Погода хорошая, быстро высохнут.

Перед ужином минут 20 обстрел р-на Балтийского завода. Похоже, что ковш завода Марта немцев больше не интересует.

Письмо Андрею послан через Женю Преображенскую. Она-то уж знает точный его адрес.

До обеда красили орудия. После обеда вызвал командир корабля (первый раз попал к нему в каюту), у которого был и старпом Кузнецов. Разговор о моем рапорте был недолгим: учитывая обстановку в стране, на фронтах, на нашем флоте, в Ленинграде и на корабле, командование корабля не может удовлетворить мою просьбу. Вот и сегодня с корабля забирают 40 человек.

Около 15-ти часов очередной обстрел р-на Балтийского завода. Бил минут 20.

Получил письмо от Алика от 24 мая и написал ему ответ, сообщив решение командования кораблем.

Основная новость – прибыл новый старпом из штаба нашего Отряда, который переименован в Группу вооруженных ледоколов (ГВЛ). Командир запаса Гнуздев, а Кузнецов теперь будет только командиром БЧ-2.

Около 19-ти часов сильный обстрел р-на Балтийского завода, а заодно и по нам минут 10 напоминал, что мы не забыты. Но нам достались только осколки.

Стою вахту у трапа во 2-ю смену. Ночью два раза поднимали по воздушным тревогам. Почти по часу торчали около орудий, посматривая на темное небо и рыскающие по нему голубоватые лучи прожекторов. Летали над городом одиночные самолеты, на большой высоте и изредка сбрасывали бомбы далеко от нас. Снова подал Быкову рапорт уже только об увольнении, указав, что мой возраст еще не призывной и присяге я не подлежал, что на флот попал добровольцем-»дикарем». Кузнецову объявлена благодарность за хорошую службу одновременно на двух ответственных должностях и снято взыскание, наложенное на него еще 3 марта.

Снова стал известен конфликт с Борцовым (ком-p БЧ-1 и 4), который получил самое низкое командирское звание – младший лейтенант. В субботу ему отказали в увольнении домой к жене, и он кому-то нагрубил. За это его отстранили от должностей, которые передали помощнику командира старшему (!) лейтенанту Шабшиевичу.

Днем в городе воздушная тревога почти на час, а после ужина – небольшой обстрел Васильевского острова.

Вечером у нас крутили кинофильм «Большой вальс» Красота!

Получил письмо №21 от 27 мая от Андрея.

С 0 часов заступил на вахту у боезапаса, который сложен напротив у стены цеха. Примерно через час воздушная тревога. Небо ясное, звездное. Гудят на большой высоте 2-3 самолета, их ищут десятка полтора лучей прожекторов, лениво бьют несколько зенитных батарей. С интервалом 10-15 минут в разных местах города рвется бомба. При ночных налетах такого типа нашу батарею к орудиям не вызывают, поэтому и меня на посту не подменяют.

Наверное, часа в 3 дали отбой ВТ. Все с верхней палубы ушли спать. Подошел я к вахтенному у трапа, немного с ним поговорил и вернулся на свой пост. Ходил я, ходил вдоль штабелей, скоро смена. Присел на ящик в темном уголке и незаметно уснул. Разбудил громкий голос: «Часовой! Ко мне!» Это дежурный по кораблю привел мне смену, а меня не видел. «Ты что, спал?» «Никак нет. Сел и задумался». «Три наряда вне очереди, чтобы меньше задумывался».

И черт меня дернул сесть. Ведь был уже со мной такой случай.