Жаль, конечно, что не осталось записей о нашем питании в декабре и шпале января. Это были самые голодные дни.

Привожу запись из этого блокнотика за 17 января 1942 г:

1. 17.01.

2. 200 г утром, 100 г в обед, + дали сверх нормы 100 г.

3. Сироп кончился.

4. Миска чая и 50 г хлеба.

5. На первое – суп с грибами (впервые), попались 4 шт., и свеклой (2 ст. ложки). На второе – гречневая каша густая (4 ст. ложки). 100 г хлеба (своего).

6. Суп с ржаными кислыми макаронами (3 ст. ложки), компот (3 ягоды), 150 г хлеба.

7. 5 стаканов чая с сиропом и сахаром, 100 г хлеба.

8. Утро – 3 стакана, обед – 3 стакана, ужин – 3 стакана, вечер, чай – 5 стаканов, компот – 1 стакан. Всего – 15 стаканов.

Должен был утром заступить к трапу в 5 часов, а пришлось заступить в 4 часа, т.к. Кравцова старший лейтенант снял за обман. Теперь все расписание запутали. Самому стоять не холодно, т.к. мороз примерно 15-17°, только немного мерзнет нос и под конец вахты ноги.

С 6 часов до половины восьмого удалось поспать. Едва-едва успел встать и попить чаю, как сигнал: «Большая приборка!» Койки вынесли наверх. Прибрался в рундуке. Мне на приборке положено убирать на верхней палубе. И вот чертовщина: два часа на уборке мерзни на палубе, ас 10 до 12 часов мерзни на вахте у трапа. Маленькой щеточкой подмел половину палубы и спустился на жилую палубу отогреть ноги. Увидел меня кап. лейтенант: «Идите убирайте палубу, вы уже 20 минут отдыхаете».

С 10 до 12 на вахте у трапа. Обед мне оставили что пожиже, это и говорить нечего. И тарелка со вторым не моя. Ясно, в моей было больше, и Суворов предпочел взять мою. Сегодня обед хороший: суп со свеклой и грибами, на второе гречневая каша погуще, чем раньше. Говорят, что на камбуз дали 2 кг свеклы и полкило грибов.

Овощи теперь есть. Таких обеда два и был бы сыт. После обеда два часа удалось поспать, а потом до 4-х часов почитал.

В блокнотике «Блокадный паек», наряду с записями перечня частей поворотных и подъемных механизмов орудия, обнаружен небольшой перечень книг, прочитанных мною, наверное, в январе- марте: Львов П. «Завод», повесть, 1931, 128 стр. Гарнич Н. «Семнадцатый», 295 стр., 1 р. 75 к., Дюбин В. «Навстречу смерти», повесть. Жабров А. «В облаках», рассказы, 128 стр. Казаков М. «Девять точек», 432 стр. Новиков-Прибой «Соленая купель», роман. 818 стр. Пермитин Е. «Капкан», 272 стр. Шухов И. «Горькая линия «, роман, 218 стр. Толлер Э. «Юность в Германии «.

В последующей жизни ни один из этих авторов, кроме Новикова-Прибоя, мне на книжных полках не встретился. И эти, прочитанные тогда мною книги, совершенно не остались в памяти. Наверное, память дырявая.

В половине пятого вечера привезли хлеб. Мы, как заведено, стали таскать. Суворов на вахте, и вместо него пошел Панов. Хлеб хороший – белый! Свежий, круглый. Очень удобно было обламывать корочки, но не стали. Сами смотрели, чтобы кто-нибудь не спер буханку. Фахрутдинов вперся в кладовку помогать укладывать хлеб. Я надеялся, что около половины буханочки нам дадут, но получили по 100 г старого хлеба. Сразу же срубал его с солью.

С 17 до 19 на вахте у трапа.

Сержанта Бондаренко голод довел: начал рыться в помойке с рабочими, выбирая кости и другие пищевые отходы со «Стойкого».

На ужин я в расходе. Осталось сегодня 150 г хлеба. На вечерний чай выдали по 100 г нового белого хлеба. Съел его с 5-ю стаканами чая. Ну, сегодня ночью в гальюн побегаю.

Проснулся в седьмом часу. Сегодня побудка в 8. Значит, и свет дадут в 8. Волей-неволей пришлось час валяться на койке. Все в кубрике тоже давно проснулись, и видны огоньки папирос. Разговариваем о «последних известиях». Вчера вечером из порта привезли 10 кг сливочного масла, ядрицу, пшено, горох и сухие грибы. Значит, сегодня утром будут давать сливочное масло. Наверное, больше месяца его не было. Александров, который из водолазов «переквалифицировался» в снабженцы, опять в ночь ушел в порт. Говорят, что вчера туда пришло 400 машин с продуктами через Ладогу. Что где-то «на правом берегу Невы» завезено много продовольствия, и оно только ждет, когда его переправят в город. Но, где это – никто из нас не знает.

Переключились на нашего кап.-лейтенанта Линича. Чувствуется, что отношение его с командиром, тоже кап.-лейтенантом, Мокасей- Шибинским, довольно натянутые. Хотя Линич уже прослужил на флоте до войны 20 лет, но командовать каким-либо кораблем ему не пришлось. В середине 20-х он, как я мог уяснить из его рассказов на мостике капитану «Суур-Тылла», служил вахтенным начальником на «Парижской Коммуне», на «Марате» и еще на каких-то кораблях, но больше всего на различных артиллерийских должностях. Наверное, поэтому его не назначали командиром ни «Суур-Тылла», ни «Волынца». Должность военного коменданта, после списания эстонской команды, была не нужна, и, хотя с ноября он стал командиром БЧ-2, но вряд ли это было приятно Линичу. Вся БЧ – четыре сорокопятки, а он еще в 1921 г. командовал всей плутонговой артиллерией «Парижской Коммуны», участвовал в переходе ее с Балтики на Черное море. Ну и командиру корабля присутствие на борту старшего по возрасту, по военной службе и равного по званию было не очень приятно.

И вот вчера (на корабле такие секреты трудно сохранить) Линичу был объявлен выговор с какой-то странной формулировкой: якобы за бездействие после случайного обнаружения в румпельном отделении еще в октябре (!), очевидно, после ухода эстонцев, десяти ящиков сала. Интересно, что никто из нас пятерых, кто был с ним на судне с начала июля, тогда об этом сале не слышал. И где это сало было почти 3 месяца? И куда делось? И вряд ли о нем знал только Линич. А Мокасей-Шибинский стал командиром с начала ноября и не мог не знать о таком запасе в голодные месяцы. Решили, что что дело темное.

За чаем не удержался: выпил 2 кружки чая и съел 100 г хлеба с 20 г масла с солью. Масло мы получали последний раз 2 и 3 декабря.

С 9 до 10 – занятия в кают-компании по «Корабельному Уставу». С 10 до 10.30 общекорабельное учение. Наши места у орудий. До 11.30 почитал, а потом стоял в очереди за обедом. Сегодня каши должны дать больше, т.к. гречки дали 8 кг на второе. Пронесли обед командиру: «шлюпку» гущи и вазу каши. Ребята только головами качают: «Такой порции двоим хватило бы досыта».

Суп сегодня что-то хуже – грибов нет. Очевидно, дежурный заначил, и мяса не кладут. Гущи вышло 3 старший ложки, а каши 7 ложек! К каше прибавили половину чайной ложки растопленного масла (5 г). Сначала я оставил на ужин кусочек хлеба с маслицем, но потом съел с солью и его. Не мог удержаться. Добавки так и не пришлось достать. Старпом и дежурный командир не выходят с камбуза, а не видят, что дежурный по камбузу Кузнецов, налив на своп кубрик 6 порций, раздает, якобы по расходу, еще по порции своим машинистам. Получили и Овсянников, и Ратман, и Савин, и другие. Не теряется Кузнецов, молодец.

После отдыха до 16 часов убирал мусор из артпогреба. Попозже пришел в кубрик кап.-лейтенант и приказал выделить четверых человек на завтра и на каждый последующий день таскать шлак и уголь. Так. На вахте стоят всего 17 человек, из них 6 каждый день в наряде, один в наряде по гальюну, два – на воде, итого 9. Отдыхают только 8 человек, а туг еще четверых надо. В БЧ-5 56 человек и не хватает, а у нас только 22, и куда только нас не суют. Попов взял журнал нарядов и пошел к Линичу – пускай сам выбирает, кого хочет, а мы не знаем, кого назначить. 9 человек заступают в наряд и 9 сменяются.

Решили так: вахту от погреба снять, а его запереть. Наконец-то! Месяц не могли додуматься и морозили у него людей. Те, кто сегодня назначен к погребу, пойдут на уголь. Значит, и я иду, черт возьми, завтра работать с 8.30 до 11.30. Ребята со «Стойкого» сказали, что сегодня днем у них на корабле часа 4 был командующий эскадры контр-адмирал Дрозд. Больше часа осматривал весь корабль. В декабре он был на корабле раза два. Весь личный состав его очень уважает.