Проходим мимо одного стапеля. На нем в самой начальной стадии строительства будущий крейсер. Сейчас только набор киля. На другом таком же стапеле уже много яснее вырисовываются очертания крейсера. Еще, пожалуй, около годика, и он был бы на воде.

Сменщика в цеху не оказалось – взял увольнение на сегодня, а завтра у них выходной. Придется ждать еще два дня. Если не встречу Ларионова, буду гоняться за этим. Мой сопровождающий обещает свести меня с ним. На обратном пути рабочий спросил: нет ли у меня продажного хлеба. Я решаю, что граммов 200 можно продать рублей за 20. Он согласен. Знаю, что на рынке 100 граммов продают за 40 рублей, но я так не могу.

На корабль прошли удачно – в кают-компании политинформация, и в кубрике никого не было. Вытаскиваю порцию хлеба. В ней больше 300 гр. Ну, бог с ним. Выношу в коридор, быстро сую его рабочему, он мне 50 рублей. Обещает послезавтра встретиться со мной. Я обещаю, что если с часами все будет в порядке, то буду продавать ему немного хлеба, в котором он очень нуждается.

Фахрутдинов все предлагает мне свои часы за 450 рублей и 300 г хлеба. Идут они ничего, но нет секундной стрелки, и мне чувствуется, что он купил их в городе куда дешевле, хотя говорит, что за 350 рублей.

В обед опять гороховый суп, но пахнущий сегодня кильками. На второе жидкая ячменная каша 5,5 ложек с 5-ю кильками. И получили третье – 1,5 стакана компота с изрубленными ягодами. Съел 200 г хлеба. После обеда меня вызывают к трапу. Кто же это? Ага, вспомнил. Я обещал одному рабочему продать ему махорку. Так и есть. Сходил в кубрик и вынес 4 пачки махорки и две пачки бумаги. Взял дешево – 90 рублей. Теперь у меня 480 рублей – порядочно. Может, сумею за два дня продать граммов 300 хлеба за 50 рублей. Сколько с меня запросит за часы рабочий? У меня в наличии 1450 г хлеба, граммов 300 масла и отдельно отложено 800 г сахара. Во время последней вахты Антоненко загнал махорку по 30 рублей за пачку. На ужин суп с гречихой и с кильками – 3 столовые ложки, а на второе густая пшеничная каша – 4,5 ложки. Хороша каша! Не успели мы сесть за эту кашу, которую я не помню, чтобы когда-нибудь ел, а сейчас положил чумичку Панову, как заявился Емельянов и позвал носить хлеб. Вскочили все как один.

В коридоре уже агент с машины, дежурный по кораблю – командир БЧ-1 и другие. Нас строго предупреждают, чтобы ни одной испорченной буханки! Иначе возить нам хлеб больше не будут, и придется возить на салазках, как это было сегодня утром. Нам привезли 11 ящиков, по 18 буханок в ящике. Всего 302 кг. Выходит, что в буханке 1,052 кг. А в прошлый раз привезли 12 ящиков по 15 буханок в ящике, и вес, сказали, был 270 кг, т.е. в буханке 1,5 кг, потому что хлеб был теплый, но на него скидку не делали. Правда, по размеру сегодняшние буханки поменьше прошлых.

Новый командир БЧ-1 Борцов выгнал всех из кладовки, а сам через 5 минут вышел оттуда с полбуханкой хлеба. Нам Емельянов тоже дал: по размеру граммов – 120, а по весу – 200. Ну и хлеб! Тесто! Не лучше того, что пек нам Николаев, давая 50 % припеку. Я оставил этот хлеб на утро. Попов предлагает купить синюю голландку за 100 рублей. Думаю завтра купить.

Вечером доел остальные 75 г хлеба с кружкой чая. Написал и передал на почту с Ширяевым письма маме, Андрею и Жене. Получил открытку от Алика от 4.12.41 г – два месяца шла.

На справке огласили приказ но кораблю, которым закрепили винтовки, находящиеся на корабле, за краснофлотцами и старшинами БЧ-2. Таковых на 1 февраля оказалось, судя по числу винтовок, 29 человек.

Утром, как только встали, снова принятие противодизентерийных таблеток. Оказывается, что это из-за них у нас откладывается чай на полтора часа, и до 8 часов можно почитать, написать письмо.

К чаю дали 600 г новопривезенного хлеба. Ну и хлеб! По объему он занимает столько же, сколько 400 г, который мы получали раньше. Сырятина, к зубам липнет. Зубы так и вязнут в нем. Липнет к рукам, и, вдобавок, от боковых корок ужасно несет мылом.

В кают-компанию пошел хлеб, который у нас остался от предыдущего завоза. 200 г вчерашнего хлеба и небольшой добавок сегодняшнего съел с 10 г масла и песка. 150 г хлеба отдал Попову за голландку – она мне как раз. Жаль, что нет таких же брюк. Попов свои выбросил еще в ноябре в иллюминатор, а их подобрал старшина из БЧ-5 Байков и ходит сейчас в них.

Сегодня мне «повезло» – с 8.30 до 11.00 занятия стрелковой роты. Тема: «Взвод в обороне». Значит, придется полежать в снегу.

Вышли на стенку, построились в две шеренги. Команда: «Налево! Прямо шагом марш!» Пошли по стенке к Неве. Слева от нас стапели. Да, это заложили крейсер, но он в самом «зачаточном» состоянии. Еще не закончен набор киля. Под берегом стоят две подлодки, не закончены, замаскированы сверху под плоты.

Помаршировали мы с полчаса на стенке, произвели ряд перестроений и обратно. Не дошли немного до своего «Волынца» – неожиданно команда:

«Правое плечо вперед, прямо! Справа по одному по трапу на лед!»

Вывел нас лейтенант на Неву и повел напрямик по снегу. Лед торосистый, снегу почти по колено. Я иду шестым, так что приходится порядком вязнуть в снегу. Дошли до середины Невы, развернул нас лейтенант, дал каждому отделению ориентир и приказал занять оборону. Выбрал каждый себе приглянувшийся торос, разгребли снег, выкопав себе продольную яму, и улеглись в них. Пока лейтенант обходил взвод и оценивал правильность выбранного места и что видно около ориентира, прошло более получаса.

Лежать в снегу не особенно приятно. Особенно мерзнут ноги в ботинках, и, как только лейтенант отходил от бойца, он вскакивал и пускался в бешеный пляс.

Сегодня не только у нас такие занятия. На «Стойком» тоже учения. Его краснофлотцы прячутся за недостроенными подлодками, а с другого эсминца в белых халатах с пулеметами «атакуют» буксир, вмерзший в лед посередине Невы против «Максима».

Наконец, пошли обратно, мимо подлодок. На одной стоит на носу номер 547. Очевидно заводской. У ватерлинии на корме отметка 4.00, на носу 4.20. Это, пожалуй, «малютки». Интересно, как дают заводские номера? Для каждого типа корабля по отдельности или по порядку спуска, не взирая на тип?

Поднялись на стенку. Пробежали вдоль стенки до Невы и домой. Время половина одиннадцатого. Два часа прошли. Еще полчаса на разбор учения в средней столовой. Я дождался, когда меня выкликнули, и смылся стирать робу. До обеда успел выстирать, но не выжал брюки, голландку и гюйс. На обед жидкий гороховый суп с кильками, на второе жидкая ячменная каша – 5 столовых ложек и на третье компот – 1,5 стакана и 6 ягод. Компота сегодня наварили до черта. Разделили весь на три части: две части на обед нам на 100 человек, третью часть на обед и на ужин в кают-компанию на 24 человека. Так что им вышло в два раза больше, как раз по целой миске.

За обедом съел всего 150 г хлеба. Но что со мной стряслось? Не прошло и часу, как я не выдержал и рубанул остальные 300 г хлеба с 15 г масла и кружку чаю с сахаром. Часа через полтора так же поступили Попов и Панов. Фахрутдинов тоже съел весь хлеб после обеда, а обедал он сегодня как следует: три порции первого, две второго, две третьего и заявляет, что не наелся. Вот тип! Если я или Жентычко идем за добавкой, он смеется, а сам редко когда обедает или ужинает по одному разу. Свои часы он загнал Агафонову за 450 рублей, а купил их, как оказалось, за 250. Это, кажется, называется не иначе, как спекуляция.

Часы, как я узнал из разговора с Поповым, не особенно хорошие, а Фахрутдинов, зная, что у них анкерный ход, показывая их кому-нибудь не понимающему в них ничего говорил с апломбом: «Анкерные часы, что ты еще хочешь? Анкерский ход!» – и с таким видом и таким тоном, что получается впечатление, что часы какие- то сверхестественные.

С 15 до 17 в кают-компании проводил занятие лейтенант Кузнецов: «Тактика атаки пикировщика на наши корабли».

Насколько я видел атаки пикировщиков, у меня имеются некоторые разногласия с Кузнецовым, но, в общем, все понятно.