Лысенко подробно объяснил Жоре, куда и как он должен будет скрыться.

Вскоре после этого Жора встретился с Шустенко и передал ему план.

— Когда отправляемся? — спросил он агента.

— Вы очень нетерпеливы, — с деланным равнодушием ответил Шустенко. — Я подумаю…

— Вы возьмете меня с собой?

— Не знаю. Мне не нравится ваша походка: она слишком… шумная.

Они молча смотрят друг другу в глаза.

— Значит, я могу считать себя свободным? — стараясь быть как можно спокойнее, спрашивает Жора…

— Можете…

Жора снова встречается с Лысенко.

— Хитрая бестия! — говорит тот. — Он или не доверяет вам, или не хочет делиться наградой. Но ему все равно не уйти. За ним по пятам следят наши. И, если удастся, покончат с ним сегодня же. Будьте у меня под рукой: вы можете понадобиться в любую минуту.

Но ни в этот, ни в следующий день покончить с Шустенко не удалось: агент все время держался на людях.

На третий день утром Лысенко вызвал к себе Жору.

— Мы подсунули Шустенко нашего человека, старика-рабочего. — Глаза у Свирида Сидоровича весело светились. — Рабочий обмолвился при нем, что хорошо знает завод. И Шустенко клюнул. Он предложил старику спуститься в подвал: сказал, что ему поручено отыскать ввод водопроводной магистрали. Сегодня в час дня они условились спуститься вниз. Если удастся то, что я задумал, мы сразу же убьем несколько зайцев. Прежде всего сохраним вас в гестапо. Во-вторых, вы отдадите Кристману уже потерянную для нас радиостанцию и заслужите его благоволение. И, наконец, смерть Шустенко никак не коснется вас. Но надо сделать так, чтобы все шло строго по расписанию. Слушайте…

И Лысенко рассказал Жоре свой план.

В полдень Жора уже находился в кабинете лейтенанта Штейнбока и рассказывал о том, как вместе с Шустенко спускался в подвал, как достал план и поспорил с агентом.

— Он предоставил мне полную свободу действий, — говорил Жора, — и я решил действовать самостоятельно. Всю ночь просидел недалеко от входа в подвал. Видел, как туда спустилась незнакомая мне девушка. Осторожно последовал за ней, и, хоть и не решился идти далеко, услышал стук телеграфного ключа. Уверен: там работает подпольная радиостанция. Необходимо немедленно захватить ее. Только имейте в виду, господин лейтенант, — и Жора протянул Штейнбоку план, — у подвала несколько выходов. Надо оцепить весь гидрозавод, иначе они могут скрыться.

— Очень хорошо! — Лейтенант с довольным видом поднялся из-за стола. — Я сейчас же доложу господину полковнику…

Минут через пять он вернулся.

— Полковник приказал вам подождать: часа через два все будет ясно.

Штейнбок отвел Жору в маленькую комнату рядом со своим кабинетом и оставил его там одного.

Жора волновался, места себе не находил. Ему казалось, что стрелки часов не двигаются…

Наконец дверь открылась.

— К полковнику Кристману! — коротко сказал дежурный.

Жора вошел в кабинет. На столе стояли радиоаппараты, лежала стопка каких-то бумаг. Тут же находился и Шустенко. Вид у него был жалкий, как у побитой собаки.

— Вы оказались правы, — сказал Кристман, обращаясь к Жоре. — В подвале работала подпольная радиостанция. Мы захватили аппараты, коды, сводки. И ни единого человека. Только этот дурак бродил в подвале с каким-то старым рабочим.

— Как? — Жора удивленно и негодующе пожимает плечами. — Господин Шустенко все же спустился в подвал?.. Теперь для меня все ясно: он спугнул радистов.

— Ложь! — кричит Шустенко. — Это вы спугнули их, когда шли со мной!

— Молчать! — обрывает его Кристман. — У аппаратов найдена вчерашняя сводка Совинформбюро — ее принимали этой ночью. Идиот!

Еле сдерживая торжествующую улыбку, Жора подходит к столу. И вдруг вздрагивает от неожиданности. Холодеют руки, замирает сердце… На столе лежит знакомая ему трубка Лысенко: короткая, слегка изогнутая, с большой темной чашечкой и красным кружочком на черном мундштуке…

У Жоры мелькает мысль: «Взять, немедленно взять трубку, уничтожить эту страшную улику. Трубку, вероятно, случайно оставил Свирид Сидорович у радиостанции в подвале…»

Жора вплотную подходит к столу. Только бы они отвернулись на одно мгновение…

— Идиот! — с негодованием повторяет Кристман. — У вас был план. Там ясно указаны выходы из подвала. Неужели вы думали, что радисты будут ждать, когда их пригласят ко мне?

Все смотрят на полковника. Жора протягивает руку к столу…

— Одну минутку! — слышит он за спиной голос Шустенко.

Агент отстраняет Жору, бросается к столу, хватает трубку.

— Это найдено там, в подвале, у аппаратов? — взволнованно спрашивает он.

— Да, на куче мусора, — отвечает лейтенант Штейнбок.

— Я знаю хозяина этой трубки! — торжествующе кричит Шустенко.

— Кто? — быстро спрашивает Кристман.

— Лысенко! Инженер Лысенко. Он работает на комбинате. Как-то раз я слышал его голос в подвале, когда туда спустилась девушка…

— Это интересно, — говорит полковник. — Лейтенант Штейнбок, немедленно же распорядитесь об аресте.

— Может быть, не следует торопиться с арестом? — говорит Жора. — Не лучше ли проследить за Лысенко и раскрыть всю организацию?

— Вы полагаете? — Кристман внимательно смотрит на юношу. Потом, помолчав, обращается к Штейнбоку:

— Шустенко снять с комбината: он там уже провален. А вас, — полковник крепко жмет руку Жоре, — благодарю за инициативу! Вы свободны, господа…

Выйдя из жандармерии, Жора сейчас же направился на комбинат, надеясь, что ему удастся опередить агентов и предупредить Лысенко. Но он не нашел Свирида Сидоровича на комбинате. За несколько минут до прихода Жоры Лысенко ушел в город.

Вскоре после того как кончился обыск в подвалах гидрозавода и немцы увезли на машине найденную радиоаппаратуру вместе с Шустенко и стариком-рабочим, схваченными в подвале, Лысенко, не дождавшись Жоры, отправился в город: он хотел зайти в «Камелию» к Арсению Сильвестровичу и доложить ему, что намеченная операция закончилась удачно.

Трудно сказать, заметил ли Лысенко шпиков при выходе с комбината. Агенты гестапо, посланные Кристманом, столкнулись с ним в проходной. Может быть, они получили такой приказ, а может быть, проявили собственную инициативу, но только они не взяли Лысенко, а последовали за ним.

Лысенко вышел на Красную. Дома за три до «Камелии» он несколько раз оборачивался, и тут, очевидно, что-то показалось ему подозрительным. Лысенко миновал «Камелию» и вошел в магазин художников, расположенный в том же доме.

Свирид Сидорович не раз проделывал это, отправляясь к Арсению Сильвестровичу: это давало ему возможность лишний раз проверить, не привел ли он кого-нибудь за собой.

Как обычно в таких случаях, Свирид Сидорович, поговорив с продавцом, купил тюбик краски, несколько кисточек и снова вышел на Красную.

Не знаю, заметил ли Лысенко агентов, дежуривших на противоположной стороне улицы, или чутье подпольщика подсказало ему, что нужно остеречься, но Свирид Сидорович и на этот раз не зашел в «Камелию». Неторопливой походкой он отправился на комбинат. За ним неотступно шли агенты.

Благополучно пройдя проходную, Лысенко увидел у подъезда главной конторы легковую машину. Около нее собралась вся немецкая администрация во главе со Штифтом и Родрианом. Тут же были русские директора заводов и, конечно, Гавриил Артамонович Шлыков.

Родриан уезжал. Он получил срочный вызов в Германию.

Лысенко пришел к концу проводов: уже были произнесены все речи, и Родриан садился в машину. Однако, заметив Лысенко, он подозвал его к себе.

— Я уезжаю, господин Лысенко, — сказал Родриан, пожимая ему руку. — Но вернусь скоро. Надеюсь, что к тому времени вы доложите мне о пуске вашего завода…

— Сделаю все, что в моих силах, — ответил Лысенко и отошел в толпу провожавших.

Тотчас же к нему подошел Жора.

Юноша попал на проводы Родриана случайно: поджидая Лысенко, Жора бродил около ворот комбината в надежде, что ему удастся встретить и предупредить Свирида Сидоровича.