Выпив утренний кофе и поцеловав, по традиции, Ольгу и детей, бывший аспирант в сопровождении двух своих секьюрити вышел из квартиры и, спустившись в лифте, не спеша направился к своему «мерседесу». Тут из-за угла появился Зобов, вытащил пластмассовое оружие и, прицелившись, хладнокровно выстрелил в голову Кавнюка.

Все оцепенели.

Ольгин муж зашатался и схватился за лоб. Но, не чувствуя боли и не видя крови, устоял на ногах.

В то же самое время два амбала-охранника бросились на Славку, повалили наземь, заломили руки за спину и прилично надавали по морде. Неудачник-убийца сплевывал выбитые зубы и матерился:

— Вы чего, чего, мать вашу так-растак? Пошутить нельзя? Револьвер игрушечный!

Бугаи не верили и рычали в ответ:

— Правоохранительные органы разберутся!

Правоохранительные органы, разобравшись, постановили: Зобов — псих, невменяемый, потому что только человек не в себе может утверждать, что его револьвер — волшебный, заговоренный колдуном из Афганистана, и направили на принудительное лечение в сумасшедший дом.

А зато Колонтеев на полученные деньги приобрел необходимое оборудование и продолжил опыты на мухе ху-ху, выписанной из Африки. Правда, его догадка получила развитие: под воздействием бета-лучей мухи, перестав быть источником заразы, мало того что делались бабочками, но еще и начинали с дикой жадностью пожирать тараканов. Со своим открытием Павел Александрович заявился в «Интердихлофос» к Кавнюку, был привечен, превратился в партнера, и они на двоих открыли новую фирму по уничтожению тараканов способом Колонтеева — «Интерху-ху». А когда тараканная мафия все-таки ухлопала Кавнюка, бывший продавец ручек продал ей все свои акции за четыре миллиона долларов и, опять женившись на Ольге, переехал с супругой и ее детьми от Кавнюка, Октябриной Савельевной и дядей Сашей на ПМЖ в Новую Зеландию. Там, как выяснилось, тоже свирепствуют ху-лихорадка и тараканы, а вот мафии нет.

Словом, все теперь счастливы.

Вечерами, сидя под персиковым деревом, Павел Александрович сладостно потягивает пиво, вспоминает с дядей Сашей подвиги в метро и произносит:

— Нет, ну согласитесь: револьвер-то простой, игрушечный, а не заговоренный. Ведь иначе Зобов шлепнул бы Кавнюка и теперь не сидел бы в «Кащенке».

Дядя Саша не соглашается:

— Это потому, что ты его продал. Я ж тебе не сказал, забыл, что магическая сила действует, только если револьвер дарят. Как я тебе. А иначе — ноль, безделушка, фигня.

— Но, с другой стороны, безделушка поменяла всю нашу жизнь.

— Жаль, что только нашу, а не всей России.

— Ну, на всю Россию заговоренных револьверов не напасешься.

— Путин для России что-нибудь придумает,_ убежденно говорит дядя Саша. — Он мужик головастый. Потому что соратник Ельцина.

— Я не сомневаюсь, что придумает, — отвечает Колонтеев задумчиво. — Но уже без нас… Мы здесь как-нибудь и без Путина протянем. На ху-ху.

А закатное солнце, красное, как Советская власть, утопает медленно в сизом океане.

О, Елкин!

Про меня и про мое восхождение к всенародной славе понаписано много. Врут напропалую. Каждый хочет примазаться. Я сейчас расскажу, как на самом деле было.

Позвонил мне однажды Елкин и говорит:

— Слышь, старик, хочешь, сделаю из тебя телезвезду?

Мы с Иваном вместе в школе учились. Парень заводной,

вечно носится с разными идеями. А в последнее время подвизался на телевидении.

— Ну, допустим, — отвечаю ему. — А в какой передаче?

— Новой. Называется «С вами по соседству». Грандиозный проект, спонсоров навалом, средства выделяют нехилые. Нужен главный герой. Ты по-прежнему холостяк? Очень хорошо.

— Что же в том хорошего? — говорю. — После ухода Катьки к своему Толстопальцеву я вообще замшел и покрылся коростой.

— Ничего, отмоем и отскребем, — уверяет Ванька. — Будешь, как Леонардо Ди Каприо, даже клевей. Понимаешь, дед, обалденную фишку я придумал. «Мыльная опера» не с актерами, а с живыми людьми. Год прямого эфира. На глазах у зрителей мы знакомим тебя с не известной тебе доселе девушкой и затем наблюдаем за развитием ваших отношений. Свадьба и все такое. Вплоть до рождения первенца. Ничего не скрывая, день за днем, месяц за месяцем. Публика у экранов сохнет, рейтинг будет дичайший, конкурентов посадим в задницу. Усекаешь крутизну замысла?

— Усекаю, конечно, — говорю, — но не знаю, справлюсь ли. Вдруг я девушке не понравлюсь? И она не захочет иметь от меня детей?

— Мы уговорим, — отвечает Елкин. — За такие «бабки» согласится любая. Да еще — квартира и дача в вашу собственность. А? Нормально? Что здесь думать! Счастье, деньги, слава сами плывут в твои руки. А с другой стороны, ты нам жутко подходишь — внешне и внутренне: мощный, симпатичный и не полный дебил. То, что надо.

В общем, уломал. Приняли меня на телестудии хорошо, угостили кофе. Расспросили о моих взглядах и вкусах (чтобы не нарваться на какого-то экстремала), а вокруг прыгал Ванька и лопотал: «На мою ответственность, на мою ответственность! Пашка — зверь-мужик, супер-пупер. Телезрители влюбятся в него поголовно».

Заключили контракт. По нему, мне предписывалось не снимать с себя подключенный радиомикрофон и не прятаться от нацеленных на мою персону телекамер. Даже в туалете. Запрещалось также ругаться матом, прежде всего по поводу мэрии и правительства. А за нарушение правил или за досрочный, без уважительных причин выход из проекта — должен заплатить неустойку в 10 тысяч долларов. Я не возражал, потому что сам уже проникся елкинской идеей — черт возьми, может, это мой единственный в жизни шанс?!

На другое утро прикатил Иван с телеоператором, осветителем и еще какими-то ассистентами. Начали снимать обо мне

ролик: кто такой, где живу, с кем тружусь. Сослуживцы из моей фирмы (я тогда работал в центре по продаже компьютеров) говорили охотно: мол, надежный товарищ, компетентный сотрудник и отличный парень. Шеф отметил мою исполнительность. А техничка Вероника Игнатьевна присовокупила: «И всегда вытирает о половик грязные подошвы!»

Днем заехали в бутик «Кензо» и купили мне кучу разного барахла — потому что, как сказал Елкин, жизнь жизнью, а телевидение телевидением, и нельзя появляться на экране в ношенных третий год джинсах и дубленке. В «Чародейке» меня подстригли, а бровям и усам придали новые очертания. Посмотрелся в зеркало — вроде и не я, а какой-то нарисованный тип из рекламы модной одежды. Но себе понравился.

Первая трансляция шоу проходила на телестудии при скоплении публики. Передачу вел знаменитый шоумен, от улыбки которого слепли и балдели дамы всей России (Елкин мне сказал по секрету, что того пригласили за 8 тысяч баксов наличными). Шоумен говорил игриво, без конца кокетничал и рассказывал старые анекдоты. В паузах пела и плясала рок-техно-бит-кабаре-поп-рэп-степ-группа «Офонаревшие». Зрители ей хлопали вяло: ждали основного — встречи главных героев. Наконец, вызвали меня. Я неловко раскланялся и уселся напротив ведущего на высокий стул. Сразу прокрутили видеоролик обо мне, а великий шоумен подкатил с вопросом.

— Паша, — говорит, — не боишься ли ты заключать брак с «котом в мешке»?

Я пожал плечами и отвечаю:

— А чего бояться? Ведь в мешке не кот, а кошечка!

Публика завыла, радуясь моему остроумию, а Иван показал мне из-за спины телеоператора поднятый большой палец: дескать, молодец, все у нас путем!

Ассистент режиссера посадила меня за ширму, и под телекамеры вывели невесту — я ее не видел, а только слышал. Шоумен обращается к ней вальяжно:

— Леночка, а что ты будешь делать, если Павел не понравится тебе с первого же взгляда?

Но девица, видно, не промах — реагирует четко:

— Первый взгляд бывает обманчивым. Главное решится первой брачной ночью!

Зрители вообще выпали в осадок. Мне подумалось: «Ничего себе, деловая! С нею не соскучишься!» А из видеоролика, в это время продемонстрированного для всех, кроме меня, я услышал, сидя за ширмой, что она — секретарь-референт в крупном банке, увлекается рок-музыкой, ходит на шейп-тренировки, ездит на «жигулях» и участвует в конкурсах собак со своим ротвейлером Патриком. В общем, идеал современной барышни.