«Да, пожалуй, лучше и не скажешь!» — подумал я и пере шагнул дверь кабинета, надеясь больше туда никогда не воз вращаться.
Аркадий ИНИН
Мы Выше этого
Наша чертежница Аня родила сына.
А мужа у нее нет. И не было.
Ну, возможно, где-нибудь это бы вызвало разговоры. А у нас — как будто бы Аня и не родила, как будто бы и муж у нее есть.
— Хотя Аня и родила без мужа, — сказал начальник отдела, — мы выше этого. Ее ребенок — наш ребенок!
Все горячо зааплодировали и скинулись на подарок. На следующий день на столе у Ани сидел большой плюшевый медведь, и мы по очереди целовали счастливую маму.
— Хотя ты, Аня, и родила без мужа, — говорили все, — мы выше этого!
Еще через день в нашей стенгазете появилась статья «Внимание: чуткость», в которой рассказывалось, что чертежница Аня родила сына и что это большое счастье не было омрачено даже тем, что Аня родила без мужа. В конце статьи говорилось: «Чуткость отдела должна быть подхвачена всем институтом. Пусть каждый подойдет к Ане, скажет ей теплое слово, и тогда Аня совсем забудет о том, что она родила без мужа».
Целых два года мы окружали Аню вниманием и не оставляли ее одну.
А в прошлое воскресенье Аня вышла замуж. Повстречался ей хороший парень, и мы сыграли им свадьбу. Встал наш начальник отдела и произнес тост:
— Хотя в свое время Аня и родила без мужа, мы оказались выше этого!
И все закричали: «Горько!»
Книга
Случилось это, когда уже появилась гласность, но еще не исчез дефицит.
У нас на работе продавали Книгу. Хорошую, необходимую, с большой буквы.
Одна проблема: Книг дали двадцать штук, а сотрудников — сто двадцать. Где-нибудь эта проблема была бы неразрешимой, но мы же — гомо сапиенсы, то есть человеки разумные, нам присущи справедливость и благородство. Первым делом мы вычеркнули всех, кто на больничном. Ведь неизвестно, вернутся ли они к нам живыми? Потом вычеркнули всех, кто в командировках. Нечего разъезжать, когда в любой момент могут дефицит выбросить.
Так мы урезали претендентов до восьмидесяти. Но Книг-то все равно двадцать. Пришлось переходить от коллективных решений к индивидуальным.
Кандидат наук Крутолобое сообщил своему отделу, будто продажа Книги переносится, и в этот день отправил всех в научную библиотеку.
Лаборант Петренко коварно соблазнил чертежницу Кузяеву, и она в порыве страсти подписала отказ от приобретения Книги в пользу соблазнителя.
Профессор Лютов то ли подделал, то ли похитил удостоверение инвалида умственного труда и получил право внеочередного приобретения дефицита.
А заслуженный изобретатель и чемпион по боксу Ругаев просто и ясно пообещал прибить всякого, кто окажется в очереди за Книгой впереди него.
В общем, повторяю, народ у нас думающий, каждый до своего додумался, и так или иначе, а приобрели мы заветную Книгу-Книгу Книг. Библию.
Это сейчас она везде продается, а тогда было одно издание, юбилейное — то ли к тысячелетию Крещения Руси, то ли к XXVIII съезду КПСС, не помню.
Да это и не важно. Важно, что обрели мы святую Книгу и с нею — все ее десять заповедей. И «не убий», и «не укради», и «не солги», и «не прелюбодействуй»… А самое главное — «Возлюби ближнего своего»!
Печальная повесть
Шекспир утверждал: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте». А вот у нас случилась повесть куда печальнее!
Ну что там было у Шекспира — все помнят: в городе Верона две семейки — Монтекки и Капулетти друг дружку ненавидели, а представители младших поколений — Ромео и Джульетта как раз друг дружку полюбили. Вплоть до смертельного исхода. На почве которого обе семейки пошли на мировую.
Так вот, у нас было точно так же. Только совсем наоборот. В нашем городке Воронино две семьи — Монтековы и Капулетины дружили, водой не разольешь! И когда Рома Капулетин и Юля Монтекова полюбились, никто им препятствий не чинил, а все даже торопили играть свадьбу. И сыграли. А потом все и началось! Любовь есть любовь, а брак есть брак.
Свекровь стала пилить Юлю, что пироги не так печет. Теща принялась тиранить Рому, что мусор не желает выносить.
Свекор с тестем затеяли тяжбу, кто сколько даст молодым на кооператив.
Да и сами Рома с Юлей стали ссориться по мелочам. Потом по-крупному.
Родственники каждый на свою сторону встал: кто — на Ромину, кто — на Юлину. И пошла между ранее дружными семьями вражда лютая и непримиримая. А Рома с Юлей вовсе развелись.
Вот какая у нас печальная повесть. Куда печальней Шекспировой!
Считать недействительной
Он прибежал ко мне и молча рухнул в кресло.
— Что случилось? — заволновался я.
— Кошмар! Где-то среди бела дня потерял мысль!
Я посочувствовал — у него не так много мыслей, чтобы еще их терять.
— И что обидно, — простонал он, — мне эту мысль один умный приятель на день рождения подарил!
— Еще на день рождения? Что ж ты ее до сих пор берег?
— Жаль было расставаться. Пока у меня — моя, а поделись с кем — неизвестно чья станет…
— А ты в бюро находок звонил? Вдруг кто нашел и вернул чужую мысль…
— Ну да! Чужая мысль тем и хороша, что сразу кажется собственной.
Я не стал спорить. Мы помолчали. Потом он вскрикнул:
— Есть мысль!
— Нашел? — обрадовался я.
— Нет, другая. Надо дать объявление в газету: «Мысль господина такого-то, потерянную тогда-то и там-то, считать недействительной». Ну как про документы, чтоб никто не воспользовался, понимаешь?
Я не успел ответить — он уже убежал.
Назавтра появилось объявление, в котором потерянная мысль была объявлена недействительной. И он вздохнул спокойно.
А я тоже вздыхаю и думаю: а что, если мысль была неплохая?
История с грамматикой
Интересная у меня произошла история с личными местоимениями. Помните: Я, ТЫ, ОН, ОНА, ОНО, МЫ, ВЫ,
они.
Так вот, сижу Я, работаю. Подходит наш новый начальник, интересуется:
— Ну как ТЫ тут работаешь?
— Извините, ВЫ ко мне? — уточняю Я.
— ТЫ что, глухой? — удивляется ОН.
— А почему на ТЫ? — тоже удивляюсь Я. — ВЫ со мной еще даже не познакомились.
— ОНО еще меня учить будет! — свирепеет начальник и уходит.
А потом ОН на собрании поднимает вопрос о культуре поведения.
— Этого МЫ не позволим! — указывает ОН на меня. — Хамства МЫ не потерпим!
Короче, ОНИ меня пропесочили. Расстроился Я, конечно. Только ОНА успокоила:
— Не переживай, твоя правда. Каждое местоимение должно иметь свое место!
Игорь ИРТЕНЬЕВ
Про Колю и его маму
Анна Михайловна последний раз целует сына и выходит на перрон.
— До свидания, мама, — говорит на прощание Коля, — не волнуйся, все будет в порядке.
Анна Михайловна не первый раз провожает сына к бабушке в Анапу, но всегда остро переживает предстоящую разлуку. Шутка ли сказать, двое суток предстоит провести мальчику в поезде без родительского присмотра. Правда, она уже договорилась с Колиной соседкой, пожилой учительницей Валентиной Петровной, чтобы та присмотрела за сыном. И все-таки материнское сердце не может успокоиться.
Анна Михайловна подходит к окну и слегка барабанит пальцами по стеклу. В окне появляется Коля. Теплая волна захлестывает Анну Михайловну при виде сына. «Какой стал, — думает она, украдкой смахивая слезу, — совсем взрослый».
— Яблоки обязательно помой, — говорит Анна Михайловна. — Я мыла, но ты еще раз ополосни. На всякий случай.
Коля послушно кивает. За пять лет он уже привык, но все-таки каждый раз чувствует себя немножко неловко.
— Может, ты пойдешь, — говорит он, — я, честное слово, нормально доеду.
— Что ты, Коленька, — машет на него руками мать, — я же потом себе места не найду.
