— А вот почти новый «опель» немного жалко! — заохала мать невесты и в очередной раз сменила форму улыбки. — Мой муж Вова прекрасно водит машину, у него почти новый «запорожец», доставшийся от много лет назад парализованного дяди. Предлагаю: пусть молодежь несколько сезонов спокойно разъезжает на нашей машине, а Вова будет аккуратно содержать и очень бережно водить «опель», чтобы чуть позже в целости и сохранности отдать его детям, когда те научатся прилично водить.

— А почему мы, собственно, должны проводить свадьбу с таким размахом? — вопросил папа Вова. — Сорок человек! Да у нас, например, кроме парализованного дяди и моих родителей, живущих в доме престарелых, никого и нет по большому счету. Поэтому с нашей стороны будет шесть человек: мы, два моих брата и их жены. Меньше растрат понесем. А эти высвободившиеся тридцать тысяч мы лучше себе возьмем. Дочке, вон, шубу какую к зиме справим. Или маме ее, к при-меру.

— А пожить дети смогут в квартире нашего парализованного дяди. Он совершенно безобидный и добрый. Говорить не может, ходить не может, обслуживать себя не может. А квартира у него со всеми удобствами. Однокомнатная, тринадцать метров одной только жилой площади! Дети будут за ним ухаживать, кормить там, убирать и прекрасно ладить. А эти триста-четыреста долларов, которые мы с вами выиграем, отдавать будете мне — на лекарства и еду дяде. У нас сформируется большая родственная группа, где будут процветать взаимопонимание и помощь друг другу. Как это прекрасно!

— Ну, вы и даете, дорогие родственнички! — повысила голос мать жениха. — Может быть, нам и свадьбу тогда не проводить?! Выпить за углом после росписи, отдать все деньги вам, пригнать машину и поменять пеленки вашему парализованному дяде?!

— _Молодец, Варвара Игнатьевна, молодец! — вскочил с кресла папа Вова и припечатал к щеке остолбеневшей хозяйки свой размашистый поцелуй. — А я только думал, как вам об этом сказать! Молодец! Показывай нам свой мой «опель»!

— И денежки, двести тысяч, пожалуйста, не забудьте! — залебезила мама беременной. — Это ведь наши денежки, мы ведь на всем сэкономили. А за квартиру парализованного дяди можно платить в конце каждого месяца. Я не тороплю…

В этот момент раздался телефонный звонок.

— Что?! Где?! Уже?! — орал в трубку папа жениха, яростно глядя на своих гостей. — Раз так, делайте все, что хотите!..

Он швырнул трубку на кресло, налил всем коньяка и без каких-либо дополнительных слов метнул жидкость в ротовую полость. Остальные молча последовали его примеру.

— Так… Дети расписались без нас и уехали отмечать это событие с друзьями на природу. Жить они собираются в общежитии завода, на который вчера устроился мой оболтус. — Хозяин взял в руки рюмку, повертел в руках и вдруг неожиданно швырнул ее об пол. — Свадебного застолья не будет, «опель» отпадает, большой привет парализованному дяде! А вас, мои дорогие родственнички, мы больше не задерживаем…

Гости медленно встали с кресел. На их лицах царило разочарование, смешанное с тоской и беспомощностью.

Уже на выходе они повернулись к родителям жениха и в один голос, как будто сговорившись, выдохнули: «Дайте хоть сто рублей на такси!»

Обвешанная сумками и пакетами, Ирина Петровна, женщина средних лет и среднего достатка, протиснулась в троллейбус. Стоять было тяжело — люди подпирали со всех сторон, но довольно устойчиво — по той же причине. Духота давила на мозги, а крупный мужчина сзади — на спину и прилегающие к ней окрестности.

На следующей остановке народу прибавилось, и мужчина, дышавший Ирине Петровне в затылок, буквально припеча-тался к ней. И тут Ирина Петровна внезапно почувствовала, что незнакомец очень твердо и решительно отреагировал на прикосновение к ее напряженному телу. Ирина Петровна смутилась, а в голове тут же просветлело. Сознание выдало на-гора образ спившегося мужа с его навсегда уснувшей системой репродукции потомства.

Зардевшаяся женщина на миг представила в совокупности солнце, море, виндсерфинг и его, таинственного незнакомца, стоявшего сейчас за спиной. Незнакомец, поджарый и загорелый, протягивал Ирине Петровне поднос с фруктами и красиво поигрывал мускулатурой, готовый в любой миг подхватить женщину на руки и закружить, закружить ее в порыве любви… «А ведь есть еще настоящие мужики! — мелькнула шальная мысль. — И секс настоящий тоже есть…»

Твердость со спины тем временем больно врезалась в область правой ягодицы. «Ничего себе!» — ойкнула Ирина Петровна и живо вернулась в лоно реалий.

— Мужчина, как вам не стыдно! Немедленно умерьте свой пыл! — шепнула она, повернув голову назад. — Нашли место и время своим неуемным выходкам!

Мужчина выглядел устало, но вполне. «А мой — замухрышка, — тут же напросилось сравнение. — Хорошо еще, что ребенка успела завести…»

— Я вас, гражданочка, что-то не понимаю! — прозвучал голос сзади. Мужчина простодушно улыбался и пожимал плечами. — Какие ко мне претензии?

— А я немедленно требую прекратить ваши дурацкие штучки! — вернула себе привычный моральный облик Ирина Петровна и передернула сумками. — На это жена или любовница имеются!

— Нет, что делается?! — вопросил к окружающим мужчина. — Стою, молчу, не пихаюсь, а меня оскорбляют! Тебе что, шлея под хвост попала, что ли?!

— Попала! — гневно подтвердила Ирина Петровна. — Я вот сейчас покажу тебе, что мне под хвост попало! — Она решительно отпихнула от себя близстоящих пассажиров и прицельно тюкнула мужика в его стратегическое место тяжелой сумкой с тушенкой.

У мужика что-то треснуло, хлюпнуло, и из штанины на пол троллейбуса под людские крики ужаса тонкой струйкой стала вытекать какая-то мутно-красноватая жидкость. Мужик охнул, согнулся в три погибели, выругался и дрожащими руками вывернул брючный карман. И него стали выпадать осколки бутылки из-под дешевого портвейна.

— Эх, что мой, что этот! — разочарованно заключила Ирина Петровна, готовясь к обороне. — Все мужики одинаковые. И секса настоящего тоже нет!..

Легкие сумерки постепенно сгущались. На мосту, облокотившись на перила, стоял хорошо одетый мужчина и печально смотрел на реку, протекающую под мостом. Неожиданно он забросил ногу через перила. Еще секунда — и он кинулся бы с моста вниз. Но туг к нему подбежал бомжеватого вида мужик в грязной фуфайке и стащил мужчину назад.

— Вы, это… Подождите секундочку!.. — испуганно сказал прохожий. — Вы это… топиться надумали?

— А тебе какое дело? Шел себе и иди!

— Как какое дело, большое!.. — заявил прохожий и придирчиво осмотрел мужчину. — В таком плаще кожаном топиться?! Совести у вас нет! Это же преступление! Нехорошо… Я вон во что одет! Пять последних лет фуфайку не снимаю… Вам все равно, вы через пять минут равномерно холодным будете, а мне бы ваш плащ с меховой подстежкой ой как пригодился бы. Зима на носу!.. Вот, держите, я вам свою фуфайку взамен отдам. — Он с готовностью стащил с себя фуфайку. — В фуфайке тонуть уютнее и быстрее будет… И дайте мне свой плащ, он ведь утопленникам ни к чему…

Мужчина молча снял плащ и бросил его прохожему, оставаясь в цивильном костюме. Прохожий напялил кожаный плащ и довольно осмотрел себя.

— Плащ получил? А теперь проваливай! — раздраженно заявил мужчина. — Я хочу побыть один…

— Во, теперь я на человека похож!.. — довольно заметил прохожий, но тут же спохватился, услышав реплику незнакомца. — Что значит — один побыть?! В таких ботиночках! Ботинки тоже дайте, я ведь в сандалиях хожу… на голую ногу… Вместе со своими носками дайте… А то носки пузыриться в воде начнут, медленнее ко дну пойдете…

Мужчина тихо выругался, но снял с себя туфли и носки, оставшись босиком. Внезапно зазвонил сотовый. Мужчина поднес трубку к уху.

— Да… Все плохо… Дела рухнули… Да… да… — глухо наговаривал он в телефон. — Меня подставили… Да… Теперь я должен огромную сумму… Да, прощай…

— Это что, сотовый телефон? — поинтересовался прохожий.