В принципе, можно было бы Хозяину и не звонить — и так было понятно, что с Кучереной лучше не ссориться — нам это ни к чему. Но я для очистки совести позвонила. Хозяин помрачнел — он ведь тоже когда-то был журналистом и понимал, какой хороший материал мы нарыли.

— С Кучереной хорошо бы подружиться, — невесело сказал Хозяин, — когда будет очередной наезд на газету — его помощь была бы кстати. Может, вы к нему съездите в офис, пообщаетесь, так сказать, лично?

Но сначала мне предстояло поговорить с Ниной. Она совсем еще девочка, только начинает жить в журналистике и пока не представляет всю ее продажность и весь ее сволочизм:

— Нина, ты написала прекрасный материал. Иногда бывают такие ситуации, когда ненапечатанная статья делает тебя настоящим журналистом в большей степени, чем напечатанная. А гонорар я тебе выплачу — ты его заслужила.

Она все поняла, и чуть не плакала. И слова о гонораре ее не успокоили — она ведь собирала факты, рискуя жизнью! И мне пришла в голову мысль:

— Слушай, а давай позвоним в «Экспресс-газету» — эти ничего не боятся! Предложим им твою статью, а вдруг напечатают?

И я тут же набрала телефон редактора «Экспресс газеты». Мы когда-то сидели с ним в одном кабинете и были хорошими приятелями. Сергей велел срочно прислать заметку, и окрыленная Нина побежала к своему компьютеру.

«Экспресска» материал опубликовала. Правда, на это время редактор уехал из страны на всякий случай, и взбешенный адвокат звонил генеральному директору издательства. Больше ни в одном издании об этом грандиозном семейном скандале написано не было. Зато совсем недавно глянцевый журнал опубликовал фото Кучерены на каком-то пафосном светском мероприятии «с женой и дочкой». Бедному ребенку уже лет пять… А ее папочка снова борется за права матерей, чьи мужья отбирают у них детей — вон история Ирины Беленькой, рядом с ней все тот же Кучерена. Молодец!

К Кучерене я съездила — в невероятно пафосный офис на Остоженку, больше похожий на дорогой публичный дом, по которому ходят длинноногие красавицы практически без юбок — то ли секретарши, то ли помощницы, пахнет свежезаваренным кофе и дорогими сигарами, окна прячутся в бархатных ламбрекенах и люрексных шторах. Кучерена долго рассказывал про свою трудную жизнь и надарил кучу книжек, дал визитку и предлагал обращаться «если что». Но когда это «если что» случилось — над газетой нависла угроза закрытия — его телефон так ни разу и не ответил.

Другой материал пришел к нам из «МК». Позвонила журналистка и предложила скандальную статью с фотографиями: за высокими рублевскими заборами тайно проживает незаконнорожденный сын министра Шойгу со своей молодой мамой — красавицей. Я даже в Америку звонить не стала — после визита в публичный дом адвоката мне совета спрашивать не понадобилось. Журналистке посоветовала обратиться в «Экспресс-газету» Дала телефон. И через неделю уже с завистью читала в конкурирующем издании статью о внебрачном сыне нашего сверхположительного чрезвычайного министра… А ведь статья могла бы появиться у нас…

А теперь я попробую ответить на самый больной вопрос, который обязательно возникнет у читателя после прочтения последней главы и который мне всегда задают на публичных встречах — с читателями, студентами, подписчиками. Зачем мы пишем про личную жизнь известных людей — политиков, артистов, писателей? Зачем журналисты лезут в чужой дом и даже в чужую постель? Помню, покойный Абдулов приходил бить морду редактору «Собеседника» за то, что тот опубликовал в своей газете откровения никому тогда еще не известной Даши Асламовой. Она довольно живенько описала, как не очень трезвый народный артист приставал к ней то ли в общественном туалете, то ли в гримерке — ну, и всякие другие подробности. Потом Александр Гаврилович создал целое общественное движение против журналюг в поддержку бедных несчастных артистов, в чью жизнь грубо и бесцеремонно они влезают.

Но как справедливо, хотя и грубо, любит повторять мой друг Стас Садальский, «с журналистами судиться — что в крапиву срать садиться». Репортеры ведь не для удовлетворения собственного любопытства лезут под одеяло к знаменитостям. Есть спрос — значит, есть предложение. На этом держится вся желтая пресса — то есть, те газеты и журналы, которые живут на заработанные средства, не имеют государственных дотаций и просто вынуждены удовлетворять интересы — в том числе и низменные — своих читателей.

А читателя интересует что?

Незабвенный главный редактор «Экспресс-газеты» Александр Иванович, изучавший в Англии технологию желтой прессы, учил: читателя интересуют три главные темы — чужой секс, чужие деньги и чужая смерть. Это закон — и что за смысл с законом воевать? Другое дело, что многие так называемые общественные люди, в первую очередь, конечно, звезды и звездочки разной величины, должны понимать: публичность — часть их профессии, хочешь быть знаменитым — будь готов к пристальному интересу прессы к твоей персоне. Будущий журналист, выбирая профессию, хорошо понимает, что его ждут бесконечные командировки, бессонные ночи и частая работа по выходным дням. Врачу придется сталкиваться не только с постоянной человеческой болью, но и со смертью. Летчику — с ежеминутной опасностью и ответственностью — ну и так далее. Специфика актерской профессии — популярность и все сопутствующие ей издержки. Нет, актеры с удовольствием будут позировать фотографам, если они во фраке и в гриме, с удовольствием расскажут в интервью, как трудно давалась та или иная роль, и даже приврут, если это требуется для собственной раскрутки. Но вот журналист накопал какой-то некрасивый факт, фотограф снял в не очень трезвом виде — и, пожалуйста, скандал! А теперь еще взяли моду чуть что — в суд подавать, мол, в их личную жизнь грубо вмешался поганец-журналист. У него профессия такая! А ты, если не хочешь, чтобы про тебя гадости писали — веди себя прилично, помни, что за тобой постоянно следит острый глаз папарацци.

Я всегда в этой связи вспоминаю Агутина и Варум. Я не их поклонница — Боже, упаси! Но на моей памяти не было ни одного скандала, ни одной сплетни, ни одного скабрезного кадра этой замечательной пары. При том, что в этой семье — сразу две звезды, есть где разгуляться журналистам. Просачивались в прессу сведения, что Леня пьет безбожно — но, как говорится, никто не видел, фотографий не снимали, певец в суд на журналистов не подавал — то ли на самом деле сей факт существует, то ли нет.

Или Дима Маликов, при своей харизматичной внешности вполне мог бы позволить себе разные вольности. Но имидж образцового семьянина почему-то не вредит ни его карьере, ни его музыке. Саша Филиппенко как-то мне признался, что решил сам рассказать журналистам про свои две семьи — его бывшая и настоящая жены мирно сосуществуют и даже общаются между собой. «Лучше я сам все расскажу, — сказал актер, — чем вы наврете, а потом мне оправдываться». Очень грамотная позиция! Многие мои интервью получились только потому, что я долго убеждала героя рассказать все, как говорится, добровольно-все равно журналист докопается, но может и напутать что-то безбожно или выдумать для красного словца.

Долгие круги описывала я вокруг Галины Борисовны Волчек. Очень мне хотелось поговорить с ней не про последние, громкие премьеры ее театра «Современник», а про ее личную бабскую жизнь. Волчек, прикуривая одну сигарету за другой, ехидно на меня прищуривалась: «Тебе это зачем? Дела давно минувших дней, как говорится. И потом не баба я давно, а главный режиссер». Но я твердо решила, что буду сидеть у нее на кухне до тех пор, пока не услышу именно исповедь. Алкоголь здесь не проходил — Галина Борисовна сидела на строгой диете и не то что не пила — даже не ела. Хотя меня угощала вкусными горячими хачапури, купленными на Арбате в грузинском магазине «Мзиури», которого давно уже нет и в помине. И поскольку я приняла решение сидеть здесь и не сдаваться, я начала рассказывать ей про свою личную жизнь. Поедая вкуснейшие хачапури, жаловалась на то, что никак не удается похудеть, что мужчины не любят толстых женщин и вообще жизнь летит под откос. Она меня перебила: