Лариса хоть и была счастлива в своем новом доме с мужем-итальянцем, но все же ужасно скучала… даже не по России, а по общению — журнализм из души вытравить невозможно! Мы проговорили с ней два дня без остановки, и дальше бы говорили, но надо было ехать в Рим — на вечный город нам и так оставалась очень мало времени.

Вот с тех пор мы особенно и подружились. Кстати, чтобы вы окончательно поверили в красоту моей «русской итальянки», расскажу такой случай. По приезде в Италию Лариса поступила в Римский университет. От нечего делать приняла участие в конкурсе на самую красивую девушку вуза — и стала его победительницей! А ведь ей к тому времени было 30 лет — намного больше, чем всем другим участницам.

Я хоть и собралась в отпуск, но наметила себе дело. Проблему, как сказал бы мой муж. Он почему-то считает, что я люблю создавать себе проблемы. Из каждого отпуска я стремилась привезти хоть маленькую, но заметку в свою газету — и практически всегда мне это удавалось. А теперь мы летим в Рим — и мне захотелось познакомиться с самим Тонино Гуэрра — великим художником, писателем, философом. Именно он написал сценарии к лучшим фильмам Федерико Феллини, Микеланджело Антониони и многим другим, неоднократно номинированным на «Оскар». Я знала, что Тонино живет высоко в горах — в деревушке Пенобилли региона Кастильо-Романо, где когда-то, 88 лет назад, он родился. И я дала Ларисе поручение — дозвониться маэстро и договориться об интервью. Потрясенная Лариска перезвонила мне на следующий же день — она дозвонилась с первого раза и разговаривала с женой Тонино. Лора — личность фантастическая, не странно, что много лет назад они с великим Гуэрра нашли друг друга в заснеженной Москве. Лора легко согласилась принять русских журналистов, попросила только «не сильно утомлять маэстро, который незадолго до этого перенес операцию и пока еще несколько слаб».

И вот мы едем в Пенобилли — Лариса везет нас на своей машине, от Рима это далеко, от Перуджио — гораздо ближе, поэтому мы встретились по пути, в прелестном городке Ареццо, куда мы с мужем добрались на поезде. Дорога петляет по горам все выше и выше, покрытие становится все хуже и хуже, Лариса несколько раз останавливается и спрашивает дорогу, и колоритные итальянцы — вот откуда Феллини черпал образы для своих фильмов! — неспешно-подробно объясняют, как проехать в дом маэстро Гуэрра.

Он живет на самой вершине горы — дом скорее похож на саклю, прикрепленную к горе, чем на дом итальянского классика. В доме все предельно скромно, а самая большая ценность — картины самого мастера да его друзей — Сергея Параджанова, Рустама Хамдамова, Федерико Феллини… Позолоченные статуэтки «Оскаров», полученные маэстро в разное время за разные фильмы, свалены в кучу под этажеркой — Тонино к ним равнодушен и держит исключительно для того, чтобы демонстрировать гостям.

Что такое великий человек — я поняла именно здесь. Ему, казалось, абсолютно безразлично внешнее благополучие — удобства его дома, комфортность и вообще всякие блага. Он хотел жить на родине — и забрался высоко в горы, в места, где родился и которые обессмертил в своих фильмах. В этой маленькой деревушке все было пронизано духом маэстро — он смастерил милые скульптурки, украсил ими фонтаны и улицы, он создал целый сад, в котором нашлось место памяти всем ушедшим великим друзьям — и наш Андрей Тарковский среди них. Он все создал бескорыстно, без денег — откуда у маленькой деревеньки средства рассчитаться с великим художником?

Его дом знает каждый житель Пенобилли. И нам его указала кривая старуха с клюкой, и даже просилась в провожатые — но мы пожалели ее больные ноги. Дом легко найти — перед входом в него громоздятся какие-то аллегорические скульптуры, калитка в сад распахнута и вся земля засыпана опавшим с деревьев миндалем — не зря маэстро назвал свои владения «Садом миндаля». Сад и дом раскрыты нараспашку — и нигде никого. Мы стоим в изумлении и восхищении, потому что все это так похоже на декорации к фильмам итальянского неореализма! По двору ходят кошки — их десять-пятнадцать, они лениво потягиваются и трутся о наши ноги.

В верхней части сада я замечаю Лору — она сидит на лавочке и как будто загорает на солнце. Я кричу ей снизу «Мы приехали, мы ждем!», а Лора отвечает, что сейчас занята, что у нее общение с солнечными лучами и просит нас погулять в одиночестве по саду. В этот момент в калитку вкатывается целая компания колоритных синьоров. — все в одинаковых серых кепках и все без исключения что-то одновременно говорят друг другу. Среди них, естественно, я сразу узнала Тонино, но одет он был, как все, — и жестикулировал тоже, как все. Наконец, синьоры заметили нас и все одновременно замолчали. Тонино попросил подождать — пока он с синьорами не закончит обсуждать очень важное дело.

А обсуждали он, как потом нам рассказала Лора, возможность восстановить в деревне театр — да-да, был здесь когда-то именно театр! Но с тех пор деревня опустела, молодежь уехала — спустилась с горы, как тут говорят, — и в театр некому стало ходить. Но сейчас жизнь налаживается, люди стали возвращаться в свои дома, и теперь позарез надо восстановить театр. А кто как не Тонино, должен поучаствовать в этом светском мероприятии, несмотря на свои 88 лет! (В 2010 году Тонино исполняется 90).

Целый день, что мы гостили у маэстро, меня не покидало ощущение, что идут съемки фильма, а я случайно оказалась на площадке.

…Наконец, спустилась с верхней галереи Лора — в лакированных поношенных сапогах и в той же самой юбке, в которой я видела ее на свадебной фотографии тридцатипятилетней давности. Она схватила меня за руку, как старую знакомую, и потащила показывать дом.

Я слушала ее, раскрыв рот, но мне не давала покоя эта юбка. Юбка была запоминающаяся — из черного бархата, по подолу — широкая полоса какого-то восточного орнамента. В конце концов, мне надоело мучиться, и я прямо спросила:

— Лора, я видела эту юбку на вашей с Тонино свадебной фотографии. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Эту юбку мне подарил друг нашей семьи Рустам Хамдамов. Я берегу ее как зеницу ока, она мой талисман. Ведь Рустам сам придумал этот рисунок! Удивительно талантливый, гениальный человек! Тонино обожает его, — Лора опять схватила меня за руку и потащила к очередной картине:

— Вот его работа. И вот эта. Прекрасно, правда?

Слово «прекрасно» лишь в малой степени могло передать то, что она мне показала. Я, раскрыв рот, застыла в изумлении. Я ничего не знала про Рустама Хамдамова! Слышала, конечно, это имя — в связи с тем, что когда-то он пытался снять фильм «Анна Карамазофф», но ему не повезло то ли с финансированием, то ли с прокатом. По своей «вичевской» многолетней привычке я знала кое-что и про его личную жизнь — у него был головокружительный роман с красавицей Еленой Соловей, но та, в отличие от своих романтических героинь, в жизни оказалась человеком прагматичным и предпочла неземной любви вполне земные радости и заботы. И осудить ее не поднимается рука!

Лора пригорюнилась:

— Ты знаешь, Рустам — патологически невезучий человек. Это, конечно, идет от характера, от его замкнутости, нелюдимости, затворничества. Он безумно талантлив, за что бы ни брался — будь это картины или кино — все у него получается гениально, но… на родине его никто не знает. Художник при жизни должен заботиться о том, чтобы его наследие достойно сохранилось!

Эту фразу я потом часто вспоминала — она показалась мне ключевой к творческой жизни самого Тонино Гуэрра. Как человек не только всесторонне одаренный, но и умный, он понимал: чтобы после смерти его творчеством распорядились так, как бы он этого хотел, он сам — и никто другой — должен об этом побеспокоиться еще при жизни. Поэтому Тонино создал свой музей в этом самом городке Пентобилли, и в нем — галерею своих работ, и сад со своими скульптурами, и свой дом, уже сейчас похожий на музей, — столько уникальных произведений искусства в нем хранится.