Журнал, в конце концов, назвали ВИМ, что расшифровывалось как «Vich-info Magazin». Кому пришла в голову эта богатая идея — не ведаю.

Слава Богу, что меня это не касалось. Слава Богу, что Ясная ушла из коллектива, и прекратились ужасные греческие материалы. Пришла осень — пора ехать в отпуск. В Кисловодск, по купленным еще по весне путевкам.

Никонова в редакцию привела я.

Мы с ним пересекались в «Собеседнике», но постольку поскольку. Саша дружил с Быковым. Дима, как человек увлекающийся, очень любил талантливых людей.

Они с Никоновым прославились в середине 90-х. Первого апреля — в день дурака в качестве эксперимента в «Собеседнике» приложением выпустили газету «Мать». Подоплека понятна: русский язык без мата не может существовать, мат — неотъемлемая часть нашей речи. Газетка была забавной, думали, что первого апреля все сойдет за шутку. Но скандал получился огромный. Блюстители нравственности набросились на авторов — и на «Собеседник» в том числе — со всем своим праведным гневом — дело дошло до суда. Вынесли тогда какое-то общественное порицание…

Потом я Никонова только читала. Писал он всегда хлестко, провокационно и с огромным чувством юмора. За чувство юмора я многое могу простить автору… Интервью с Лаховой в «Огоньке» — это был реальный шедевр. Я так мало когда смеялась — чтобы с первой до последней строчки. Подобные интервью он делал блистательно — выбирал жертву понелепей, приставал с такими заковыристыми вопросами, что жертва падала в изнеможении после первых двух. Вопросы, кстати, были порой смешнее и интереснее, чем ответы.

Конечно, в «Виче» я не могла не вспомнить про Никонова. Нужны были свежие авторы, незамыленные темы, неожиданные повороты — все это появилось в газете благодаря колонкам Никонова.

Тогда его любимой темой были сорокалетние женщины. Как только он не издевался над нами, как не глумился! Пафос был такой: сорокалетки — и все кто старше — больше не могут возбуждать и интересовать мужчин, главную детородную функцию тоже уже выполнили, а, значит, их нужно сослать в какое-нибудь гетто, чтобы они там жили вместе и не болтались под ногами у настоящих мужиков. Добивать их, чтобы не мучились, он, конечно, не призывал, но план расправы с ними тоже был довольно жесткий.

Никонов часто продумывал главные мысли своих колонок — и предлагал их редактору. Но и дежурный по номеру редактор нередко подбрасывал или советовал Никонову ту или иную тему — чтобы наш любимый автор не зацикливался так сильно на сорокалетках. Однако даже заданную и обговоренную идею неиссякаемый Никонов мог вывернуть так, что она мало походила на первоначальное задание.

Цель этих колонок была проста: спровоцировать читателей на возмущение, а значит, на горячие отклики. Читатель провоцировался — да что читатель, планерки часто превращались в обсуждение одного-единственного материала — колонки Никонова. Я была довольна: раз сотрудники так горячо спорят над его часто нелепыми идеями, значит, и читатель не останется равнодушным.

Скандал, который разразился не так давно по поводу идеи Никонова (он по традиции высказал ее в своей колонке) убивать детей-инвалидов, вышел за рамки читательской аудитории. Я уверена, в самой редакции ликовали: наконец-то газету рекламируют совершенно бесплатно по центральным телевизионным каналам: ведь Никонов буквально неделю не сходил с экранов разных каналов ТВ! Но реклама эта… как-то дурно пахнет.

Я написала в своем жж-блоге, что Никоновым двигало вовсе не желание обратить внимание на проблемы детей-инвалидов (хорошенькое решение проблемы — убивать их при рождении!) Подоплекой всех этих провокационных выступлений было желание прославиться — и встать вровень с Быковым. А Дима сейчас — известный писатель и публицист, получил за свою книгу престижную литературную премию, и к тому же не вылезает с телеэкрана — и как ведущий, и как гость разных программ. Мне все казалось, что Никонов втайне завидует своему более успешному другу (Быков резко не согласился со мной и отписал мне в ЖЖ гневную отповедь). Но позвольте и мне остаться при своем мнении.

Зато теперь и Никонов знаменит. Так же, как и Быков, возлюблен всеми телекомпаниями, мелькает на голубом экране. Даже программа «Время» в течение пяти минут показывала симпатичное лицо Никонова, с пеной у рта доказывающего, что детей-инвалидов надо-таки убивать.

Мне другое было непонятно. Когда газета печатала этот материал, никто из редакторов не подумал о матерях, которые воспитывают таких детей, — эти мамочки и их дети нечто неконкретное, виртуальное. Но рядом в кабинете за соседним столом сидит молодая журналистка — их коллега, которая день и ночь молотит заметки в газету, чтобы оплатить лечение своего сына, больного церебральным параличом. Ей-то как коллеги-редакторы в глаза смотрят?

Самая большая сложность работы в желтой прессе — чувствовать вот ту самую грань, где кончается желтизна и начинается пошлость, воинствующее хамство да и просто уголовно наказуемое действо: публичные призывы к насилию пока еще являются таковыми.

Кисловодск — прелестный город не только для лечения и отдыха. Здесь совершенно великолепно думается. Каждое утро я вставала около шести утра, надевала треники и бежала на гору Красное Солнышко — а это километров восемь довольно крутого подъема. Гора неспроста так называется — отсюда открывается волшебный вид на Эльбрус, и поверьте мне, такой красоты восход солнца, который наблюдаешь отсюда, стоит раннего утреннего подъема и нелегкой пробежки в гору!

Ах, если бы наши мозги тоже уходили в отпуск! Если бы они с отъездом физического тела переключались на другой вид деятельности, на иной ритм, на иные мысли. Ан нет, бедный мозг не знает покоя ни на работе, ни в отпуске. И два часа, что я поднималась и спускалась с горы, и все долгие часы процедур и приятного расслабления в ваннах мозг работал и работал, я думала. Все об одном — о газете, о том, куда и как ее развивать дальше, о сотрудниках, которые остались без присмотра и обязательно кто-нибудь да переругается, о Гоблине, который не умеет рулить ситуацией в коллективе, а я вынуждена оставлять его за себя, потому как по статусу именно он мой первый зам.

Конечно, не только сплетнями и интригами занимались мы на работе. Я никогда не поверю, что есть на белом свете коллективы или организации, которые не обсуждают руководство, не интересуются личной жизнью начальства, не сплетничают, одним словом. Бороться с этим совершенно бессмысленно, хотя и поддерживать и разжигать такие разговоры тоже неразумно. И, конечно же, когда мы собирались всем нашим небольшим коллективом даже не на официальное мероприятие типа дня рождения, а просто попить кофе, мы все равно больше всего говорили о работе и о новых темах, которые продвинут наше издание еще дальше на рынок.

Тем более, в журналистике уже наступала ситуация, когда буквально в затылок печатным СМИ дышал мощный атакующий конкурент ИНТЕРНЕТ. Я в первый же год своего редакторства предприняла робкие попытки убедить руководство сделать хороший рабочий сайт газете ВИЧ-инфо. Тем более, тематика газеты более чем благоприятствовала — одни только медицинские консультации могли собрать на сайте неплохую аудиторию. Плюс всякие эротические фотографии и картинки — по опыту знаю, как читатели любят фотографировать себя и друг друга.

Еще в «Декамероне» мы запустили фотоконкурс «Муж и жена — одна сатана» и получали письма со снимками буквально мешками. В Интернете затевать такие конкурсы проще и легче — фотографии отправляются одним щелчком «мыши». От меня тогда отмахнулись как от назойливой мухи — ну, Уткин, понятно, кто же еще! Зато Костылин мигом прокрутил мозгами возможную прибыль от сайта и быстренько прибрал его к своим рукам, даже денег не пожалел — вложил собственные средства в его создание и продвижение. Но сайт служил исключительно нуждам рекламного агентства. Он все хитренько продумал, Костылин! Допустим, рекламодатель официально платит за рекламное место со спичечный коробок, а Костылин размещает рекламу размером с тетрадь, только это уже не прямая реклама, а статья или заметка на ту же тему, как бы непроизвольно побуждающая читателя пробежать и рекламу тоже. Ну, например, нужно разместить про какой-нибудь возбуждающий гель рекламу объемом с большую марку, а Юра заказывает материал на половину газетной страницы про импотенцию, излечить которую можно только с помощью каких-нибудь мазей или кремов. Эти поддерживающие статьи Костылин требовал печатать и в газете, говорил, что иначе рекламодатель не согласится, а «с рекламой проблемы, ты же понимаешь!». Я, привыкшая слушаться Костылина, как жучка хозяина, конечно, беспрекословно выполняла его требования. Это теперь я понимаю, что Костылин, скорее всего, брал деньги за большой объем, а в контору переводил — за маленький, и разницу клал себе в карман.