Я стала махать руками и кричать, что не хочу здороваться, и вообще уже выпила напитка богов и у меня заплетается язык. Но Стас не слушал:

— Неудобно получится — я же ему сказал, что мы сейчас зайдем. Не могу обманывать своего главного редактора.

Он схватил меня за руку и поволок по коридору, а когда мы вошли в кабинет, Садальский сразу без предисловий брякнул:

— Вот, Александр Иванович, она очень хочет у нас работать.

И дальше в течение минут пяти страстно, по-актерски, рассказывал о моих талантах. Я сама рот открыла — таким впечатляющим был этот монолог. Александр Иванович разве что не прослезился — и тут же предложил мне работать в «Экспресс-газете». А дальше мы пили напиток богов (С КЕМ?), вспоминали «детство золотое» на Найтбридж в Лондоне, где мы вместе провели незабываемую ночь!

Вот так я оказалась в «Экспресс-газете», и с Садальским мы общались уже каждый день. После серьезной журналистики работать в желтой прессе оказалось гораздо проще, чем я думала. Стас таскал нас на премьеры в Дом кино и по милым ресторанчикам, которые повсеместно открывались в Москве, но его любимым местом «отдыха» оставался «ларик» — ларек с алкогольной продукцией недалеко от Вадковского, где мы пили пиво, заедая солеными орешками, и покатывались со смеху от рассказов Стаса. Хорошая была жизнь, веселая. А потом на моем горизонте появились Жилин и Костылин.

Стас как умел дружить, так умел и обижаться, разругиваясь с бывшими друзьями в доску и «навсегда». Он обиделся, что я не позвала его в «Успех» — тогда как раз его отношения с главным редактором несколько обострились. Обиделся насмерть, и слышать мое имя не хотел в течение почти двух лет. Но я набралась терпения, переждала все его ураганы с бросанием телефонной трубки и криками «не хочу даже твой голос слышать!» И только когда мы отмечали два года «Успеху» и решили устроить «пир во время чумы», я пригласила Стаса на вечеринку. Он долго ломался, прикрывался занятостью, обзывал меня дурой и предательницей, по-актерски выдерживал паузы в телефонных разговорах. До самой вечеринки я так и не знала, будет у нас в гостях Стас или нет. И когда увидела его в сумерках декабрьского вечера под ручку с Тиной Канделаки входящего в ресторанчик, где наша «свадьба» уже вовсю пела и плясала, я заплакала. Он, конечно, пришел с намерением сказать мне какую-нибудь очередную гадость типа «О, как ты растолстела!», или еще хуже «Ну что твой „Успех“ — провалился, наконец?» Причем эта гадость должна быть произнесена громко — во всеуслышание, да еще с театральными жестами. Я думаю, он даже репетировал свой монолог перед зеркалом. Но, увидев мои слезы, позабыл свои коварные планы, бросил красавицу Тину Канделаки и принялся меня утешать, неловко поглаживая по голове.

Стас тогда увлекся другим средством массовой информации — радио. Вел свое «дебил-шоу» на «Серебряном дожде», выступал в отдельных передачах еще на каких-то каналах. Там-то он случайно подцепил говорливую Тину, смекнул, что женщина-партнер ему вовсе не повредит, и с энергией, только одному ему свойственной, принялся обучать тогда никому не известную грузинскую девушку азам ораторского искусства. Зерна упали на благодатную почву — Тина в болтовне даже превзошла своего учителя. Но Стас, кроме всего прочего, вывел ее в люди — таскал по светским и киношным тусовкам (там он всегда — желанный гость), знакомил с нужными людьми, и даже с будущим мужем Тину тоже познакомил Стас. Став супер-звездой на телевидении, Тина не забывает, кто дал ей такую мощную путевку в жизнь, — всегда забегает поздравить Стаса с днем рождения и при всяком удобном случае вспоминает его добрым словом, раздавая направо-налево многочисленные интервью.

Так мы со Стасом снова начали дружить. Вскоре он охладел и к своим радийным «дебил-шоу», у него началась новая эра — театральная. Стас никогда до этого не играл на сцене. Был у него короткий опыт службы в театре «Современник», но там его почему-то не полюбила главный режиссер Галина Волчек. По словам актера, Галина Борисовна любила повторять «Кто-то должен играть бифштексик, а кто-то — гарнирчик» Стасу почему-то всегда доставался «гарнирчик», он обижался, тем более что зритель после его громких киноролей стал узнавать его и долго аплодировать, когда он только появлялся на сцене.

В общем, Стас со скандалом ушел из театра и больше туда не возвращался. Пока, уже в начале нового века, не возродилась на российской сцене антреприза, и вместе с ней — комедия, а в этом жанре Садальский вообще царь и бог. Он стал надолго пропадать из Москвы, мотаясь со спектаклями по всей стране, но зато его голос по телефону был абсолютно счастливым. Однажды на три дня я оказалась в Екатеринбурге, на своей родине. Была дикая холодная зима, когда даже нос на улицу не высунешь — сразу отмерзнет. Но я его все-таки высунула и увидела афишу — спектакль с участием Стаса и Ларисы Удовиченко. Мне захотелось сделать сюрприз любимому другу, я купила билет и пришла в театр. Несмотря на мороз, зрителей собралось столько, что они буквально гроздьями висели на балконе и амфитеатре. Пьеска, прямо скажем, была так себе, но как там блистали Садальский и Удовиченко! Я сама, обычно сдержанный человек, подпрыгивала на сиденье, хлопала до одури в ладоши и орала «Бис». Садальский обалдел, когда увидел меня за кулисами. Даже спросил: «А в каком мы городе?» Шутка. Он прекрасно знал, где он находится, потому что в каждом городе он вставлял в текст какую-то фразу про местную жизнь — и зал вообще умирал от восторга.

Мне много раз хотелось сделать со Стасом интервью. Он важно выпучивал глаза: «Ты че, не знаешь разве, что я даю интервью только за деньги?» Пока мы с ним вот так прикалывались — Лариса Кислинская опубликовала в «Совершенно секретно» прекрасное с ним интервью. Я на него налетела с претензиями, но он отмахнулся: «Лариска что-то за мной все время записывала, а потом опубликовала без моего разрешения. Я на нее еще в суд подам!» Потом на какой-то тусовке, организованной Стасом, я спросила ее об этом интервью. Конечно, оно было написано и опубликовано по обоюдному согласию.

Но в год 55-летия Стаса я уже вцепилась в него мертвой хваткой. «Ну ладно, — милостливо согласился он, — только сделай это не в форме ответов-вопросов, а в виде моих монологов». Материал ему понравился. Он даже заказал нашему фотографу фотосессию, один кадр из которой мы использовали на обложке. Ну, а заголовок я придумала тоже с подковыркой «Стас Садальский никогда не врет!»

Про Стаса я могу рассказывать бесконечно долго. Но одну историю не вспомнить не могу. Стас любит устраивать вечеринки без всякого повода. Позвонит всем своим бывшим коллегам-журналистам, и мы, кинув все дела, сломя голову мчимся в любимые им грузинские рестораны на Остоженке. Вот так однажды мы сидели очень хорошо и долго в «Багратиони», где щедрые грузины дали актеру нереальную пятидесятипроцентную скидку за то, что он, их любимец, попросил грузинского гражданства как раз в тот момент, когда Россия от Грузии отвернулась. Стас пил коньяк, пил как-то особенно много, с аппетитом. И вдруг около девяти вечера вспомнил:

— О! У меня еще сегодня съемка на телевидении!

Мы ахнули. Оказалось, что Садальского пригласили в передачу «Рожденные в СССР» на НТВ плюс.

— Стасик, — завопила я, — это же прямой эфир! Он начинается в ровно в 12 ночи, а уже 9! Ты не успеешь привести себя в порядок!

— Спокойно, женщина, — поморщился совершенно пьяный Стас. — Я сейчас заеду домой, приму душ и буду, как огурец.

Это была катастрофа! Мы начали выяснять, можно ли отменить эфир, как дозвониться Глазунову — ведущему программы, и вообще — суетиться. Стас смотрел на нас свысока:

— Никогда еще Стас Садальский не отменял съемки! Слышите — никогда!

Кое-как засунули его в мою машину, я довезла его домой, велела немедленно лезть под душ и выпить несладкий крепкий чай.

…С ужасом села в полночь перед телевизором. И ужас случился. Стас буквально не вязал лыко и отвечал на вопросы бедного ведущего совершенно невпопад. А передачу эту смотрят в том числе и наши бывшие граждане, проживающие в США, Израиле и разных других странах. Они в основном и звонили в прямой эфир. И вот какая-то Ляля из Бостона дозвонилась и резко спросила ведущего: