На этом же совещании мы обсудили и всю проделанную нами работу. Итоги ее были внушительны: за два месяца около 700 больших диверсий, в том числе до 200 взорванных поездов, десятки сожженных складов, заводов и мостов, тысячи убитых гитлеровцев, километры попорченных путей и телеграфных линий. Полицейские участки при сельуправах в районах наших действий были в большинстве своем ликвидированы или парализованы. В деревнях этих районов хозяевами чувствовали себя мы, а не оккупанты. Облавы не принесли им пользы. Отряды наши выросли численно, и само количество отрядов увеличилось до пятнадцати. А в результате деятельности антифашистских комитетов открывались новые перспективы для развертывания массового партизанского движения. И работу эту надо было начинать немедленно.

Так мы и решили. Наметили организацию новых отрядов, назначили командиров, выделили им в помощь опытных, проверенных на деле товарищей. На следующий же день они должны отправиться в Рафаловку, Владимирец, Морочно, Маневичи, Колки, Цумань. Места были определены конкретно на основании внимательного изучения тех деревень, из которых придут люди в наши отряды. В недалеком будущем партизанский отряд создан будет в каждом районе Волынской и Ровенской областей, а северные районы этих областей станут сплошным партизанским краем.

Так мы решили, и это было не плодом досужей фантазии, а результатом трезвой оценки обстановки. Возможности были. Вот только в некоторых местах, там, куда еще не распространилось влияние партизан и антифашистских комитетов, за последнее время поднимали голову украинские буржуазные националисты. В Домбровицком, Высоцком, Владимирецком и других районах орудовали так называемые бульбовцы. Пользуясь поддержкой фашистских властей и называя себя борцами за народ, они раздували национальную рознь, призывали к поголовному истреблению польского населения (а его в этих местах было немало) и уже начинали резню. В селе Поросня Владимирецкого района они зарубили сто восемьдесят человек, в селе Сохи Домбровицкого района вырезали тридцать семей — и это были не единичные случаи. Польские националисты платили той же монетой. Мы ясно видели в этом руку все того же гестапо, да и вся история этой лжепатриотической организации была нам известна. Организатор ее — Тарас Боровец, бывший хозяин каменного карьера в селе Карпиловка Рокитинского района, пьяница и конокрад, — демагогически присвоил себе имя гоголевского героя Тараса Бульбы. Свою антисоветскую банду он собирал еще в 1940 году и дал ей гордое название «Полиська Сичь».

С первых дней войны бульбовцы бесчинствовали в тылу Красной Армии и с первого дня оккупации пришли на службу к фашистам. Захваченный Бельтюковым бульбовский полковник рассказал, что в начале августа 1941 года Боровец обратился к командованию 213-й немецкой дивизии за официальным разрешением сформировать «украинские казачьи отряды», а когда его спросили о целях, ответил: «Борьба с большевиками». Фашисты разрешили ему набрать тысячу человек и потребовали, чтобы они в первую очередь вели борьбу с партизанами и парашютистами — только тогда им будут выданы оружие и форма. Девятнадцатого августа 1941 года в газете «Гайдамаки» был опубликован приказ, начинающийся словами: «По приказу немецко-украинской власти я принимаю командование» — и подписанный: «Атаман Тарас Бульба». Так «узаконена» была «Полиська Сичь», и надо сказать, что она верно служила своим хозяевам. Бульбовцы участвовали в экспедициях против партизан, несли охрану концлагерей и загоняли туда своих соотечественников, работали по восстановлению всех видов транспорта и связи, ставили кресты с надписями: «Хайль Гитлер и Бандера».

О том, как старательны и угодливы были эти фашистские прихвостни, выбалтывала та же газета «Гайдамаки». В Олевск, где стоял гарнизон Полесской Сечи, пятнадцатого сентября 1941 года прибыл отряд немецких фашистов под командой гауптмана Шульца. Гауптман не такой уж большой чин, но «атаман Тарас Бульба» вышел навстречу ему и, как начальнику, доложил о выполненных операциях. «Доклад пана атамана гауптман выслушал с большим интересом», — восхищалась газета, — даже «поблагодарил за нашу тяжелую работу по очистке болотисто-лесистой местности от большевистских партизан» и «подчеркнул большое значение нашего отряда, как помощника немецких вооруженных сил в неприступных для немецкого воина полесских окраинах». Статья называлась «Братство по оружию», и гауптман Шульц провозгласил перед строем: «Хайль Украина!», а бульбовцы отвечали: «Хайль Гитлер!» В карательной экспедиции против украинского народа сотня бульбовцев выступила впереди немецкого отряда, чтобы прикрывать его от возможного нападения и прокладывать дорогу. Комментарии, как говорится, излишни.

^{Старшина Бурханов}

^{Постановка задачи}

^{Радистка Н. С. Кокурина}

^{Командир отряда К. М. Алексеев}

С половины 1942 года националисты стали маскироваться: они уже не афишировали свое «братство по оружию» с гитлеровцами, они кричали, что уходят в подполье, начинают борьбу с немецким империализмом, становятся партизанами. На самом деле они, конечно, продолжали противопольскую, противорусскую и противоеврейскую агитацию, сопровождая ее кровавыми расправами и уверяя, что это делается для блага народа: если мы их не перережем — они нас перережут. Польские националисты на эти зверства начали отвечать убийствами, и это было на руку бульбовцам. Кое-где на людей, плохо разбирающихся в политике, их агитация производила впечатление.

Мы должны были разоблачить их, показать народу настоящие цели этих отщепенцев. Мы знали, что Боровец в ноябре 1942 года снова встречался с представителями гестапо и договорился о новых методах сотрудничества. Знали также, что бульбовцы не ослабили, а, наоборот, усилили борьбу с народными мстителями. Они преследовали наших разведчиков и связных и даже осмеливались нападать на партизанские группы. Так сравнительно недавно была целиком вырезана крестьянская семья — старик и три дочери — за то, что они работали связными у Корчева. Так погиб Даулетканов с товарищами, а Крук едва избежал смерти. Они вместе вышли в Домбровицкий район за оружием, которое Крук спрятал, и остановились на ночлег: часть — в домике лесника, часть — на соседнем хуторе, потому что у лесника не хватало места. Всех ночевавших у лесника зарезали националисты.

Мы обязаны были разоблачить их. Я подобрал обширный материал и познакомил с ним командный состав наших отрядов (для сведения) и агитаторов, которые должны были ехать по деревням. Корчев составил обращение к украинскому и польскому населению, в котором разъяснялась преступность и пагубность политики националистов. Макс перевел обращение на польский язык и, кроме того, подготовил агитаторов-поляков для посылки в польские села. Перед агитаторами — как украинцами, так и поляками — поставлена была задача не только разъяснять, но и поднимать народ на активную борьбу против фашистов и их пособников.

Все это было сделано непосредственно после совещания, но еще до окончания совещания дежурный доложил мне, что сабуровцы вернулись из Морочна, и Федоров хочет увидеться со мной. Я вышел на крыльцо, и как раз в это время во двор въехало около взвода конницы. Впереди командир в кубанке. Это и был Федоров. Познакомились. Он представил мне своего комиссара Кизю. Сразу же начался деловой разговор о проведенной ими операции и о тех мероприятиях, которые мы намечали провести в этих районах.

Под конец разговора, посмеиваясь, Иван Филиппович рассказал мне о своей встрече с Мисюрой.