Никто не имел права жениться без разрешения гебитскомиссара. Ходить по улицам позволялось только с 6 часов утра до 8 часов вечера летом, а зимой — с 8 утра до 6 часов вечера. Даже самые невинные сборища и вечеринки строго преследовались. За всякую «вину», а еще чаще совсем безо всякой вины фашисты расстреливали мирных людей, наполняли ими концентрационные лагеря. Не удовлетворяясь просто расстрелами, они сжигали людей, живыми закапывали их в землю, у живых вырезали сердца.
Чтобы увеличить свои гарнизоны для охраны железнодорожных мостов, складов и предприятий, для арестов, для конвоирования выгоняемых на принудительные работы крестьян, фашисты создавали из людей, враждебных Советской власти (а такие еще оставались в западных областях Украины), так называемые «казачьи» части. Формированием их занимались предатели в Шепетовке и Славуте.
Кроме того, в борьбе с народами захваченных ими земель гитлеровцы придерживались старого испытанного принципа всех поработителей: разделяй и властвуй. Они раздували национальную рознь между украинцами, поляками и русскими, и в этом им помогали те же украинские националисты. Использовали они и религиозные разногласия между православными и униатами, между старой славянской церковью и новой. Все средства были пущены ими в ход, все методы были для них хороши, лишь бы обуздать непокорный народ, закабалить его, обратить в бессловесных рабов.
А народ упорно сопротивлялся захватчикам, свято верил в нашу победу и ждал помощи с востока от своего старшего брата — русского народа. «Россию нельзя победить!» — говорили старики, видавшие на своем веку не одну войну и много разных армий.
С самого начала оккупации народные мстители — бывшие советские и партийные работники, колхозные активисты, рабочие — скрывались в лесах Украины. Партизанские группы и партизаны-одиночки, как умели, боролись с врагом. Так было и на Волыни, и в Ровенщине. Отряд Насекина пришел не на пустое место. Но местные партизаны были разрознены, у них еще не было опыта организованной партизанской борьбы, не было общего руководства, не было связи с Большой землей. Надо было направить их работу, дать им единые установки, точно определить место действий каждого отряда, поделиться с ними опытом, помочь им организационно. Насекин должен был сделать это, от него этого ждали, видя в нем представителя центра, а он не сделал почти ничего. Приходилось исправлять ошибку, наверстывать упущенное. И вот мы собрали совещание командиров отрядов и их заместителей двадцать пятого декабря 1942 года в лесу около деревни Езерцы, где тогда располагался отряд Картухина.
Отныне все отряды Ровенской и Волынской областей объединялись единым руководством. В организационную структуру их внесены были существенные изменения, продиктованные нашим опытом. Небольшие численно (от 50 до 150 человек), подвижные отряды были разбиты на взводы и боевые группы подрывников, командирами которых были назначены наиболее опытные, проявившие себя в деле товарищи. Строго определены были каждому отряду место дислокации и район действий, те дороги и объекты, на которых он оперирует.
Составлен был общий план работы отрядов, продиктованный обстановкой и всем нашим предыдущим опытом. В первую очередь, для того чтобы обеспечить успешное развертывание партизанских действий, необходимо было парализовать фашистские органы власти. Все сельуправы и полицейские участки в этих районах должны быть разогнаны. Местных жителей, которые пошли на работу в фашистские учреждения, надо предупредить, что, если они будут выполнять распоряжения захватчиков, им — предателям Родины — народ не простит измены. Если они хотят искупить свою вину, им дается последняя возможность: связаться с партизанами и во всем помогать партизанам. В противном случае их ожидает кара по законам военного времени.
Все организованные фашистами имения, все предприятия, обслуживающие гитлеровцев, все их склады и магазины должны быть ликвидированы, а имущество роздано крестьянам. Узкоколейные железные дороги, по которым вывозились лес и зерно, надо полностью вывести из строя. Для этого — уничтожить их паровозный парк и взорвать мосты (за исключением моста через Стырь у Млынка, которым мы пользовались сами).
Необходимо добиться того, чтобы фашистские законы и приказы не выполнялись населением, чтобы крестьяне не давали врагу хлеба и скота, чтобы не платили налогов; добиться, чтобы украинская молодежь не вывозилась больше в Германию на рабский труд. Налоговые списки надо жечь, вербовщиков и заготовителей уничтожать.
Необходимо усилить агитационную работу среди населения, разъясняя подлинные цели фашистов и украинских буржуазных националистов, открывая смысл каждой их новой провокации. Надо ввести в систему беседы, собрания и митинги в деревнях. Каждый партизан должен быть агитатором. Надо увеличить количество выпускаемых нами листовок и ежедневно распространять среди населения сводки Совинформбюро. Но и этого мало: надо втягивать крестьян в активную борьбу с врагом, привлекать их в качестве проводников и повозочных во время наших операций, поручать им самим уничтожение фашистских предприятий. В этой работе мы должны прежде всего опираться на антифашистские комитеты, являющиеся как бы предварительной стадией, первым шагом к борьбе с фашизмом.
Особо пришлось поставить вопрос о полиции, о шуцманских батальонах и о так называемых «казаках». В большинстве своем это враги, но среди них есть темные, обманутые или запуганные люди. Надо разъяснить им настоящее положение вещей, показать всю неприглядность и ненадежность их положения, заставить задуматься и в конце концов вырвать их из вражеских рядов. Связь с ними можно установить через родственников, при помощи «подметных» писем или листовок, расклеенных в районе казарм. Это (как мы уже на опыте знали) повлечет разложение полицейских и так называемых «казачьих» частей, и часть из них приведет на путь борьбы с захватчиками. Но, вылавливая из этого сброда лучших, нельзя в то же время забывать, что остальные, особенно командный состав, остаются врагами народа, а следовательно, и нашими врагами. Борьбу с ними не только нельзя прекращать, но надо еще усилить, уничтожая и обезвреживая предателей.
Все перечисленное чрезвычайно важно, но не это для нас главное; основной нашей задачей остается война на коммуникациях врага. Подрывная работа велась у нас ежедневно, и поэтому необходимо было уточнить направления отрядов, строго определить те железнодорожные линии, за которые отвечает каждый из них. Ни одного дня не должны нормально работать дороги, подвозящие к Сталинграду живую силу и технику. Каждый день должны взрываться поезда и разрушаться пути, чтоб ремонтники не успевали с починкой.
Много говорилось на совещании о местных подпольных организациях. Члены их обычно помогали партизанам, сообщали ценные сведения о враге, служили проводниками и связными, а порой и самостоятельно выполняли довольно сложные боевые задания. Кроме того, и пополнение партизанских отрядов шло главным образом за счет подпольщиков. Значит, надо было знать их, вести с ними постоянную работу, руководить ими. В ближних селениях это не представляло трудностей, а с местами отдаленными поддерживали связь наши оперативные группы. Мы не только давали специальные указания командирам этих групп, но и прикрепляли их к определенным районам в качестве наших уполномоченных и на совещании в Езерцах могли уже подвести кое-какие итоги их деятельности.
Антифашистские группы на Волыни начали создаваться с того самого момента, как немцы захватили область. Разумеется, гитлеровцы преследовали патриотов, и многие подпольщики погибли, но на смену им приходили новые люди — группы не уменьшались, а росли. Количество групп увеличивалось. И характерно, что большинство их было создано осенью 1942 года, в самое трудное для Родины время, когда фашисты прорвались к Волге и шли бои под Сталинградом. Недаром один из гитлеровских чиновников в письме, которое подало к нам в руки, жаловался: «Чем больше наши успехи на фронте, тем большее сопротивление оказывают нам русские в нашем же собственном тылу».
