— Еще скажите, что у вас роман и вы влюблены в директора. Ни за что не поверю.

— Если бы вы не были полицейским, я бы вас ударила, — пообещала мисс Фличер. — Но вашему ведомству привычно копаться в чужой личной жизни. Но я не стану говорить на эту тему.

— Ваше право, — признал Рек. — Меня больше интересует не ваше личное отношение к директору завода. Я хочу понять, почему вы заведомо готовы отрицать саму мысль о его причастности к перепрограммированию автоматики в городе.

— Почему я должна поддерживать вашу бредовую идею о том, что мистер Бремер стоит за всеми этими беспорядками?

— Беспорядками? — Рек вдруг схватил ее за руку и повернул к себе. — В городе полный хаос, машины нападают на людей, на заводе вашего Бремера тишь да гладь, а вы полагаете, что у меня нет оснований удивляться вашей стойкой верности своему директору? Вам не приходилось сталкиваться с грузовиком, который вдруг погнался бы за вами вместе со всеми своими тоннами веса?

— В ваших словах отсутствует логика, — призналась Ева Фличер. — И мы уже пришли. — Она высвободила свою руку. — Если кто-то поддерживает у себя на производстве порядок — это не означает, что он злоумышленник. Мой шеф — программист. И он в состоянии уследить за тем, что у него делается. Что же до моей личной к нему привязанности… Ее нет. Просто он мой директор. И было бы странно, если бы я считала его негодяем или преступником и продолжала при этом у него работать.

Секретарша мистера Бремера нажала кнопку вызова на своем столе.

— Мистер Бремер. К вам лейтенант Дагвард.

Рек отвернулся от нее, молча проследовав в открывшуюся дверь кабинета.

Разговор с Бремером занял не меньше получаса. Покинув кабинет директора и не обнаружив в приемной секретарши, Рек прошел к лифту. Кабина путешествовала где-то далеко. Рек нажал вызов.

И стал думать: не сильно ли он напугал директора этого "миленького заводика"? Да он и не пугал. Во всяком случае, специально не пугал. Само как-то получилось. Вдохновение снизошло…

Но разве это не странно, что на таком огромном предприятии работают всего два программиста? При чем, один (судя по отчетам) уже три месяца в отпуске по болезни. А на втором висит большая часть оборудования основных цехов.

Рек так и не понял, каким образом это обстоятельство проглядели его коллеги из Управления. А Бремер, глазом не моргнув, сослался на то, что наследство получил недавно и не успел еще за всем проследить. Чушь! Как может директор завода "не проследить" за самым главным? Ну, допустим, Бремер сказал правду. Тогда почему до сих пор эпидемия "машинного бешенства" не добралась до его машин?

"Вот сыщик выискался! — в который раз повторил себе Рек. — Может, я просто очень сильно хочу что-то найти и поэтому вижу то, чего нет?". Он глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Но неприятное чувство не проходило. То ли он действительно что-то проглядел, пока демонстрировал директору свои аналитические способности, то ли стыдно было, что разговор закончился едва ли не на повышенных тонах. Отличная реклама Полицейскому Управлению! Можно подумать, что именно без его грубости на копов еще не вешают всех дохлых собак Марса. Мальчишка…

Но ведь Бремер действительно испугался! Не просто разозлился. Не просто пришел в раздражение от того, что ему смеет предъявлять претензии какой-то там лейтенант Дагвард — "без году неделя" полицейский. Рек постарался представить себе лицо директора и понять, что именно убедило его в том, что он ходит так близко к разгадке, что этого мистера Бремера озноб прошибает. Что? Взгляд? Напряжение? Да, к концу Бремер сидел прямой, как палка. И смотрел такими глазами, что Река самого едва озноб не прошиб. Но говорить Бремер продолжал вполне вежливо. Только под конец высказался:

— Вы говорите так, будто готовы предъявить мне обвинение!

— Я? — тут же выпалил Рек. — Что вы. Я слишком маленькая фигура. Рядовой коп. Думаю, будет солиднее, если обвинение вам предъявит начальник Полицейского Управления. Уверен, он согласится с моим мнением, после того, как я введу его в курс дела.

Последние две фразы не стоило произносить. Но Рек не успел вовремя вспомнить наставление своего родителя, который говорил: "Никогда не обещай ничего людям, если не уверен в том, что действительно это сделаешь".

Рек решил, что лучше всего будет обсудить все свои "ляпы" с Ледерменом. Но для этого нужно побыстрее вернуться в Управление. Тут только он обратил внимание на то, что лифт до сих пор стоит где-то в недрах завода. И секретарша, как на зло, тоже куда-то делась. Ну не торчать же здесь, перед лифтовой дверью, вечно. Может, лифт вообще сломался.

Рек не был уверен, что в состоянии точно повторить путь по бесчисленным коридорам. Но потом вспомнил, что в первый свой визит выходил к еще одной лифтовой площадке, через ближайшую техническую галерею.

Он вышел на огороженную дорожку над огромным пространством машинного зала. Если это можно было назвать залом. Скорее, это походило на город механизмов, тянущийся на сколько хватало взгляда. Все пыхтело и грохотало. Поскольку не надо было защищать ничьи уши, уровню шума тут никто не уделял внимания. Станки и машины работали, подчиняясь строго заданной программе, по проходам сновали погрузчики, тягачи, еще что-то большое и железное, пыхтящее и страшное в своей бездумной подчиненности общему ритму. Рек чувствовал, как дрожь помимо воли пробежала по его телу, но не мог оторваться от созерцания простирающегося от самых его ног машинного царства. Ни одного человека не было видно. Это казалось закономерным. Сама идея присутствия живой плоти среди металлических и пластиковых рук, колес, подъемных стрел, лебедок, кранов казалась абсурдной. Механизмы не заметят, разорвут, растопчут любого, кто посмеет ступить на целиком и полностью отданную в их власть территорию.

Рек качнул головой, подумав, что ему не нравится хозяин всего этого. Каким извращенным умом нужно обладать, чтобы гордиться и приходить в восторг от кишащего металлического водоворота, способного, как казалось Реку, поглотить все живое на своем пути? И только стены завода удерживают эту массу в относительном повиновении. Но какие стены способны удержать миллионы тонн сокрушительного металла? Если металлический поток затопит улицы марсианского города, через несколько часов на поверхности не останется ни одного дышащего и способного чувствовать боль существа из плоти и крови.

Бортик галереи был чуть выше его колен. Рек посмотрел вниз, вдоль стены. Прямо под его ногами промчались открытые вагоны, наполненные до верху дымящимся шлаком. Волна горячего воздуха хлынула в лицо Реку. Ниже, в каком-то метре от того уровня, на котором он стоял, блестел высоковольтный рельс. Идущие почти вплотную к стене вагоны скользили по этому рельсу коротенькими боковыми пантографами. Самым разумным было отойти от края и перестать разглядывать то, что творится внизу. Что Рек наконец и собрался сделать.

Сильный удар в спину бросил его через перила. Рек взмахнул руками, почти по кошачьи извернувшись и успел вцепиться в какой-то идущий вдоль стены кабель. Чудо! Высоковольтный рельс остался метром выше. Рек уцепился покрепче, сделал попытку опереться о стену ногами. Ботинки соскользнули с гладкой поверхности. Повернув голову, Рек увидел, как прямо на него мчится головной вагон очередного состава с шлаком. Бросив взгляд вниз, Рек заставил себя оттолкнуться от стены. Он упал, распластавшись между направляющими рельсами как раз вовремя. Головной вагон промчался над ним. Вжимаясь всем телом в бетонную поверхность, Рек не смел даже вздрагивать. Волны горячего воздуха прокатывались через его спину. По ушам, словно молотом, бил металлический грохот. Но оторвать руки от поверхности и прикрыть ими уши Рек был не в силах.

Потом, в спокойной обстановке, Рек понял, что безумное решение спрыгнуть вниз было единственно верным. Выкарабкаться наверх было практически невозможно, потому что над головой маячила только одна опора — ничем не изолированный высоковольтный рельс. А останься Рек висеть на стене, идущий почти вплотную головной вагон сорвал бы его, или размазал по всему пути своего следования. Но лежа между направляющих и всем телом чувствуя, как проносится над ним многотонная махина, груженая раскаленным шлаком, Рек был совершенно не в состоянии думать. Только вжиматься в горячую поверхность бетона, цепляясь за нее и в страхе ожидая, что неожиданный выступ в днище вагона сорвет его и потащит всей своей нечеловеческой силой.