— Нет, почему, — тут же отозвался младший Дагвард, в доказательство подцепив на вилку кусок котлеты. — Соя! — определил он. — Ну, хоть не каменный уголь.

На них уже начали оглядываться. Эвиза решила не отвечать, потому что только так можно было избежать новых критических замечаний от ее подопечного. Рек ничего не имел против того, чтобы помолчать. Поэтому разговор продолжился, когда они снова оказались на улице.

— Допустим, вашему развращенному на кулинарных излишествах вкусу не нравится счастьевская пища. — установила Эвиза, — но город? Разве он может не понравиться? — и она обвела жестом вокруг.

Вопрос вывел Река из задумчивости. Он оглянулся.

— Ужасно… То есть, я хотел сказать, прекрасно.

— Вы сказали именно то, что хотели. — Она внимательно наблюдала за ним. Глаз не спускала. По крайней мере, после того, как перестала обижаться.

— А что вы хотели от меня услышать? — не выдержал он. — Что я очень рад, что посетил это прекрасное место?

— Почему бы вам не постараться отбросить личную неприязнь? — предложила Эвиза. — Просто скажите: нравится вам город, или нет.

— Нет! — резко ответил Рек. И добавил, оглядываясь: — Здесь всегда так пусто?

— Пусто? — не поняла Эвиза.

— Очень мало народу на улицах.

— Каждый из граждан — на своем трудовом месте: наше общество наконец-то смогло осуществить на деле право каждого индивидуума на труд, — пафосно объяснила девица.

— То есть, все должны вкалывать, — перевел Рек.

— Ричард! Какая вульгарная интерпретация моих слов! Принцип нашего общества: от каждого по способностям — к каждому по потребностям.

— А потребности у вас ограничиваются соевыми котлетами?

Эвиза возмущенно отвернулась.

— А где дети? — не обращая внимание на ее возмущение, спросил Рек. — Их тоже заставляют вкалывать?

— Все дети — в КОВах.

— Где? — переспросил Рек, уверенный, что ослышался. — В каких оковах?

— В комбинатах общественного воспитания, — тут же исправила оплошность Эвиза, напомнив себе, что перед ней человек, который ничего не знает о разумном устройстве их общества.

— И что там с ними делают?

— Выращивают и воспитывают, — назидательным тоном ответила счастьевка. — Мы избавились от старых представлений о родительских обязанностях.

— И что же, у вас отбирают детей у родителей?

— Но разве родители могут по настоящему правильно воспитать ребенка? — возразила Эвиза тоном, каким вероятно отвечают на уроках счастьевского обществознания. — Для этого у нас существуют специалисты, которые всю свою жизнь посвящают именно проблемам воспитания. Таким образом, родители, а особенно женщины, освобождаются для других полезных и плодотворных занятий. Величайшее достижение человеческого общества — победа над слепым материнским инстинктом — уже достигнута!

Эвиза даже встала в позу, вполне подходящую для статуи с "Аллеи благодетелей человечества".

Рек тяжко вздохнул и решил, что лучше ему не спрашивать, каких еще побед хотят достичь на этой планете.

— Я вас удивила? — спросила она.

— Нет.

— Почему вы все время поднимаете воротник? — оставив лозунги, спросила Эвиза. — Погода теплая.

Он остановился и стал разглядывать маленький сквер с запихнутыми в каменные вазы кустами.

— Считается, — продолжила Эвиза, — что подобный жест присущ человеку эгоцентричному и замкнутому на самом себе. Я могу вам помочь.

"Расстаться с жизнью", — подумал он. Но вслух сказал другое:

— Допустим, я не хочу, чтобы мне помогали.

— Вам надо научиться высвобождать в себе положительные эмоции, — назидательно изрекла девушка. — Хотите, я научу вас специальному аутотренингу…

— Не хочу.

— Почему?

— Потому, что не хочу.

— Это не ответ. — Она подошла к блестящей как зеркало скамейке и присела. — Каждое наше желание, каждый поступок имеет причину. И ваше "не хочу" тоже.

— Ну допустим, — он почему-то решил подойти и присесть рядом. — По вашему, надо докапываться до причины каждого слова? А времени хватит?

— На что? — удивилась она.

— Ну, к примеру, на лекции о полезности пищевых суррогатов.

Эвиза покачала головой.

— Не пытайтесь иронизировать над вещами, о которых ничего не знаете. Это выглядит глупо. Мне вас жаль, — она действительно смотрела сочувственно. — Я вижу, что общество, в котором вы выросли, повредило вас гораздо больше, чем мы предполагали.

— А "мы" — это кто?

Она ушла от ответа.

— Вам просто необходима психологическая помощь. Если бы вы мне доверились, я постаралась бы сделать так, чтобы все ваши прежние сомнения, страхи, неуверенность покинули бы вас. Конечно, это случится не в миг. Послушайте, — она нежно взяла его за руки. — Я за вас в ответе. Вы — мой пациент. Вам нужно только чуть-чуть постараться. И, я уверена, скоро вы поймете, что оказались среди друзей, на планете, на которой рады каждому…

Он забрал руки и на всякий случай сунул их в карманы.

— Вы меня не убедили.

Она вздохнула и погладила его по плечу. Это было уже слишком.

— Представьте себе, — решил таки объяснить он, заранее смирившись с тем, что это бесполезно. — Представьте, что вы высадились на какой-нибудь планете, а вас тут же схватили, сунули в местную тюрягу, устроили допрос по всем правилам, а потом вдруг стали утверждать, что все вокруг друзья и все, что делается — делается для вашего же блага.

— Но ведь вы прилетели сюда как шпион, — спокойно пояснила девушка. — И арестовали вас для того, чтобы обезопасить наше общество.

Он криво усмехнулся.

— А как же авария, в которой вы меня убеждали в больнице?

Эвиза смутилась лишь на мгновение.

— Прежде, чем с вами встретиться, я изучила все предоставленные мне материалы. Ричард! Здесь все знают ваше имя, знают, с какой целью вы прилетели. Знают о вас все. Но на нас нет вины за то, что вы не справились с управлением и претерпели аварию. Разве в ваш корабль кто-нибудь стрелял?

— Нет, зачем? — Рек пожал плечами. — В этом не было необходимости. Мы и так садились. А, позволь спросить, с протоколом моего допроса тебя тоже ознакомили?

Эвиза вздохнула печально.

— Я понимаю, что с навязчивыми идеями трудно бороться, — она усердно пыталась запудрить ему мозги. Хотя периодически забывала, что нужно говорить, а что нет. — Но это необходимо. Вам будет трудно, если вы заранее будете настраивать себя на мысли о том, что вокруг вас враги.

— Ладно. — Рек поднялся. Сидеть рядом с ней стало неуютно. — Теперь вы хотите, чтобы я поверил, будто вы готовы забыть, что я — шпион — и принять меня в свою компанию?

— Хорошо, я скажу вам правду. — Эвиза тоже встала и повернулась к нему. Тон ее просто-таки вопил о том, что это именно Рек вынудил ее на крайние меры. — Вы — психически неполноценная личность. Мы понимаем, что в вашем обществе не принято говорить человеку правду. Это, кажется, считается жестоким. Но это неправильно. Наше общество позволяет реализовать себя всем. А для того, чтобы человек захотел саморазвития, он должен знать о своих недостатках. Конечно, вы не сможете сразу стать таким, как мы. Но постепенно, со временем, мы сможем вылечить вас, научить жить по-настоящему, не зажимать свои естественные склонности. Вы сможете познать, что такое настоящая дружба и любовь, что такое — служить на благо человечества. Мы сделаем из вас полноценную личность.

— Стоп! — скомандовал Рек. — А с чего вы взяли что я — неполноценная личность?

— Но это же очевидно, — не поняла его недоумения Эвиза. — Разве вам не известно, что рождение близнецов — вредная аномалия? Женщина не в состоянии выносить два плода без ущерба для одного из них. Если один из детей родится полноценным, то другой неизбежно рождается с психическими и умственными отклонениями. Ваш брат — умный, полноценный человек. Вывод очевиден и вам жизненно необходимо признать его, потому что это послужит первым шагом на пути вашего развития.

Рек непременно взялся бы за голову, но руки он заблаговременно спрятал в карманах. Так вот почему им так небрежно занимались накануне! Для них он — дурачок, от которого заведомо не будет много толку. "Бедный Датч! — воскликнул он мысленно. — Что же они должны делать с тобой, если тебя признали умным"? Мысль была достаточно ужасна, чтобы на время забыть о разглагольствованиях Эвизы. Очнувшись, он даже не понял, упустил ли что-то из ее монолога и как долго этот самый монолог продолжался.