Он представлял себе, как они будут сидеть за столом в кабинете главного директора, есть ростбиф, пить лучшие вина и как ему будет предложено стать акционером компании. Что ж, пожалуй, он вложит известную долю в это дело. Но прежде всего он съездит в Норвегию за Марэн и навестит дядюшку в Калифорнии. Пусть он посмотрит на Бента Ройса, с которого он хотел содрать три шкуры… Нет, Бент Ройс с пустыми руками не вернется!

На свою связь с Тэнэт Ройс смотрел как на случайную, временную. Не брать же чукчанку с собой в цивилизованную страну! Что плохого, что он живет с ней? Ведь он ей ничего не обещал. Совесть его чиста. Не жить же ему, взрослому человеку, одному.

Бент выполз в наружную часть шатра, пошарил там, съедобного ничего. Но, черт возьми, что же ему делать? Когда же возвратятся с моржового лежбища Тэнэт и ее мать и принесут мяса? Неужели ему не обойтись без Джонсона?

Эти два года в конце концов он прожил ничуть не хуже, чем десять лет в Штатах; над ним не тяготела хозяйская рука, как на ферме у дядюшки — будь он проклят! — или на железной дороге. Он жил в теплом жилище был свободен, всегда сыт… Но вот сейчас, что же ему делать сейчас?

Ройс выглянул наружу. Темнело. В море шумели льды. «Земля еще замерзла не сильно, — думал он, — завтра надо бы идти на разработку породы в «Золотое ущелье» (так он назвал место, где по всем признакам скрывалась мощная золотая жила). Но… но чего же все-таки сейчас поесть?»

Скрежет льдов, выпираемых на берег, лишал его надолго надежды на возможность прихода шхуны с продовольствием.

«Что же делать?» — не отступала болезненно назойливая мысль. Он теребил бороду, проводил рукой по шершавым щекам. Ощущение голода мешало ему сосредоточиться. В сознании беспорядочно мелькали образы мистера Роузена, Мартина, Марэн, Олафа Эриксона, Тэнэт… Бент Ройс задремал.

Через несколько дней заметно похудевший Ройс подходил к Ванкарему. Здесь находилась торговая фактория владельца шхуны «Морской волк», та самая фактория, делами которой столь успешно заправлял мистер Джонсон.

Впервые Бент встретился с Мартином задолго до Нома. Тысячу семьсот миль по Юкону они проплыли вместе с ним и Олафом Эриксоном. С Олафом Бент не сошелся так близко, как с Мартином. Ему не нравилась манера Эриксона всегда все решать самостоятельно, не считаясь с мнением товарищей. Ройсу был памятен случай, когда Олаф связался с другой группой проспекторов, чем поставил их с Джонсоном в весьма затруднительное положение. Правда, Мартин ушел к чернобородому янки торговать — в нарушение контракта с компанией, — однако время, проведенное вместе с Мартином на Аляске и здесь, привязало Ройса к нему, и предстоящая встреча его радовала. Мартин всегда казался ему душевным человеком. Происходил он, как казалось Ройсу, из хорошей семьи, был образованнее Ройса; страсть же Джонсона к представительницам другого пола Бент относил к молодости и прощал ему эту слабость, так как в конце концов Мартин всегда оставался хорошим товарищем.

Двери склада-лавки были распахнуты настежь. Около них толпились чукчи. Бент направился туда.

За рослыми фигурами туземцев он не видел своего приятеля, но голос его, хотя тот говорил по-чукотски, Ройс слышал ясно:

— Нет, нет, за этого зверя я могу дать только плитку чаю и одну плитку табаку. Разве ты не знаешь, что к нам не приходила шхуна? Патроны я даю только за первосортных песцов и лисиц.

На Ройса залаяли собаки. Чукчи оглянулись.

— Этти! — послышались голоса.

— Мартин! — Ройс протискивался к прилавку.

— Бент? — удивленно откликнулся Джонсон.

Ройс протянул ему огромную руку, поросшую рыжими волосами.

— Ты все еще в этих краях? — в голосе Джонсона прозвучали какие-то тревожные нотки, но Ройс их не услышал.

Разделенные прилавком, они стояли друг перед другом, такие разные и по росту, и по одежде, и по положению.

— Застрял в «Золотом ущелье». Мистер Роузен оставил меня без продуктов.

На обрюзгшем бледном лице Джонсона стало заметно напряжение. Он выжидающе смолк. Упоминание о каком-то «Золотом ущелье» насторожило его, но отсутствие продуктов…

— Ты понимаешь, Мартин, я ждал шхуну компании до последних дней, но льды…

— Да, да. Льды, — Джонсон покачал головой. — Мой хозяин оставил меня почти в таком же положении. Все на исходе!

Ройс оглядел факторию. Под висящей на балках пушниной, среди тюков, высился штабель мешков с мукой; рядом стояли какие-то ящики.

— Ты на чем попал сюда? — отвлек он его от изучения содержимого склада.

Норвежец указал рукой на ноги.

— Разве «Золотое ущелье» недалеко?

— Оно вблизи Энурмино.

— Энурмино? Так ты устал, Бент? Иди ко мне, я скоро закончу, и мы тогда потолкуем. — Он помолчал. — Ты, собственно, куда направился вообще-то?

— Я к тебе пришел, Мартин.

Легкий румянец покрыл лицо Джонсона, глаза забегали. Он взял сигару, другую протянул своему другу.

— Мэй, — обратился он по-чукотски к одному из чукчей, — покажи ему мою ярангу. Он покажет тебе, Бент, где я живу. Мы там обо всем потолкуем. Вот только отпущу этих, — он указал на сдатчиков пушнины.

Они зажгли сигары, и Ройс вышел. Его левая рука теребила щетину на заросшей щеке.

В яранге не было никого. Бент зажег жирник, увидел обычный чукотский полог: никаких признаков, что здесь живет американец. Сигара дурманила голову. Хотелось есть, но в пологе ничего съедобного не было.

Мартин задерживался. В желудке норвежца урчало. Он снова зажег потухшую сигару, прилег у жирника и заснул.

Разбудил его громкий голос:

— Бент! Ты спишь? Ты раньше не был таким соней!

Ройсу хотелось сказать, что он голоден и что так не встречают друга, тем более, если друзья не виделись более полутора лет, но он смолчал, чтобы не обидеть Мартина. В конце концов, кто же из деловых людей бросит дело ради приятеля! А Мартин к тому же только служащий, начинающий.

— А где же Мэри? Она, может быть, и не накормила тебя, Бент?

Норвежец энергично приподнялся со шкуры.

— Ты женился, Мартин?

Джонсон рассмеялся. Под глазами собрались морщинки.

— Ты стареешь, Бент, я вижу! Сенсационный случай:

«Как сообщает наш корреспондент, — захлебывался он смехом, — мистер Мартин Реджинальд Джонсон, уроженец Чикаго, на днях женился на дикарке. В приданое невеста принесла ему состояние из старой оленьей шкуры, закопченный чайник и расшитые сухожилиями торбаса… На бракосочетании присутствовали все дикари из окрестной тундры…» — Он, видно, хотел еще что-то добавить, но не нашелся, помолчал. — Ты, Бент, остался таким же, каким был! Мэри — так я зову свою служанку. Не могу же я ломать свой язык сотню раз в сутки, произнося их невероятные имена, от одного звучания которых хочется повеситься. Эх, Чикаго, Чикаго! — он вздохнул. — Какие девочки! Помнишь, Бент, в Номе?.. Да, — спохватился он, вспомнив о своих обязанностях хозяина, — какого же черта мы тут коптимся при жирнике! Идем в мой будуар.

С этими словами он вынул из кармана связку ключей, один из них всунул в едва различимую щель в кожаной стене полога, и перед взором изумленного Ройса открылась потайная дверь в европейскую комнату.

— Ах, ловкач! — вырвалось у Бента.

Друзья вошли.

Мартин зажег лампу, начал растапливать железную печурку.

— Сейчас мы с тобой поужинаем, Бент, как в Номе. Ты что будешь есть?

Оглядев обитель приятеля, Ройс налил из графинчика спирта и выпил. Горячая влага обожгла пищевод.

— Бент! — воскликнул хозяин: — Ты стал пить? Впрочем, «Золотое ущелье», найденное тобой, дает тебе право на многое.

Железные бока печурки начали нагреваться.

— Ты знаешь, Мартин, в этом ущелье должна быть мощная золотая жила. Признаки…

— Должна быть? — перебил его приятель. Рука Мартина, протянутая за чем-то к полке, повисла в воздухе.

— Да, признаки налицо. И чем дальше, тем отчетливее видны проблески золота.

— Ужинать, ужинать! Я чертовски проголодался.