Егоров прислушивался к каждому шороху. Он в темноте не видел подрывников, но знал, чем они заняты в эти минуты. Они рыли ямки меж рельсами и на разостланные плащ–палатки аккуратно складывали землю–балласт…
Алексей Семенович вытер рукой пот с лица…
На востоке начала заниматься заря. Грозно вписываются в подсвеченный край неба земляная стена вокруг сторожевой будки и сама будка с насупленным козырьком. Егоров знал: вокруг будки доты, готовые вот–вот разразиться уничтожающим огнем. Он посмотрел на восток. Уже время.
И вот появилась одна темная фигура, за ней другая, третья. Это возвращались подрывники. Первым вернулся Клоков, за ним — Кузнецов, Ярыгин, Мерзов, Дербо, Гезуто… Один за другим шепотом они докладывали Егорову:
— Мина установлена.
Егоров подсчитал вернувшихся. Не хватало еще троих. Вдруг грянул выстрел. Еще один. Гаскатилась автоматная очередь. Патрули!
Три минера, не успевшие замаскировать свои мины, бледные и растерянные бежали к старшему лейтенанту.
— Надо во что бы то ни стало снять их! — приказал Егоров. — Это же ТОС (техника особой секретности)!
Минеры бросились выполнять приказание.
— Пустые ямки не засыпать! — крикнул Егоров вдогонку.
Гремел бой. Рвались мины. Из дотов трещали пулеметные и автоматные очереди. Полумрак пронизывали огненные змейки трассирующих пуль.
Все ждали команды отходить… Оставаться у дороги было опасно.
Но Егоров не подавал команды, ждал возвращения минеров, и лишь когда они возвратились, приказал отходить в лес…
За эту ночь Егоров похудел, почернел и выглядел старше на десяток лет.
Первые, кого он увидел, возвратившись в лагерь, были Павлов и Микола Слупачек. Они спали. «Значит, все в порядке, раз спят!» — подумал Егоров. Но все‑таки он разбудил Павлова.
— Взорвали?
— Взорвали, товарищ старший лейтенант! — воскликнул Павлов. — Да как еще взорвали!
— Ну вот, товарищи! Будем считать, что наша работа на Ковельском узле началась!
Оставленные незасыпанными ямки ввели в заблуждение охранников дороги. Они подумали, что партизаны сняли и унесли мины. А на другой день на этом месте взорвался эшелон. Через день — еще один… А за пять дней на небольшом участке в районе станции Маневичи взорвалось 23 эшелона! Это был потрясающий результат. Он буквально ошеломил врага.
А партизанские диверсанты с той поры стали называть мины «МЗД-5» ласково — «эмзедушки».
Алексей Семенович Егоров после каждого выхода диверсионных групп на задание проводил рабочие совещания. Минеры обменивались опытом, обсуждали удачный и неудачный выход, рассказывали о новых хитростях врага. Весь этот ценнейший опыт обобщался и становился достоянием всех отрядов соединения и даже передавался по рации в другие соединения и партизанские отряды.
Вот как оценивает работу минеров соединения Федорова полковник Старинов в своей радиограмме из Украинского штаба партизанского движения:
«Начальнику спецслужбы партизанского соединения Федорова–Дружинина старшему лейтенанту тов. Егорову. № 0265/х.
Июльские и августовские успехи вашего соединения открыли новую веху в деле воздействия на железнодорожные коммуникации врага.
Впервые за все время мировой истории партизанами были нанесены такие мощные удары по сильно охраняемым и исключительно важным коммуникациям врага. Достаточно привести хотя бы такие факты, что одним вашим соединением в августе пущено под откос поездов больше, чем партизанскими отрядами Украины в течение мая и июня.
В разгроме врага и изгнании его с Левобережья Украины, безусловно, одним из крупных факторов является почти фактическое закрытие таких важнейших магистралей, как Брест — Ровно, Ровно — Пинск и Ковель — Сарны.
Уже теперь из показаний пленных ясно, что для переброски войск из Гамбурга в Харьков приходилось пользоваться румынской дорогой, т. е. удлинить путь еще на тысячу километров.
При создавшемся положении на железнодорожных участках вашего района установка «МЗД» со сроками замедленного действия от 10 до 40 суток будет играть решающую роль, при этом необходимо изобрести новые тактические и стратегические приемы и способы установки. Широко применять мины против патрулей, используя для этого «АС» и «ПМС».
Желаю дальнейших успехов. До скорой встречи!
Стариков
28 сентября 1943 года».
Удары подрывников соединения Федорова и других соединений и партизанских отрядов по коммуникациям врага летом 1943 года приблизили час победы наших войск под Орлом, Белгородом, Харьковом, день освобождения Левобережной Украины и выход советских войск на плацдармы правого берега Днепра.
2
Весной 1944 года, после встречи партизан соединения дважды Героя Советского Союза Федорова с частями Красной Армии, Егоров приехал в Киев, где тогда находился Украинский штаб партизанского движения. Здесь, беседуя с ним, начальник штаба генерал Строкач спросил:
— Какие у вас планы на будущее?
— Планы? Какие же у меня могут быть планы, если война продолжается! — ответил Егоров.
— Снова в партизаны?
— Пошел бы, но скоро вся советская земля будет освобождена, — заметил, улыбнувшись, Алексей Семенович. — Разве что за границу… Готов и туда!..
— Это верно. Фашистов надо уничтожать и за рубежами нашей страны, — задумчиво проговорил Строкач. — По секрету скажу вам, Алексей Семенович, ЦК Компартии Чехословакии просит нас помочь. Мы подбираем организаторские группы парашютистов–партизан.
— Если доверяете, прошу зачислить и меня.
— Да. Мы должны послать опытных, смелых и преданных делу коммунизма товарищей на помощь словакам, чехам и полякам в нашей общей борьбе против фашизма. Это наш интернациональный долг, — продолжал Строкач и добавил: —И с этого времени наш Украинский штаб партизанского движения выходит, можно сказать, на международную арену. Это будет его вторая, очень ответственная и почетная миссия перед нашим народом, перед нашими союзниками за рубежом, перед историей.
— Понимаю вас, Тимофей Амвросиевич. Готов выполнить задание Коммунистической партии и свой интернациональный долг! — сказал Егоров.
— Верю. Я уже переговорил со многими людьми, которые добровольно изъявляют желание лететь за границу…
И вот Чехословакия. Татры. Снова Егоров, теперь уже майор, волнуется, как год назад, в ночь, когда ставилась первая мина «МЗД-5». Алексей Семенович ожидал словацкого подпольщика с металлургического завода.
Наконец Смид пришел. Первый его вопрос был:
— Чем докажете, что вы советские партизаны?
— Наш товарищ, Василий Мельниченко, ушибся во время прыжка. У него перелом кости. Не может ходить, — ответил Егоров. — А вот мое удостоверение. — И он подал Смиду «шелковку» — удостоверение, напечатанное на шелковой материи.
Смид порывисто протянул Егорову обе руки.
— Теперь вижу, что свои! Вашего Мельниченко заберут крестьяне. Не беспокойтесь, он будет в надежном месте. Я верил, что это вы…
Так состоялось знакомство парашютистов Егорова с местным антифашистским подпольем. Через неделю в бригаде под командованием Алексея Егорова было уже 850 человек. Бригада пополнялась за счет местных патриотов, вооружалась за счет врага.
В ночь на 12 августа две горно–стрелковые вражеские дивизии окружили бригаду словацких партизан, которой командовал Егоров, плотным кольцом. Соседние партизанские бригады были далеко и не могли помочь. Командир бригады Алексей Егоров, комиссар Григорий Мыльников и начальник штаба Анатолий Гжецкий собрали командиров.
Мнение командиров было единодушным:
— Драться до последнего!
— Пробиваться с боем!
— Это одно и то же, — спокойно произнес Егоров, когда все высказались. — Но наша задача не погибать, а сберечь бригаду для решающего удара по гитлеровским войскам и их пособникам — частям словацкой «Гарды». Вражеское командование того только и ждет, что мы дадим им решительный бой… Тут‑то они нас и уничтожат!
