Николай Иванович Кузнецов (Пауль Зиберт), Герой Советского Союза, легендарный разведчик Великой Отечественной войны. Родился 27 декабря 1911 года в деревне Зырянка Талицкого района Свердловской области в семье крестьянина. Учился в Тюменском сельскохозяйственном техникуме и Талицком лесном техникуме, работал лесоустроителем. В 1934 году переехал в Свердловск, стал работать на Уралмашзаводе. Заочно окончил индустриальный институт. Еще в юношеские годы в совершенстве овладел немецким языком.

Летом 1942 года в составе отряда особого назначения Николай Кузнецов был сброшен с парашютом в глубокий тыл врага. Работал в городе Ровно в немецкой военной форме под именем офицера вермахта Пауля Вильгельма Зиберта. Доставил советскому командованию много исключительно важных разведывательных сведений, в том числе о подготовке гитлеровским командованием наступления на Курской дуге. Уничтожил таких крупных гитлеровских чиновников, как имперский советник генерал Гель и его адъютант майор Винтер, заместитель рейхскомиссара Украины верховный судья генерал СС Альфред Функ, вице–губернатор Галиции Оттон Бауэр, президиалшеф Генрих Шнайдер, командующий «особыми войсками» генерал Ильген. Погиб в жестокой схватке с отрядом бандеровцев в марте 1944 года.

Ниже приводятся два эпизода из боевой жизни прославленного советского разведчика.

К осени 1943 года дни фашистской оккупации на Украине были сочтены. Активная партизанская и диверсионная работа в тылу врага (теперь не таком уж и глубоком) в условиях решительного наступления Красной Армии приобретала особое значение. Поэтому на совещании в штабе отряда, которым командовал полковник Д. Н. Медведев, было принято решение: не ослабляя основную чекистскую работу по добыче разведывательных данных о фашистской армии, осуществить ряд актов возмездия над особо ненавистными народу фашистскими сатрапами в Ровно.

Разумеется, первым (как и раньше) в этом списке палачей стояло имя Эриха Коха, рейхскомиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии. Кроме него после всестороннего и детального обсуждения было названо еще несколько имен, в том числе генерал фон Ильген.

Среди наиболее высокопоставленных гитлеровцев в Ровно генерал фон Ильген играл роль весьма заметную. Он командовал всеми так называемыми «остентруппен» — особыми войсками. Эти части состояли в основном из самых отпетых подонков, которых могли собрать гитлеровцы на оккупированной территории. Это были предатели Советской Родины, изменившие военной присяге, и уголовники.

Осуществление плана операции, тщательно разработанного и утвержденного в штабе нашего отряда, и было поручено группе наших разведчиков из шести человек во главе с Николаем Ивановичем Кузнецовым.

Задачу похищения фон Ильгена облегчало одно немало важное обстоятельство: в самом его логове — одноэтажном особняке на Млынарской улице, 5, — был наш человек.

…В ресторане «Дойчегофф», куда вход был открыт только для немецких генералов, офицеров и чиновников, самой популярной официанткой слыла Лидия Лисовская, стройная сероглазая красавица с волосами цвета спелой ржи, лет двадцати пяти. Была она обаятельна, умна, всегда весела. При взгляде на нее вряд ли кто‑нибудь сказал бы, что Лидия, кумир завсегдатаев «Дойчегоффа», перенесла тяжелую утрату — ее муж, капитан польской армии, погиб в фашистском концлагере.

По роду работы Лидия и ее двоюродная сестра Мария (Майя) Микота постоянно вращались среди немецких офицеров, как правило, в разной степени подвыпивших, следовательно, разговорчивых. Это привлекло к ним внимание шефов ровненского гестапо. Им предложили сотрудничать в этом мрачном учреждении. В обязанность вменили: регулярно доносить о настроениях и разговорах между собой армейских офицеров. Лисовская и Микота приняли это предложение гестапо, но… с ведома командования нашего отряда, так как уже давно были советскими разведчицами, опытными, бесстрашными, изобретательными. Именно квартира Лисовской на улице Легионов, 15, была основной базой Николая Кузнецова — Пауля Зиберта, «произведенного» нами к этому времени в обер–лейтенанты.

Я недаром так много говорю об этих замечательных и бесстрашных женщинах. В плане операции, которую готовил Николай Кузнецов, Лидия Лисовская играла видную роль. Дело в том, что с некоторых пор число поклонников Лисовской пополнилось еще одним. Да не каким‑нибудь лейтенантом, а генералом! Самим генералом фон Ильгеном! Нет, генерал не был легкомысленным человеком. Но внешность Лидии — привлекательная и строгая одновременно, ее «высокое» происхождение (многие в Ровно почему‑то считали Лисовскую графиней) и превосходные манеры невольно вызывали интерес. В результате последовало весьма заманчивое предложение: сменить должность официантки в «Дойчегофф» на почетное и чрезвычайно респектабельное положение экономки командующего особыми войсками.

Неожиданно оказалось, что прихоть генерала обрадовала не только Николая Кузнецова, но пришлась по душе и господам из ровненского гестапо, которые не хотели упустить возможности приставить к Ильгену «своего человека». Так, на всякий случай…

Уникальное совпадение: едва ли за всю войну был еще случай, когда гитлеровский генерал, гестапо и советская разведка желали одного и того же!

И вот, в конце сентября Лидия приступила к своим новым обязанностям: необременительным — кастелянши и опасным, требующим огромного нервного напряжения — советской разведчицы.

Окончательный план похищения фон Ильгена был утвержден (а затем и приведен в действие) после того, как Лидия Лисовская представила нам подробное описание образа жизни генерала, распорядка его дня, привычки и т. д. Из привычек наше внимание особо привлекла следующая: Ильген обедал только дома — вскоре после полудня и, как правило, один. Опаздывал он к обеду только в самых исключительных случаях.

В это время в доме кроме генерала находились Лидия, кто‑либо из двух адъютантов и денщик. Наружную охрану у выездных ворот нес один часовой до шести часов вечера. После шести выставлялся усиленный пост из трех солдат. Следовательно, всю операцию нужно было провести не позднее шести, а лучше всего — примерно в час дня.

На руку оказалось еще одно обстоятельство: оба адъютанта–немца 10 ноября отбыли на неделю в Германию, чтобы отвезти несколько чемоданов с награбленными вещами семье генерала. В особняке на эти дни оставался лишь денщик из так называемых «казаков».

Подготовительная часть операции возлагалась на Лиду и Майю. Исполнительная — на боевую группу Кузнецова, под командой которого были Николай Струтинский, Ян Каминский и Мечислав Стефаньский. Струтинский был разведчиком нашего отряда. В форме немецкого солдата он не раз сопровождал Кузнецова в поездках в Ровно, играл роль шофера при «обер–лейтенанте» Пауле Зиберте. Ян Каминский и Мечислав Стефаньский были нашими разведчиками из местных подпольщиков.

Итак, 15 ноября 1943 года утром вся боевая группа собралась на квартире Яна Каминского. Шли последние приготовления к операции. Кузнецов придирчиво проверял каждую мелочь. Прежде всего форма. Внимательно осмотрел самого себя в зеркало. В памяти еще жило воспоминание о том, как при первом выходе в Ровно он привлекал внимание (хотя и не подозрение) всех встречных военных тем, что был в пилотке. Оказывается, пилотку принято было носить на фронте, в тылу же полагалась фуражка, знаменитая немецкая фуражка с высоко заломленным верхом.

Сейчас все в порядке. Мундир не с иголочки, но и не потрепан, хорошо подогнан. На плечах погоны обер–лейтенанта. На груди слева, ниже кармана, — «железный крест» 1–го класса. В петлю пуговицы продернута ленточка «железного креста» 2–го класса (при получении высшей награды низшая уже не носилась — только ленточка). Медаль «За зимний поход на восток» (Николай Иванович ухмыльнулся, вспомнив, что сами немецкие солдаты метко называли ее «мороженое мясо»). Справа — знак за тяжелое ранение. Разумеется, все — и награды, и «очередное» звание, и ранения — аккуратно вписано в офицерскую книжку.