— Как–нибудь померяемся силами, — ответил Куист. Он потянулся за потухшей сигарой и вновь зажег ее. — Ты собираешься сказать мне, что снова получил весточку от своего приятеля — шантажиста?

Джонни кивнул:

— Отстегни мне часть в бенефисе или в чем–то еще. В ответ я сказал ему, чтобы он проваливал со своими угрозами или с чем–то еще. Я не получил за свое выступление ни доллара. Я помогал больным людям. Даже если бы он устроил вокруг меня скандал, я бы все равно не потерял популярности. «Делай как знаешь, — сказал он мне, — и ты пожалеешь, что родился на свет». Я послал его к черту и стал ждать, что он обнародует мою историю. Ни звука. Затем, когда мы вылетели из Чикаго, поступило сообщение, что на борту самолета заложена бомба. Клянусь, я чуть не умер на месте, Джулиан. Я знал, что это из–за меня.

— Правда, никакой бомбы не было.

— Верно. Потом я сообразил, что мой парень устроил ложную тревогу из–за бомбы, чтобы я не принял участия в благотворительном вечере.

— Вполне возможно, — согласился Куист.

Сигарета Джонни, зажатая в губах, подпрыгивала вверх–вниз, пока он говорил. Внезапно он схватился за спинку стула, как будто ему изменили силы.

— Мы вернулись в аэропорт Чикаго.

— «Мы»?

— Со мной, конечно, был Эдди. Ты знаешь Эдди Уизмера, моего помощника? Он со мной двадцать пять лет. Эдди пытался уладить дело, чтобы я летел другим рейсом, пытался разыскать тебя по телефону. Пока я ждал его, по терминалу разнесся слух, что какого–то человека застрелили в мужском туалете. — Джонни глубоко вздохнул. — Это был Луи Сейбол, голливудский агент, который помогал мне в ту ночь с Беверли Трент.

Голубые глаза Куиста сощурились, он пытливо посмотрел на Джонни.

— И жертвой дорожного происшествия сегодня утром был твой приятель–адвокат, Макс Либман? — тихо спросил он.

Джонни кивнул:

— Все выглядит так, будто я главное действующее лицо спектакля, как по–твоему?

Раздался звонок в дверь.

Куист поднялся и пошел открыть ее. Только четыре человека могли добраться до этой двери без предупреждения охранника, дежурившего в вестибюле: Лидия Мортон, его личная секретарша Констанс Пармали, Дэн Гарви и Бобби Хиллиард, его два главных помощника и соратника по бизнесу.

За дверью оказалась Лидия, любопытство мерцало в ее темно–фиалковых глазах. Она выглядела отдохнувшей и элегантной в простом ситцевом платье.

— Решила узнать, не заинтересует ли тебя ранний завтрак, — сказала она. — Не смогла заснуть. — Она вошла, помахав в знак приветствия Джонни, который стоял у бара.

— Привет, Лидия, — откликнулся Джонни. Он улыбнулся ей. — Ты никогда не мечтала стать актрисой?

— Наверное, в какой–то степени я должна быть ею, — ответила она.

— Откажись от этой мысли, — посоветовал Джонни. — Твое появление было великолепно, но не выглядело естественным. Ты спустилась сверху по черной лестнице, — пояснил он.

— Тебе сказал Джулиан, — невозмутимо парировала Лидия.

— Возможно. Но я все равно знал. У меня есть особый радар для особых куколок. Несмотря на все выпивки и сигареты, я почуял твой запах. Как запах диких цветов, малышка. Разве он когда–нибудь отпускает тебя на ночь?

— Никогда, — ответила Лидия.

— Что ж, если он когда–нибудь так сделает, вспомни только, что я стою первым в очереди, выстроившейся у твоей двери.

— Это самое лучшее предложение из всех, полученных сегодня утром, — улыбнулась Лидия.

— Ох, почему я не добрался до тебя первым, — вздохнул Джонни и потянулся за бутылкой ирландского виски.

— Не приготовишь нам кофе, крошка? — попросил Куист. — И закрой кухонную дверь за собой. Нам с Джонни надо посекретничать, пока не решим, вводить тебя в курс дела или нет.

Лидия вышла в кухню. Джонни проводил ее взглядом.

— Она чертовски хороша, — заметил он.

Куист достал новую сигару из серебряной шкатулки на столе.

— Вопрос номер один, — начал он. — Почему ты здесь, Джонни, а не в местном полицейском участке? Почему я, а не копы? — Он раскурил сигару.

Джонни снова зашагал по комнате, не выпуская стакана из рук.

— Раньше или позже всем нам предстоит отправиться в дальнее путешествие, — ответил он. — На небеса, в преисподнюю или в чистилище. Так помоги мне, я не могу привлекать к этому внимание. Я не хочу умирать.

— Так попроси копов защитить тебя.

Джонни глубоко вздохнул:

— Кто позвонил на авиалинии, чтобы сказать, что в самолет заложена бомба? Аноним. Но это сообщение заставило меня вернуться в аэропорт, так что я находился там, когда застрелили Луи. Что делал Луи в Чикаго и в аэропорту? Не знаю. Что делал Макс Либман в Нью—Йорке? Не знаю. Он собирался рассказать мне. Благотворительный комитет нанял для меня машину. В ней я поехал из «Гарден» в свой отель сегодня утром. Припарковал и отдал ключи швейцару в отеле. Это было буквально за пятнадцать минут до того, как Макса нашли мертвым на улице. Никто не видел несчастного случая. Я мог сбить его, и держу пари один к четырем, что на этой арендованной машине имеются следы, которые свидетельствуют о том, что произошел несчастный случай. Итак, я явлюсь к полицейским, а они докопаются, что именно у меня была возможность и, вероятно, мотив.

— Какой мотив?

— Так ведь все выйдет наружу, дружище, благодаря моему приятелю–шантажисту. Я скрыл истинные факты относительно смерти Беверли. Я заплатил двести тысяч долларов, чтобы заставить его замолчать. Два человека, которые знали правду об этом, мертвы. А вдруг я подумал, что один из них был шантажистом, и для верности избавился от обоих?

— А ты действительно думал, что один из них и был шантажистом?

— Мне это никогда не приходило в голову. Эти люди были моими друзьями. — Губы Джонни сжались в прямую твердую линию. — Мне пятьдесят восемь лет, дружище. Я предвижу слушание дела в Большом жюри, возможно, мне предъявят обвинение. Потом последует длительное судебное разбирательство. Всю мою жизнь вывернут наизнанку: Беверли, мои четыре жены, дюжины других дам. Бог знает, что еще! Возможно, меня признают виновным и посадят за решетку, пока мои дорогостоящие адвокаты подадут апелляцию. Может, они добьются оправдания, может, нет. Не хочу проходить через все это, Джулиан. Не могу переживать все это. Мне легче перешагнуть через перила твоей террасы, чем пройти через все это. Я хочу жить, хочу заниматься своим делом и хочу прищучить своего вымогателя. Хочу повеселиться. Если история с Беверли станет достоянием общественности, что ж, как–нибудь переживу. Если бы Луи и Макс были здесь, они подтвердили бы все сказанное, и я выглядел бы не так плохо. Не собираюсь больше разыгрывать католического священника. Сейчас появятся намеки на три убийства, черт возьми! У меня не хватит сил пройти через это, Джулиан.

— Значит, ты не хочешь обращаться в полицию. Но тогда твой приятель–шантажист распустит язык. Разве нет?

— Вероятно, он немного подождет, чтобы посмотреть, какие шаги я предприму — несколько часов, несколько дней, несколько недель. Может, нам удастся нанести удар до того, как это сделает он.

— А разве Эдди Уизмер не был с тобой? Он ведь всегда рядом?

— Он остался в «Гарден», чтобы помочь подсчитать, сколько денег мы собрали.

— Джонни, мое дело — связи с общественностью, а не детективное агентство, — напомнил Куист.

— У тебя есть люди, которые в десятки раз опытнее частных сыщиков, — возразил Джонни. — Тебе знаком мир, в котором я живу. Я твой клиент. Если ты откопаешь какие–то сведения, касающиеся меня, это уже не выйдет из–под контроля. У тебя налажены контакты с прессой, радио, телевизионщиками. Ты лучше всех в состоянии справиться с любыми слухами, если они возникнут. Ты мог бы сделать мою жизнь сносной, Джулиан. Копы не смогут и не захотят.

Куист нахмурился:

— Если я соглашусь, Джонни, есть по меньшей мере четыре человека, которые должны знать всю историю. Тебе придется пойти на это.