Куист обернулся и посмотрел на него. В его голубых глазах застыла боль.

— Ты не свободен, Джонни. Никогда не быть тебе снова свободным, — произнес он.

— Я переживу дурную славу, — возразил Джонни. — Мои друзья через какое–то время забудут об этом. Моя публика забудет об этом.

— Хорошо, если бы так, Джонни. Желаю этого от всего сердца, — сказал Куист. — То, что случилось за эти дни, ужасно, я потрясен до глубины души, но все еще испытываю к тебе какую–то симпатию.

Улыбка застыла на лице Джонни.

— О чем это ты толкуешь, дружище?

— Мне хотелось бы побыстрее сказать тебе все и разделаться с этим, Джонни, — ответил Куист. — Алиби Хедмана выдержит проверку. Ты знаешь об этом не хуже меня, потому что Хедман никого не убивал… по крайней мере, ни одного из тех четверых.

— Тогда кто, господи помилуй, сделал это?

— Ты, Джонни, — очень спокойно произнес Куист.

На щеке Джонни задергался нервный тик.

— Не убеждай меня, что ты поверил подтасованным фактам, дружище. Хедман ложно обвинил меня.

— Нет, Джонни. Ты постарался, чтобы все это выглядело как подтасовка фактов, потому что, привлекая к себе внимание, ты действительно выглядел невиновным. Теория мистера Шабрена относительно цилиндра с двойным дном снова оказалась верна.

— Ох, ты в своем репертуаре, Джулиан! — Джонни потянулся за бутылкой ирландского виски. — У меня нет настроения на забавы и розыгрыши. Это шутка, не так ли?

— Теперь нам известна большая часть истории, — продолжал Куист. — Хедман, выступавший тогда под кличкой Предводитель, был на твоей вечеринке. Он нашел Беверли Трент мертвой в твоей спальне, прочитал записку. Хедман слонялся поблизости и видел, что сделали с трупом ты, Сейбол и Либман. Он усмотрел в этом путь к быстрому обогащению. Это все, что он знал, Джонни, но этого было достаточно, чтобы заставить тебя платить. Но этим и ограничивается роль Хедмана в этом деле. Они с Мариан тянули из тебя деньги. Вот и все, вся история Хедмана.

— Так я прекратил платить, и тогда он начал убивать всех, кто имел отношение к этому делу, чтобы напугать меня и вновь заставить платить, — сказал Джонни. Его лицо приобрело болезненно сероватый оттенок.

— Нет, Джонни. Первое, что насторожило меня, была смерть Маршалла, голливудского полицейского. Маршалл не присутствовал на той ночной вечеринке. Откуда же Хедман узнал о нем? Только ты или Маршалл могли рассказать ему. Тогда я начал задавать вопросы относительно виновности Хедмана. Подсвечник убедил меня.

— О чем ты толкуешь?

— Как это было, Джонни? Ты платил и платил, а потом отказался. Ты отказался платить и отказался от своей карьеры. Но эта карьера была самым главным в твоей жизни. Каждый день, не посвященный ей, становился мукой. Потом подвернулся удобный случай: тебя пригласили принять участие в благотворительном концерте в «Гарден». Ты мог бы начать все сначала. Когда было объявлено, что ты согласился выступить в благотворительном концерте, шантажист — о, это был Хедман! — снова начал угрожать тебе. Вот тогда, мой бедный друг, у тебя помутился рассудок. Ты разложил все по полочкам. Возможность участия в этом Хедмана никогда не приходила тебе в голову. Это должен быть один из тех четверых людей, кто знал правду о Беверли Трент: Маршалл, полицейский, Сейбол, Либман или несчастный бедолага, малыш Эдди Уизмер. Один из твоих друзей оказался иудой. И поскольку, кроме них, у тебя не было никого на примете, ты решил избавиться от всех четверых.

Джонни залпом выпил стакан ирландского виски и налил снова. Горлышко бутылки отбивало дробь по краю стакана.

— С первыми троими справиться было легко, ты все хитро спланировал. Ты не мог заставить себя поверить, что это был Эдди. Но после того как трое других были мертвы, раздался звонок от шантажиста. Итак — да поможет ему Бог! — это должен был быть Эдди.

Джонни издал странный прерывистый звук, как будто ему нечем было дышать.

— Я еще не во всем разобрался тогда, — сказал Куист, — и я… я подтолкнул Эдди к краю обрыва, предложив ему как можно скорее уехать. Ты не позволил бы ему исчезнуть. Тогда он смог бы шантажировать тебя издалека. И таким образом — ты убил его этим подсвечником, спокойно вышел из той комнаты смерти и отправился на вечеринку к Мариан. В то время я удивлялся, почему убийца явился не подготовившись заранее, и воспользовался тем, что подвернулось под руку. Затем я представил, как это было. Никто не приходил. Ты уже был там. У тебя было полно времени, чтобы решить, что использовать в качестве орудия убийства. Ты должен был сделать это в тот же вечер, иначе Эдди уехал бы. Он умолял тебя, Джонни? Говорил тебе, как сильно он тебя любит? Протестовал, когда ты убивал его, говорил, что ни за что на свете никогда не предал бы тебя?

— Бедный маленький ублюдок, — хриплым голосом произнес Джонни. — Я подумал, что это должен быть он. Должен быть!

Куист облокотился о спинку кресла. У него подгибались ноги. Хорошего человека замучили до умопомрачения. Хедман, хоть его руки и не были обагрены кровью, нес ответственность за смерть пяти человек, потому что Джонни уже не жилец на этом свете.

А затем Куист обнаружил, что на него направлено дуло револьвера.

— Это твой револьвер, дружище, — сказал Джонни, — так что тебе известно, что он заряжен.

Куист не пошевелился. Он вцепился руками в спинку кресла.

— Тебе ничего не стоит сделать это, Джонни? Тебе это понравилось? Убивать?

— Ты не дал мне достаточно времени, чтобы осмыслить происходящее, дружище, — ответил Джонни. Его лицо блестело от пота. — Я не намерен сдаваться копам. Я не намерен предстать перед судом. Я намерен убраться отсюда, дружище, и обдумать все. Если ты попытаешься остановить меня, у меня не будет выбора.

— Тебе не скрыться, Джонни, — заметил Куист.

— Не дави на меня, Джулиан, — предостерег его Джонни.

— Брось его, Сандз, — раздался грубый голос за спиной Куиста.

Джонни обернулся, его палец нажал на спуск. Куист швырнул в него стул и упал на пол. Револьвер, казалось, выстрелил прямо ему в лицо, и откуда–то раздался еще один выстрел.

Куист с трудом поднялся на ноги. Один из людей Кривича сцепился с Джонни. Второй скатился по лестнице со второго этажа, за ним следовала Лидия.

— Я не подчинилась твоему решению — и не поехала домой! — Девушка попыталась рассмеяться, но вместо этого расплакалась и оказалась в объятиях Куиста, прижавшего ее к себе. — То, как ты уговаривал меня уехать, убедило меня, что происходит что–то неладное.

— Идиот, — прошептал он. Он прикоснулся губами к ее волосам.

— Я подслушивала, — призналась она.

— Дурные манеры, — ответил он и поцеловал ее в щеку.

— Когда ты начал раскручивать эту историю, я… я пошла за людьми Кривича. Одному из них я дала мой ключ от парадной двери, а другого провела через черный ход. — Она крепко обняла его. — Бедняга Джонни, — сказала она.

Не оглядываясь назад, Джонни Сандз направился к выходу, на его руках были наручники.

Навсегда умолкла золотая труба, не будет больше приносящих радость песен.

Джадсон Пентикост Филипс, писавший также под псевдонимом Хью Пентикост, — автор множества романов и рассказов, нескольких пьес и эссе, признанный мастер триллера и детектива.

«Когда ты — автор более сотни детективных романов и рассказов, чаще всего тебя спрашивают: откуда берутся новые сюжеты? На самом же деле давно уже известно, что существует лишь 36 драматических ситуаций, из которых только половина заслуживает того, чтобы о них писать. Зато писать можно каждый раз по–новому, ведь люди — такие разные, а их на земном шаре четыре миллиарда… И главная игра — не в сюжете, а в людях…»

Так говорил Дж. Пентикост Филипс, писатель, более шестидесяти лет удивлявший читателей своими новыми произведениями. Писать он начал в конце 20–х годов, еще во времена учебы в Колумбийском университете.

В ранних детективах Хью Пентикоста следователи нарочито бледно прописаны и даже носят специфические «молчащие» имена вроде «Джон Смит», что аналогично русскому «Петр Иванович Сидоров». В дальнейшем из–под пера Пентикоста—Филипса начинают выходить более полнокровные, жизнерадостные, сильные герои — «напоминающие то северных викингов, то персонажей древнегреческих мифов…». Прибавляется и глубокое понимание жизни. Так, психологически очень тонко передана история перерождения прокурора, случайно узнавшего, что он послал на электрический стул невинного человека…