Паско поднял с кровати трубку.

— Умно, — признал Дэлзиел. — Только ни Свайн, ни Уотерсон трубку не курили. И все равно я услышал выстрел уже после того, как увидел пистолет в руках у Свайна.

«Шаг вперед, два назад», — подумал Паско, а вслух спросил:

— Как сегодня?

— Ага, в той же последовательности.

— Да, сэр. Только они выстрелили из стартового пистолета до того, как Кларк появился в окне. А выстрел, который мы с вами услышали, произвёл Деннис Сеймур при помощи бумажного пакета в беседке в саду.

Последовало долгое гнетущее молчание.

— Ну хорошо, паразиты, — сквозь зубы процедил Дэлзиел. — Вы, значит, сумели доказать, что я так же ненадежен в своих показаниях, как любой другой свидетель. Ну доказали, а я все равно знаю то, что знаю. Твоя идея была, Питер? Я всегда считал тебя умным, только не думал, что ты такой недобрый. Нет необходимости выставлять человека дураком, когда его можно было просто спросить, о чем хотелось.

«О Господи!» — подумал Паско, готовый к взрыву ярости, но не к укору, высказанному с такой обидой.

— Простите меня, сэр, — пробормотал он, — я подумал, что элемент неожиданности…

— Да, сюрприз что надо, Питер. Я запомню, что ты у нас любитель сюрпризов. И скажу я тебе, ты еще кое-что не так сделал в своем следственном эксперименте.

Он повернулся лицом к Уилду.

— Эта девка на кровати даже с размозженной физиономией была в тысячу раз приятнее на вид, чем эта рожа!

Он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Уилд посмотрел на Паско.

— По-моему, мы его сильно расстроили, — улыбнулся он.

— Я тоже так думаю, — согласился Паско. — И еще признаюсь тебе: что бы я еще раз так рисковал, ни за что!

К тому времени, когда они добрались до театра «Кембл», к Дэлзиелу вернулось хорошее настроение, благодаря Элли, сочувственно выслушавшей его рассказ об «идиотских штуках, которые выкидывает этот умник, за которым она замужем». Но перемирие было грубо нарушено, когда первым, кого они увидели в фойе театра, оказался Филип Свайн.

— Это еще что? У тебя, оказывается, в запасе еще есть сюрпризы, Питер! — заорал Дэлзиел, резко остановившись.

Паско, чувствуя себя достаточно виноватым за одно то, что заманил сюда Дэлзиела, попытался пролепетать что-то весьма неубедительное в свое оправдание, но Дэлзиел решительно отверг его попытки и, подойдя к Свайну, осведомился:

— Какого черта вы здесь делаете?

Свайн, который задержался в гардеробе, снимая свой элегантный плащ, ответил, сохраняя полное самообладание.

— Добрый вечер, детектив. Что я здесь делаю? Моя жена оказывала покровительство театру, и я чувствую, что в память о ней должен продолжить ее дело. Но меня удивляет, как вы сюда попали? Никогда бы не подумал, что вы завсегдатай подобных мест.

Он посмотрел на афишу уже сошедшего со сцены спектакля «Гедда Габлер», затем перевел взгляд на афишу спектакля для одной актрисы по пьесе Вирджинии Вулф, который должен был идти с завтрашнего дня, и снова посмотрел на Дэлзиела.

— О, я так же, как любой другой, люблю хорошую игру, — заявил Дэлзиел.

— Что происходит? — прошептала Элли на ухо Паско.

— Это тот самый Свайн, которого Дэлзиел так жаждет посадить.

— Ой, Питер, ты правда не подстроил им эту встречу? — спросила она с таким негодованием, что Паско, припоминая сговор своей жены с Чанг, жертвой которого он стал, просто задохнулся от ее наглости.

Свайн пошел вверх по лестнице в бар, где проводился банкет, а Паско с женой присоединились к Дэлзиелу, который сдавал пальто в гардероб. Он грозно посмотрел на Паско и спросил:

— Ну что, на сегодня все, парень? Или там еще Отчаянный Дэн ждет меня в баре, чтобы немедленно разжаловать?

— Ха-ха-ха, — глупо засмеялся Паско. Элли толкнула его локтем и повела Дэлзиела к лестнице, на самом верху которой Чанг встречала гостей.

— Элли, дорогая, как я рада, что ты смогла прийти. Питер, и ты здесь. А это кто с вами? Это он? Тот самый! Единственный! Неповторимый! Как прекрасен мир, если в нем рождаются подобные люди!

— Как поживаете, — приветствовал ее Дэлзиел. — Господи, да вы настоящая красотка!

— Я его уже люблю, — заявила Чанг: — Энди, можно на «ты»? Тебе еще не предложили ничего выпить. Здесь пойло для кого придется, так что пойдем лучше к стойке, не возражаешь?

— Зависит от того, чего мне это будет стоить, — неуклюже пошутил Далзиел.

— Только твоей души, — сказала Чанг. — А вот пить тебе придется «Хайленд-Парк». К сожалению, у них тут бокалы с подставку для вареных яиц. Тебя устроят стаканы по полпинты? Ничего?

— Постараюсь одолеть, — ответил Дэлзиел.

— Он как воск в ее руках, — заметила Элли, когда Дэлзиел послушно дал себя увести.

— Большие же у нее руки, больно много воска, — съязвил Паско. — Но, похоже, она неплохо осведомлена. Интересно, кто же был ее агентом?

— Всем известно, что он любит «Хайленд-Парк», — поспешила защитить себя Элли.

— Это ты на суде расскажешь! Однако, как мне кажется, не всем известно, что я тоже вовсе не отказался бы от глоточка «Хайленд-Парк».

— Раз уж начал с «Хайленд-Спринг», то не стоит мешать, — посоветовала Элли, — тем более что сегодня твоя очередь вести машину. А этот Свайн, похоже, всех тут знает.

Паско посмотрел в направлении ее взгляда. Свайн весьма непринужденно беседовал с несколькими приглашенными, среди которых Паско узнал президента Торговой палаты, председателя городского совета и их жен.

— Он из старинного здешнего рода, — изрек Паско, совсем как этот ужасный Митч.

— А ты тоже считаешь, что это он убил свою жену? — спросила Элли.

— У нас нет веских доказательств. Точнее, вообще никаких доказательств, кроме показаний Энди.

— Которые ты пытался сегодня опровергнуть? Я бы сказала, что у него вид человека, который вполне мог бы убить свою жену. Но он довольно привлекательный мужчина. Бедный, мне так его жалко.

— Мне кажется, было бы естественнее, если бы ты направила свою жалость на его жену, — вздохнул Паско.

— А-а, его жена. Кажется, я ее немного помню. Это она, наверное, приходила на парочку заседаний комитетов по искусству. Американка. Выскочка. Капиталистка. Истеричка. Она должна была плохо кончить.

«Сторонники антифашистской коалиции навсегда сохранили непреодолимую ненависть к коллаборационистам», — напомнил Паско самому себе.

— Все равно не понимаю, почему тебе его жалко, — сказал он.

— Ну, убил он ее или нет, сюда он пришел не потому, что захотелось, а потому, что ему надо отвертеться. Он, наверное, даже слышал, что Толстый Энди может сюда пожаловать. В любом случае, он здесь окунется во все эти жуткие сплетни, которые о нем сейчас ходят. И это не может быть ему приятно.

Весь ужас разговоров с Элли заключался в том, что в ее самых безрассудных утверждениях всегда присутствовала странная логика.

Следующие полчаса Паско переходил от одной группы знакомых к другой, но в конце концов у него разболелась нога, и он, чтобы дать ей отдых, совершил роковую ошибку, прислонившись к стене в углу. Через две минуты он оказался зажатым в своем углу двумя самыми скучными людьми из всех присутствовавших на банкете. Один из них был профессор Анстон, не признававший ничьего мнения, кроме собственного, знаток средних веков, который в спорах использовал как самый веский аргумент свой огромный живот, тесня им оппонента. Второй был каноник Хорнкасл, бледный очкарик, чья плоть так иссохла от святости, что он превратился в скелет, обтянутый кожей, что, однако, не мешало ему быть не менее напористым в дебатах с профессором. Паско, чувствовавший, что он мало что может добавить к их высказываниям по поводу общественного значения постановки мистерий, дважды пытался совершить побег, но оба раза был отброшен назад: сначала животом знатока средневековья, а потом — локтем священнослужителя. Участники спора приходили к единому мнению, только когда бросали взгляд на стойку бара, над которой все еще красовалась скульптурная композиция, представлявшая собой высеченный из гранита лоб Дэлзиела и отлитое из золота чело Чанг над бутылкой «Хайленд-Парк». Тогда на лицах обоих спорщиков отчетливо проступало одинаковое выражение смертельной обиды, правда, начертанное в одном случае огненными, а в другом — ледяными письменами.