Лэкси в ужасе обернулась назад, к «носилкам».

— Так это действительно был он? Александр, ее сын? Вернулся домой?

Мисс Кич вдруг рассмеялась с каким-то странным добродушием.

— Ты — дурочка! — заявила она. — С чего это мы решили, что ты умная? Правильно, сын вернулся домой. Но не к ней, не к этой полоумной старухе. Это был МОЙ сын, Лэкси! МОЙ сын вернулся ко мне!

Лишь теперь Лэкси стала всерьез опасаться за свою жизнь. Жертвой человека, страдающего галлюцинациями, мог стать кто угодно.

— Так Александр на самом деле был ваш сын? — воскликнула она, собравшись с духом. — Я никогда об этом не слышала.

— У тебя с головой все в порядке? Неужели все Хьюби такие сумасшедшие? Там лежал Ричард, мой собственный сын! Бедняжка, он попал в чужую комнату, хотя не знаю, что бы я сделала, войди он ко мне. Ты ведь знаешь, как старая Гвендолин относилась к черным. Именно по этой причине мне и пришлось отказаться от него. Вернее, это была одна из причин. Ты не представляешь, какими бывают люди. Быть незамужней и иметь ребенка — предосудительно, но если к тому же твой ребенок черный!.. Каждый мог смешать меня с грязью: переспала-де с гориллой или еще того хлеще… Я не видела выхода: ни денег, ни работы. Куда податься? Приплелась сюда, как бы невзначай помянула об Алексе: и каким он был чудным ребенком, как озорничал и как я уверена, что он жив. Миссис Хьюби взяла меня к себе. Но не дай Бог ей было узнать о моем черном пригульном сыне, меня бы тут же вышвырнули на улицу! Я навещала его. Надеялась, что однажды… пусть не скоро… когда-нибудь… Но он рос таким угрюмым, каждый раз умолял взять его с собой, а то и вовсе не разговаривал со мною… Я рассудила, что лучше вообще его не баламутить…

По мере того как речь мисс Кич становилась все более бессвязной, в ней вновь зазвучал прежний йоркширский выговор и словечки. Лэкси почудилось, что наверху, у входа, прозвенел звонок. Она сделала шаг вперед. Мисс Кич, словно выходя из забытья, шевельнулась, рука с пистолетом приподнялась. Вероятно, это было случайное движение, но Лэкси как-то не хотелось выяснять причину.

— Вы никогда не говорили сыну, что работаете здесь? — спросила она.

— Конечно нет. Это был большой риск. Потом я перестала ездить к нему, и связь между нами прервалась. На долгие годы! Все из-за нее!.. И вот он вернулся, и она застрелила его!.. Хотя, надо сказать, я ее понимаю. У старухи был шок: черный мужчина в ее спальне! Она была уверена, что их единственная цель — насиловать белых женщин. А он к тому же назвал ее матерью! Было бы несправедливо думать о ней слишком плохо, да сгниет она в аду! Сказать по правде, я не помню, что почувствовала тогда. Это было такое потрясение! В мозгу гвоздем сидела мысль: ни одна живая душа не должна узнать о нем. Понимаешь, все было так сложно… Задержись миссис Хьюби подольше на этом свете, она непременно выставила бы меня из дома, как только бы ей открылась тайна Ричарда. А если бы она умерла, Бог знает, что бы сказали обо мне все остальные… Не ровен час, решили бы, что я привезла сюда своего чернокожего сына, чтобы он убил ее. Я терпела ее все эти годы. Мне шел седьмой десяток, так неужто я не заслужила спокойную старость и тихую смерть! Я притащила его в подвал. Думала — на время, пока не подыщу укромного местечка. Всегда можно было сказать, что он сам приполз сюда, а я через два-три дня наткнулась на него. Однако Бог не прибрал хозяйку. Она начала поправляться и все талдычила, дескать, ей было видение: явился черный дьявол и внушал ей, что Александр мертв! Я ухаживала за ней хорошо, никто не может этого отрицать. Тело Ричарда я перенесла сюда. Положила его как следует, прочитала молитву и зажгла свечу. Я не религиозна, по мне, так и церковь с викарием не нужны, чтобы почить в мире. Вы можете положить меня рядом с ним, когда я умру, мне на это наплевать! — закончила она с вызовом.

Лэкси представила, сколько мучительных лет самооправдания стояло за этим вызывающим тоном, и попыталась вызвать в душе жалость к несчастной женщине, но тщетно. Она никогда не любила ее. И только сейчас начала понимать почему.

В дверь продолжали звонить. Лэкси медлила.

— А Понтелли, тот итальянец? Он тоже приходил сюда? — спросила она.

В блестящих безумных глазах мисс Кич снова промелькнула настороженность, как у вспуганной птицы.

— Да, он приходил. Я видела, как он крадется в дом. У меня был пистолет. Он спросил Рода, я сказала, что его нет дома. Он не поверил, мол, он уверен, что Род вернулся, потом стал звать меня Кичи и спрашивать, знаю ли я, кто он. Я сказала: «Не знаю». Тогда он назвал себя Александром. Я засмеялась и сказала: «Нет, вы не Александр. Александр давным-давно умер, а вы — мошенник, и с моей помощью об этом узнают все!» Тут он рассердился и сказал: когда он завладеет наследством, первым делом он вышвырнет меня из Трой-Хауса. Он двинулся в мою сторону, и пистолет выстрелил.

Она взглянула на оружие, как будто видела его в первый раз.

— Я не хотела стрелять. Он повернулся и побежал. Я засмеялась. Подумала, он испугался шума. Я не знала, что он был ранен, пока не прочитала об этом в газетах. Меня это не взволновало. Если бы он умер здесь, я бы положила и его в винный погреб рядом с Ричардом. Двое сыновей в одном месте. Они бы составили компанию друг другу!

— Вы думаете, что он на самом деле был сыном миссис Хьюби?

— Уж чьим-нибудь сыном он наверняка был, — ответила мисс Кич с лукавой ухмылкой, которая начинала раздражать Лэкси.

Звонок умолк. Видимо, звонивший ушел. Лэкси сухо сказала:

— Я считаю, вам нужно лечь в постель, мисс Кич. Вы очень больны и знаете это.

— Я больна? Почему? Что со мной? — подозрительно спросила она.

— Вы, должно быть, устали. Все эти события очень подействовали на вас, и тот труп, что нашли за полем, стал, по-видимому, последней каплей. — Она говорила с неискренним сочувствием, упомянув о смерти Шермана лишь для того, чтобы отвлечь мысли старой женщины от Понтелли и от пристально глядевшего на них пустыми глазницами скелета. Мисс Кич утверждала, что это ее сын.

Но Лэкси тут же поняла, что невольно затронула какую-то болезненную тему, ибо по щекам мисс Кич полились слезы.

— Он пришел в дом — тот человек, который нашел его, и попросил разрешения позвонить. Потом прибыла полиция, и я очень волновалась, не связано ли это с тем, другим. Но все были такими вежливыми, им нужен был только наш телефон. Я приготовила им чай, и все было хорошо, пока не явился молодой рыжеволосый человек. Я услышала, как он говорит по телефону. Он сказал, что узнал убитого, это был тот темнокожий юноша, которого арестовали за кражу в магазине, его зовут Клифф Шерман. Меня как громом поразило — мой внук! До той минуты я и не подозревала, что у меня есть внук… а тут я сразу поняла… и он лежал мертвым, в яме… а рядом, в Трой-Хаусе… его мертвый отец… а он там… Я узнала…

Худое тело под длинной хлопчатобумажной ночной рубашкой сотрясалось от рыданий, и вдруг Лэкси почувствовала прилив подлинного сострадания, которое до этого она тщетно пыталась найти в себе.

— Мисс Кич, мне очень жаль.

Лэкси протянула руки, чтобы помочь подняться этой старой, холодной женщине, которой время так жестоко отомстило.

Или мисс Кич неправильно истолковала ее жест, или мысль о прикосновении Лэкси показалась ей невыносимой — она отпрянула, попыталась привстать, и пистолет выстрелил.

Лэкси вскрикнула, покачнулась и рухнула на пол.

По подвалу, полному дыма, перекатывалось эхо выстрела. Наверху кто-то громко звал Лэкси. Два человека появились на верхних ступеньках. Один из них — молодой, стройный, атлетического сложения — сбежал вниз и, не остановившись около старухи, опустился на колени рядом с девушкой.

— Боже мой, Лэкси! — В голосе Рода Ломаса звучало отчаяние, которое было недоступно Ломасу-актеру. — Лэкси, не двигайся… пожалуйста, не волнуйся, мы сейчас же вызовем доктора.

— Не нужно доктора, — ответила Лэкси Хьюби, приподнимаясь с пола. — Лучше позови сапожника. А все эти чертовы высокие каблуки, которые я ношу, чтобы казаться хоть немного выше рядом с тобой!