— А что нам говорить о Понтелли?

— Отрицай все. Он мертв. Он не сможет опровергнуть твои слова.

— Но связь с ним так очевидна…

— Она всегда была очевидной, — резко заметила Лэкси. — Об этом следовало беспокоиться раньше, когда ты затевал аферу. А если случится наихудшее, ты всегда сможешь возложить вину на отца.

— Лэкси!

— Что тебя смущает? Во-первых, он тоже мертв. А во-вторых, это чистая правда.

— Ты говоришь об этом так равнодушно! — после долгой паузы произнес он. А если они опять начнут спрашивать тебя о пятнице?

— Я повторю то, что уже сказала: мы с тобой были в оперном театре. Правда, у меня есть абонемент, так что тебе лучше говорить, что сидел на галерке! Согласен?

— О, Лэкси!

— Род, с тобой все в порядке? — В ее голосе послышалось беспокойство, так не похожее на тот деловой и отрывистый тон, каким она говорила минуту назад.

— Пока да. Позвони мне завтра, хотя завтра я уже могу отдать Богу душу. Вот если бы ты поддержала меня, я наверняка пережил бы эту ночь. Ты будешь у Кич, когда я вернусь, правда?

— Хорошо. После занятий я приеду в Трой-Хаус, чтобы отпустить сиделку, как обещала.

— Не бросай меня, Лэкси! Я так на тебя надеюсь.

— Не беспокойся.

Иден Теккерей вошел в комнату, когда она клала трубку на рычаг.

— Что-нибудь важное? — осведомился он.

— Это был личный звонок. Извините.

— Ничего, ничего. Лэкси, я думаю, настало время поговорить о твоем будущем.

— Я готова, мистер Иден.

Генри Волланс приехал в Мальдив-Коттедж после шести вечера. Миссис Фолкингэм встретила его с распростертыми объятиями.

— Как приятно увидеться с вами снова, мистер Волланс!

— Просто Генри, — поправил он ее, изобразив улыбку а-ля Редфорд. — Мисс Бродсворт у вас?

— Ах, я должна была догадаться, что вы приедете не для того, чтобы повидаться со старухой, — понимающе заметила миссис Фолкингэм. — Она в офисе, приводит в порядок какие-то бумаги. Выпьете чаю?

— С удовольствием.

В крошечной комнате, которой ломберный столик с древней пишущей машинкой и заставленный папками и канцелярскими принадлежностями шкаф придавали вид офиса, Сара Бродсворт разбирала текущую почту.

Она посмотрела на репортера тяжелым немигающим взглядом, столь несообразным с чувственными изгибами ее тела и белокурыми локонами.

— А, это вы, — произнесла мисс Бродсворт без всякого энтузиазма.

— Вы, кажется, мне не рады.

— Однажды я уже без особой радости ждала вашего прихода, а вы не соизволили прийти. Так почему сегодня я должна быть рада вас видеть?

— Я сожалею о том случае. Но такая уж у меня работа: если где-нибудь происходит нечто из ряда вон, я обязан бросить все и мчаться на место события. Простите, что не известил вас — не было никакой возможности. Мне действительно очень жаль, что наша встреча не состоялась. Вам пришлось ехать издалека? — спросил он небрежно. Но, не получив ответа, усмехнулся. — А вы непростая штучка! По-настоящему таинственная женщина! Вы заняли бы достойное место среди членов королевской семьи.

— Я просто осторожна в выборе знакомств. Особенно среди журналистов.

— Что так?

— Вы мастера сочинять небылицы. Я убедилась в этом на прошлой неделе.

— Не это главное, — вкрадчиво возразил Волланс.

— Вы полагаете?

— Конечно! Не смею утверждать, но, по-моему, у нас с вами больше общего, чем вы думаете.

— Неплохое начало, мистер Волланс.

— Генри.

— Мистер Волланс!

— Вы бы не поужинали сегодня со мной?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо.

— Почему? В прошлый раз вы согласились.

— И жестоко за это поплатилась. Я не делаю одну и ту же ошибку дважды.

— Неужели?

Из соседней комнаты донесся дрожащий голос миссис Фолкингэм: «Чай готов». Ни Сара, ни Волланс не двинулись с места.

— Если честно, что вас привело сюда, мисс Бродсворт? — поинтересовался репортер.

— На ваш взгляд, в моих действиях кроется какая-то загадка? — спросила Сара.

— Как знать!

— И вы сделаете ее достоянием общественности?

— Может быть. Но прежде, чем я смогу сказать вам что-то определенное, мне нужно поставить в известность редактора.

Она вскинула на него глаза и на мгновение задумалась, словно просчитывая что-то в уме.

— Предположим, я скажу вам, что намерена бороться за то, чтобы «Женщины за Империю» достигли своей первоначальной цели.

— И в чем же она состоит?

— В установлении надлежащих отношений между белыми и черными.

— Каким образом?

Мисс Бродсворт улыбнулась, показав свои ровные белые зубы.

— Цель оправдывает средства. Я думаю, все журналисты понимают это, мистер Волланс.

«Чай готов!» — снова крикнула за дверью миссис Фолкингэм. В старческом голосе уже звенели повелительные нотки.

— Хотите, я принесу чай сюда? — предложил Волланс. — Будет очень досадно, если наша беседа прервется на таком интересном месте…

Войдя в кафе на автостанции, Уилд замер в изумлении, увидев, как весело приветствует его хозяин Чарли. Ему казалось, что за эти несколько дней мир перевернулся.

— Хэлло, Чарли! Все в порядке?

— Спасибо, все прекрасно. Вы неплохо выглядите, мистер Уилд.

— Разве?

Выпив чашечку кофе, которую Чарли налил, как только его заметил, Уилд спросил:

— Чарли, помнишь, я был здесь на позапрошлой неделе? Разговаривал с парнем в задней комнате?

— Как же, помню! Черненький такой, смуглый?

— Да, это он. Не приходил ли он сюда еще раз?

Подумав, Чарли сказал:

— Да, припоминаю… Он заглянул сюда пару дней назад. Я тогда еще принес ему кока-колу и тост с сыром. Парень сидел вон там, у двери… Было это, кажется, в среду… Или в четверг? Да, точно, в четверг.

— Он был один?

— Один, если мне память не изменяет.

— В котором часу это было?

— Довольно поздно. В девять — девять тридцать. В десять мы закрываемся. Он ушел до десяти.

— Ты видел, как он уходил?

— Да, теперь я начинаю вспоминать… Постой-ка, сдается мне, он ушел не один. Нуда, конечно: кто-то вошел в кафе, но за столик не сел, тут черненький поднялся и вышел. — Внезапно лицо Чарли озарилось догадкой. — Послушайте, это как-то связано с тем убийством, о котором я читал в газете? Ведь убитый парнишка был темнокожим! Вот почему вы задаете эти вопросы?

— Может быть…

В газетах фотографии Клиффа не было. Его бабушка не привезла с собой ни одного снимка, а из-за травм на лице трудно было сделать посмертное фото. Его портрет в газете мог бы расшевелить память Чарли днем раньше. Но, с другой стороны, может, и к лучшему, что случилось так, а не иначе.

— Чарли! Тот человек, что ушел отсюда с мальчишкой, — я хочу, чтобы ты рассказал мне о нем все, что помнишь. Все! — потребовал Уилд.

Дэлзиел работал до позднего вечера. Точнее, просто сидел в своем кабинете с большим стаканом пива, ожидая звонка. Он давно знал Сэнди Сандерсона. Как только этот сукин сын добудет нужную ему информацию, он тотчас же бросится к телефону. И будет чрезвычайно доволен, что оторвал суперинтенданта от его занятий. Да еще и прибавит невинно: «Вы же сами сказали, что это срочно, дружище».

Дэлзиел отхлебнул пива и злорадно подумал: «Дудки, врасплох ты меня не застанешь, прохвост!» Впрочем, с грустью подумал он, у него и нет ничего такого, от чего ему было бы жаль отвлекаться. Это только Паско может сетовать, что его семейная жизнь разваливается: молодому балбесу невдомек, что он должен быть счастлив, раз ему есть о чем сожалеть. Помимо прочего, все эти домашние хлопоты здорово снимают стрессы и дают силы для работы…

Дэлзиел вновь проглядел содержание всех телефонных переговоров, которые Питер вел с Флоренцией, военным архивом, Ноттингемом. И задал себе другие вопросы под иным углом. Ответы, которые он получил, преисполнили суперинтенданта тщеславной гордостью. Теперь ему нужен был Сандерсон, чтобы, гак сказать, скрепить их печатью.