— Надеюсь, ваше величество, вы не будете на меня в претензии, если я признаюсь вам откровенно, что вообще не принадлежу к поклонникам, вернее, к почитателям этого выдающегося государственного мужа и флорентийского писателя.

— Если мы правильно поняли ваш ответ, вы не разделяете идей и принципов Макиавелли, изложенных в его сочинении «II principe»? Вы это думали сказать?

Есениус склонил голову, мозг его лихорадочно работал. Он усиленно искал подходящие слова, чтобы объяснить императору свое отрицательное отношение к Макиавелли.

— Чем вы можете обосновать свое несогласие с ним?

Есениус посмотрел на Браге, как бы ища у него поддержки или одобрения, потом, не повышая голоса, заговорил с расстановкой:

— Советы Макиавелли, которые он дает в своей книге монархам, я считаю академическими рассуждениями, которые невозможно применить в жизни.

— Почему? — неожиданно быстро спросил император.

— Потому что… потому что нельзя пользоваться в политике одной моралью, а в жизни — другой. Закон божий не допускает различия между простым человеком и властителем. А синьор Макиавелли провозглашает как раз обратное.

Император порывисто поднял голову, и на его лице появилась тень неудовольствия.

— Нам кажется, что сведение содержания этой исключительной книги к такой узкой формуле даже отдаленно не передает ее всестороннего философского и политического значения. Пожалуй, лучше всего это можно передать девизом: цель оправдывает средства. Автор «II principe» советует самодержцам, чтобы они при осуществлении своей цели не обращали внимания на те средства, к которым они вынуждены прибегать, — пусть некоторые из этих средств будут слишком суровыми и даже противоречат существующим законам. Ибо гораздо важнее, чтобы подданные боялись властителя, чем любили бы его. «Oderint dum metuant», — говорил Калигула[5]. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Думается, что в этом совете содержится великая государственная мудрость и ни один властитель не должен ее недооценивать.

Теперь Есениусу ясно, что думает император о Макиавелли. Он ценит его, восхищается им. Короче говоря, взгляды императора совершенно противоположны взглядам доктора. Но Есениус не удивился, ведь и со Зденеком Лобковиц у него не раз были споры на эту тему. И Лобковиц тогда говорил то же самое, что сегодня — император. Неужели он добился первого положения в государстве тем, что руководствовался принципами Макиавелли?

Есениус заметил напряженный взгляд Тихо Браге, который с растущей тревогой молча наблюдал за словесным поединком, происходившим между императором и смелым чужестранцем. Чтобы возражать императору, надо было обладать истинной смелостью. Император с трудом переносил мнения, которые не соответствовали его собственным.

Хотя Есениус и не был посвящен в особенности императорского характера, он был уже знаком со сложной гаммой оттенков придворной речи, для которой принцип «что на уме, то на языке», как правило, недопустим, ибо каждую мысль полагалось облечь в пышные одежды словесных штампов, чтобы она выглядела самым приятным образом. Неужели отречься от своих убеждений? Внутренний голос нашептывал: «Помни о наследстве». И Есениус начинал уже подумывать, не лучше ли отступить. Сказать императору: «Я вполне согласен со взглядами вашего императорского величества. А если во время диспута я отклонился от этих взглядов, то это был лишь результат моей юношеской неопытности. Ныне я смотрю на вещи значительно шире, обладаю более богатым опытом. Поэтому смиренно признаю, что ошибался».

Но вместо этого в нем что-то запротестовало, и он заговорил, развивая собственные мысли, как будто и не слышал всего того, что сказал император.

— В своей падуанской речи на дискуссии я привел в качестве примера несчастную шотландскую королеву Марию Стюарт, которую парламент укорял за то, что она нарушила свои обещания и обязательства. Королева тогда ответила, что обещания и присяга связывают государя лишь до тех пор, пока они ему кажутся приемлемыми. И парламент отказал ей в повиновении.

Тихо Браге нервно кусал кончики длинных усов и многозначительными взглядами пытался остановить своего друга, чтобы тот не погубил себя. Но Есениус не обращал внимания на его отчаянные взгляды. Он смело смотрел в глаза императору и с любопытством врача ждал, какой оборот примет этот интересный, но опасный разговор. Ведь император в любую минуту мог оборвать его одним словом или просто жестом поставить на свое место смелого оратора. Однако по всему было видно, что государь не собирается этого делать. Взгляды Есениуса были ему не по вкусу, но сам разговор с доктором его занимал. В нем было что-то особенное, отличавшееся от бесконечных разговоров императора с посетителями. В присутствии императора все они не осмеливались высказывать свое мнение, и, если император, указывая на что-либо, говорил: «Это черное», они тут же без колебания соглашались: «Совершенно верно, ваше величество, это черное», хотя за минуту до этого готовы были признать эту вещь белой, лишь бы понравиться императору.

— Достаточно опасный и немудрый поступок, — ответил император с усмешкой в голосе. — Нам кажется, что этот шаг шотландского парламента имел отрицательное влияние и на многие другие европейские парламенты, в том числе и на чешский сейм, который тоже уже охвачен духом сопротивления. Короче говоря, вы одобряете сопротивление подданных помазаннику божьему?

Император пытливо посмотрел в глаза Есениусу. Легкое сомнение охватило доктора. Слухи о взрывах бешеной злобы императора доходили до Германии и были известны в Виттенберге. Но отступать было уже поздно.

— Разрешите, ваше величество, в качестве ответа на ваш вопрос привести пример из области, которая мне ближе всего, — из моей врачебной практики. Человеческое общество состоит из различных частей, точно так же как человеческое тело — из различных органов. Органы эти зависят друг от друга, связаны между собой и предназначены для всевозможных действий. И если для устранения неполадок в человеческом организме, для устранения нарушенной связи между отдельными его членами существует врач, то для общества в этих случаях необходим король. Но врач не может поступать со своим пациентом, как ему заблагорассудится, а должен думать о пользе для его здоровья. Точно так же должен поступать и король. Он должен уметь править людьми, чтобы они жили хорошо и счастливо, ибо: как врач не имеет права умертвить своего пациента, точно так же и король не смеет уничтожать своих подданных или незаконно поступать с ними.

Есениус умолк, напряженно ожидая, что вот-вот разразится буря императорского негодования.

Тихо Браге машинально отступил на полшага, опасаясь, как бы первый удар гнева — в том случае, если бы он проявился в форме выпада рапирой, — не поразил его. Ведь совсем недавно, в часы, когда весь мир спал, император, путаясь в полах ночной сорочки, метался с мечом в руке по коридорам замка и дико кричал, что расправится со злоумышленниками, которые хотят лишить его жизни. А между тем причиной вспышки был случай гораздо менее значительный, чем сегодняшняя полемика.

Но, к великому изумлению императорского астронома, ничего подобного не произошло. Император совершенно спокойно промолвил:

— Власть государю дарована богом. За все свои поступки он отвечает только перед ним. В том числе и за порядки в государстве.

Есениус с поклоном принял это наставление, но он понимал, что разговор еще не окончен. Пока ему еще не представился случай высказать то главное, о чем он говорил тогда в Падуе. И, не считаясь с испанским этикетом, который был введен Рудольфом в пражском замке, он позволил себе неслыханную дерзость: не ожидая императорского вопроса или даже какого-либо намека на него, доктор без всяких обиняков возразил на слова императора:

— Если ваше величество позволит, мне бы хотелось несколько уточнить понятие «король». Другими словами, я делаю различие между королем, который правит с согласия подданных, и королем, который захватил власть путем насилия, вопреки воле народа. Такого монарха я называю тираном, ибо древняя история дает нам массу примеров того, что правление большинства из них отличалось жестокостью и попиранием законов во вред народу. Вот почему в этом случае — я разрешу себе высказать до конца свою мысль — народ имеет полное право призвать властителя к ответу… отдать его под суд.