Итак, во главе восстания стояли крупные феодалы. Не имея поддержки городского населения, ненавидимые собственными крепостными, которых они обирали ничуть не хуже феодалов-католиков, они и восстание против Габсбургов предприняли с помощью наемных солдат, глубоко безразличных ко всем вопросам политики и религии.
Как раз эти моменты у Зубека даны с потрясающей силой. Полная бездарность Фридриха Пфальцского, прозванного в насмешку «зимним королем» (он пробыл в Чехии всего одну зиму 1619/20 года), недостаточная поддержка со стороны венгров, ослабленных постоянной угрозой турецкого нашествия, нейтралитет германских князей (за который они несколько позже тяжело поплатились), блестящий военный талант полководца Фердинанда Тили — все это далеко не главные причины поражения восставших. И, конечно, дело не в том, что чешские феодалы пожалели денег на наем солдат. Восстание с помощью наемных солдат, вернее одних наемных солдат, было заранее обречено.
Это понимает и Есениус, понимает и все же принимает в нем участие. Правда, он еще не ведает, какой страшный конец его ждет. Мстительный и злобный Фердинанд, возомнивший себя таким же великим собирателем империи, какими были Людовик IX во Франции и Иван IV в России, хотя не обладал ни изумительным дипломатическим даром первого, ни талантами второго, воспользовался случаем, чтобы укрепить свою власть и тем самым подготовиться к войне с германскими протестантами. Эта знаменитая Тридцатилетняя война, началом которой послужили чешские события, уже не интересует автора. Как ни плачевно окончилась она для Габсбургов, Чехия на целых три столетия прочно подпала под их власть.
Нельзя остаться спокойным, читая последние страницы романа. Как сложны и вместе с тем по-человечески просты и понятны переживания героя, его надежды и отчаяние! Нет, Фердинанд ничего не забыл, ничего не простил. Страшная судьба ждет Есениуса. И тут Зубек внезапно обнаруживает, что он не только историк, не только повествователь, летописец жизни исторических персонажей, — нет, он писатель, наделенный поистине блестящим трагедийным талантом.
Кончились скитания Есениуса, скоро оборвется тонкая ниточка его жизни, но именно в эти мучительно тяжелые минуты он как бы снова обретает себя. Разве не сбывается его мечта, его давнишняя мечта умереть за идею, за настоящую большую идею? И разве идеи справедливости и свободы не столь же прекрасны, как те, о которых некогда говорил Кеплер? Разве не остаются и памяти народа борцы за его интересы, за его национальную независимость? Вот почему так величественно спокойны Есениус и его друзья, вот почему, прощаясь со своими учениками, Есениус находит в себе силы улыбаться, вот почему он смело бросает в лицо палачам слова беспощадного обвинения.
Он не сверхчеловек, далеко нет! Лишь мучительным напряжением воли подавляет он вполне естественный человеческий страх перед смертью. Но именно это и потрясает нас в нем, именно поэтому мы переживаем его судьбу, как пережили бы судьбу близкого, дорогого нам человека. Гордость, уверенность в своей правоте — вот что помогает Есениусу скрыть проявление слабости и умереть так же, как он жил: стоя, а не на коленях.
Гремят барабаны, чтобы заглушить последние слова осужденных, и занавес закрывается. Он закрывается для современников погибших, но не для будущего. В сердцах своего народа, в сердцах простых людей всего мира герои Зубека живы и будут жить века.
