— Теперь послушайте меня, — прервал гомон Ингрэм. — Я не шулер, но в игре немного разбираюсь.

Он в отчаянии озирался на других игроков, даже сквозь страх понимая, что его слова в данной ситуации звучат жалко и неубедительно. Лоб его покрылся испариной, тело дрожало от напряжения.

— Я вам покажу, кто шельмует, — закричал он, вскакивая на ноги. Дайте мне эти карты.

— Не слушайте его, — стал возражать Адам. — Он пытается морочить вам голову.

— Все руки на стол, — наступал Ингрэм. — Ну! Только парню, который шельмовал, это не понравится.

Раф смотрел на Ингрэма с интересом. Наконец он кивнул и сказал:

— Я согласен.

Только Адам сопротивлялся:

— Это сумасшествие. Зачем эти фокусы — покусы?

Раф воззрился на него в полной тишине. Потом холодно сказал:

— Я хочу дать ему шанс. Почему ты против?

— Он хочет провести нас, вот и все, — заворчал Адам, но после нового взгляда Рафа и он положил руки, так неохотно и осторожно, словно боялся, что поверхность стола раскалена до красна.

Теперь Ингрэм мог говорить.

— Отлично. Я покажу вам, что происходит.

Весь дрожа от возбуждения и облегчения, он тем не менее тасовал колоду с таким искусством и быстротой, что это вызвало одобрительные смешки у окружающих. Ингрэм вынул и положил перед Рафом четыре карты, рубашками вверх.

— Стоит взглянуть.

Раф перевернул карты. Четыре туза засверкали во всей красе.

— А теперь последуют парни в коронах, — продолжал Ингрэм, вытаскивая карты. — За ними дамы и валеты. Эти карты помечены, можно узнавать их с любой стороны. Если знать куда смотреть. Видишь вот эти маленькие красные точки на углу рубашки туза? Смотри лучше, не пропусти.

Когда другие игроки наклонились, чтобы внимательно осмотреть карты, Адам осторожненько стал поднимать руки, но Ингрэм только этого и ждал. Он мгновенно перехватил его запястье и придавил ладонь обратно к столу.

— За каким ухом ты его приспособил? — спокойно осведомился он.

— Что там? — спросил Раф, и глаза его из под тяжких век уперлись в Адама. — Что все это значит?

— Я вычитал это в одной книжке, — запричитал Адам тонким дрожащим голосом. — В книге фокусов. Бывают такие — как позабавить друзей. И мне прислали маленький тюбик краски, чтобы спрятать за ухом. Это ведь шутка. Только и всего. Он вытер губы. — Это самая смешная шутка во всем этом деле. Правда? А вы и подумали, что я шельмую. Правда смешно?

— Почему, сукин ты сын,.. — заговорил Раф, задумчиво раскачивая головой. Затем метнулся через стол, руки вцепились в горло Адама и всем весом он потянул того на пол.

Стол с треском полетел за ними. Все принялись кричать, подначивать и увещевать, а они катались по полу, замусоренному окурками. Бармен задвинул ставни на окнах, выходящих на улицу. Кто–то включил музыкальный автомат, чтобы заглушить шум драки.

Ингрэм оказался в безнадежной ловушке. Дважды он пытался вырваться на свободу, но не мог пробиться сквозь массу тел, притиснувших его к стене. Он не имел понятия, долго ли будет здесь пришпилен, как бабочка на булавке. Мысли его смешались, все вытеснил страх, силы и бодрость его покинули.

Тут вдруг все стихло. Белый в форме серо–стального цвета прокладывал путь через толпу, и его присутствие било по самому сердцу людской свары. Перед ним расступались, подобострастно улыбаясь. Он осматривался вокруг с раздражением на суровом лице.

— Вы двое, поднимайтесь, — велел он, оглядывая Адама и Рафа. — Что здесь происходит?

Несколько человек заговорили одновременно, неуклюже и бестолково. «Словно школьники, застигнутые любимым учителем», — подумал Ингрэм. Шериф переваривал их бестолковую информацию без всякой реакции и с непроницаемым лицом. Затем задумчиво взглянул на Адама.

— У тебя нездоровая страсть болтаться по барам, Адам. Думаю, тебе лучше побыть на свежем воздухе и достаточно долго не появляться в заведениях. Раф, в следующий раз, когда тебе захочется кого–то ударить, подумай дважды и не делай этого. Ты меня понял?

Шериф повернулся и воззрился на Ингрэма.

— Я хочу потолковать с вами. Не возражаете пройти со мной?

— Я ничего не сделал, — попытался возражать Ингрэм, облизывая губы. Но сам знал, что протесты не помогут. Шерифа он интересовал больше, чем Адам или Раф. Ингрэм был в этом уверен.

— У меня свои заботы, я ни во что не вмешиваюсь, — сказал он, жестом подчеркивая свое отрицательное отношение к происшествию. — Я ничего не сделал.

— Я просто хочу с вами поговорить.

Ингрэм вздохнул. Это все, что ему оставалось.

На улице они бок о бок зашагали сквозь тьму и снег. Огромная рука шерифа чуть придерживала Ингрэма за локоть. Снег таял, едва касаясь земли, и мокрый тротуар жирно блестел в свете из витрин. Люди спешили мимо, кивали шерифу, и он отвечал на приветствия, прикасаясь пальцами к широким полям своей шляпы.

— Шериф, я ничего не сделал, — сказал Ингрэм, пока они ждали на перекрестке зеленый. — Человек жульничал. Я только вывел его на чистую воду. Вот и все.

— Я не об этом хочу с вами поговорить, — ответил шериф. — Пошли.

В магазинах, которые они миновали, было полно народу. Пятница, вечер, через пару часов они собирались взяться за дело… Затем Ингрэм увидел такое, что заставило его содрогнуться всем телом.

Впереди появился техасец. Он спускался с крыльца отеля, задержавшись в потоке прохожих, чтобы прикурить. Выпустив клуб дыма, Эрл повернул им навстречу и пошел вдоль тротуара. Его взгляд задумчиво скользил по нарядным витринам.

" — Он нас не видит, — понял Ингрэм, втягивая голову в воротник пальто. — Может, проскочим мимо…»

Но не вышло. Эрл без всяких видимых причин остановился и направился прямо на Ингрэма. Какой–то миг казалось, он его не узнает. Затем его глаза медленно раскрылись, челюсть отвисла и почти комическое выражение замешательства и гнева разлилось по всему лицу, а тело напряглось и закостенело. Он стоял, словно статуя, лишь глаза бегали с Ингрэма на шерифа и обратно.

" — Идиот, — в отчаянии подумал Ингрэм. — Почему он не прошел мимо, сделав вид, что не видит нас?»

Шериф продолжал смотреть прямо перед собой, словно не заметив изумления Эрла. Но Ингрэм почувствовал, как пальцы шерифа напряглись, сжимая руку стальными тисками. Когда они прошли, Эрл обернулся и уставился им вслед. Так он и торчал недвижимо среди суетливой толпы, не замечая, что сигарета вот–вот опалит пересохшие губы.

Прежде чем они успели на первом перекрестке свернуть налево, Эрл двинулся следом; при этом он негромко выругался и швырнул сигарету на землю. Негр явно нарвался на какие–то осложнения, грозившие разрушить все так тщательно составленные планы; теперь неприятности могли угрожать им всем.

Эрл понимал — прежде всего нужно выяснить, что случилось, а потом уже решать, что делать дальше; времени связаться с Новаком не было. Но свалившаяся на него ответственность не слишком его волновала; все вытеснила злость на Ингрэма. Он шагал к перекрестку, все сильнее вскипая яростью. На губах бродила жесткая усмешка, руки глубоко засунуты в карманы плаща.

Контора шерифа помещалась в одноэтажном здании красного кирпича в половине квартала от главной улицы Кроссроуда. Обсаженная вечнозеленым кустарником дорожка огибала небольшой садик. В пустынной приемной Эрл снял шляпу и пригладил волосы. " — Больше похоже на приличный офис, чем на каталажку,«подумал он, с любопытством оглядываясь вокруг. Ковер на полу, на стенах — литографии на тему охоты; на окне рос какой–то кактус. На доске объявлений из пробки висело извещение о собрании бойскаутов и большое цветное объявление о пикнике в маскарадных костюмах, проводимом обществом по улучшению работы школ.

Весь облик этого места прибавил ему уверенности; всюду типичный деревенский порядок и обстоятельность, все казалось аккуратным и будничным, даже полусонным — видимо, основным занятием местной полиции была ловля подростков, промышлявших кражей цыплят, и браконьеров, нарушающих сроки охоты. Слева находился сам офис, отделенный от приемной деревянным барьером. Там он заметил полицейского, окруженного картотеками и телефонами, на серьезной физиономии так и сияло сознание важности своей работы. Полицейский сидел спиной к закрытой двери кабинета, внимательно разглядывая груду бумаг на столе.