Я медленно положил трубку. Многие обыватели реагировали так же, как Пангуин.

Только я собрался встать, как дверь распахнулась и в комнату ворвался Эл Фрид. Он размахивал газетой, и я еще никогда не видел его таким разъяренным, как в тот момент. Он швырнул газету на письменный стол и ткнул указательным пальцем в первую страницу.

Верхняя ее часть была занята двумя снимками: на одном Норда и Дитмар, ошеломленно замершие перед моим домом. На другом поясной портрет Пинки, сделанный в больнице, где он восседал в постели, с рукой на перевязи.

Заголовок гласил:

«РАНЕН РЕПОРТЕР «КРОНИКЛ».

И подзаголовок:

«В УАЙТА СТРЕЛЯЛИ, КОГДА ОН РАССЛЕДОВАЛ ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ МЭЛМЕНА».

Ровно в восемь зазвонил телефон. Нил снял трубку:

— Полиция. Говорите.

А потом долго слушал, все сильнее хмурясь, не перебивая и не задавая вопросов.

— Понял, — наконец сказал он, — сейчас я кого–нибудь пришлю.

Кроме него, в комнате было ещё трое сотрудников. Двое резались в карты, пристроившись за шкафами с документами. Третий — видный, крупный, с резкими чертами умного лица, расхаживал по комнате, заложив руки за спину. На скамье сидели патрульный и доставленный им негр, здоровенный с виду, но сейчас напуганный и тоскливо озиравшийся по сторонам.

Игроки, бросив карты, наблюдали за Нилом, который все ещё писал. Один из них, Кармоди, пригладил свои и без того прилизанные волосы и недовольно покосился в окно, за которым лил дождь.

— Так я и знал, что в такую погоду мы без дела не останемся.

Его партнер Кейси, чье широкое лицо и сломанный нос говорили о боксерском прошлом, пожал плечами.

— Да я ничего другого в этот вечер и не ждал.

Его мягкий голос совершенно не вязался с суровой внешностью.

Третий, все ещё меривший комнату широкими шагами, улыбнулся.

— Ну, а у меня уже есть дело, — он кивнул в сторону негра, — а то я бы с удовольствием побегал с вами под дождем.

— Да, Барк, ты у нас везучий, — признал Кармоди.

Нил, приземистый рыжеволосый тип с лицом терьера, положил трубку и взглянул на часы.

— Бенджон не говорил, когда собирался вернуться?

Все невольно взглянули на часы. Барк сказал:

— Около восьми. Он звонил из девятнадцатого участка и передал, что ещё зайдет.

Нил нервно забарабанил пальцами по столу, морщины на лбу ещё углубились.

— Что случилось? — спросил Барк.

— Звонила жена Тома Дири. Сказала, что муж застрелился.

— Боже мой! — пробормотал Кармоди.

— Ведь ещё сегодня он заходил к инспектору, верно? — на вопрос Барка никто не ответил.

— Почему он это сделал? — спросил Кейси.

— К сожалению, он своими планами не делился, — устало буркнул Кармоди.

Нил с упреком покосился на него.

— Подождем немного, но если Бенджон не появится, мне придется передать рапорт по инстанциям. Там потребуют подробного разбирательства…

— Как всегда, когда речь идет о полицейском.

Барк опять заходил по комнате. Кармоди закурил. Было тихо, только дождь все стучал и стучал по стеклам. Молчание становилось гнетущим.

Если полицейский погиб — это целое событие; но если он покончил с собой — тут жди чего угодно! Это может означать, что он был не тем человеком, который способен охранять жизнь и собственность своих сограждан. Или даже ещё похуже, что поставит под угрозу судьбу всего участка, а то и всей полиции города.

— Он был хорошим парнем, — сказал Барк, замедляя шаги, — хорошим честным парнем.

— По крайней мере, таким он казался, — согласился Кармоди и взглянул на часы. — А как получилось, что его жена позвонила нам?

— Она знает порядок, — пояснил Нил, — и сначала сообщила в управление, а потом нам. Ей известно, что мы обязаны разбираться со всеми такими самоубийствами. Между прочим, что–то долго молчит управление…

В комнате опять воцарилась тишина. Все глядели на динамик, не подававший признаков жизни. И вдруг, словно отвечая Нилу, тот заскрежетал:

— Девять восемьдесят, девять восемьдесят один, отвечайте!

— Это, кажется, его участок. Дири ведь жил в Вестенде.

— Да, на Сикамор–стрит, — кивнул Кейси, — туда, наверное, уже послали машины.

Из динамика опять раздался голос:

— Машину с врачом на Сикамор–стрит, машину с врачом на Сикамор–стрит! Отвечайте.

— Машину с врачом! — Нил нервно хмыкнул. — Сейчас ему ни один врач в мире не поможет.

Его пальцы опять забарабанили по столу, он посмотрел на часы.

Распахнулась дверь, и в комнате появился моложавый мужчина в мокром плаще. Он бросил быстрый взгляд на лица всех четверых.

— Что случилось?

— Только что звонила жена Тома Дири. Сказала, что Том покончил с собой минут пятнадцать–двадцать назад. Застрелился, — сообщил Нил.

— Ты ведь знал его, — медленно произнес Бенджон, снимая плащ и вешая его на спинку стула.

Бенджон, мужчина лет тридцати пяти, с загорелым лицом и спокойными серыми глазами, был высок и широкоплеч. Если он стоял один, рост как–то скрадывался, но когда рядом оказывался Барк, тоже парень рослый, оказывалось, что Дэйв гораздо выше. Сложен он был настолько пропорционально, что вряд ли кто–нибудь мог поверить, что Дэйв весит двести тридцать фунтов.

— У Дири были дети? — спросил Барк.

— Нет, кажется, нет, — ответил Бенджон.

Он знал Дири не слишком близко, как и многих других коллег. Встречались в коридорах, здоровались, обменивались парой фраз, иногда вместе вели какое–то дело — вот и все.

Бенджон повернулся к Нилу:

— Это все, что известно?

Тот кивнул.

— Ладно, — вздохнул Бенджон, — я поеду туда. Барк, составишь компанию?

Барк ткнул пальцем в негра.

— У меня тут дело, Дэйв. Ты же не хочешь, чтобы я упустил ниточку?

— А что такое?

— Гм… Похоже, это тот парень, что убил сторожа на бензоколонке в северо–западном квартале. Помнишь, на прошлой неделе?

— Я никого не убивал! — вскричал негр, судорожно сжимая огромные кулаки.

Барк вопросительно взглянул на Бенджона.

— Я бы все из него выбил за десять минут, если только…

Выражение лица Бенджона заставило его замолчать.

— Ладно–ладно, нет так нет, — Барк пожал плечами.

— В мое дежурство о таких методах и речи не заводи, — подчеркнуто резко бросил Бенджон.

Он приблизился к негру, который словно почувствовал, что у него ещё есть шанс отсюда выбраться.

— Я хочу слышать правду. Если ты не преступник, бояться нечего.

— Я ничего не сделал, — возбужденно заговорил негр, — я только…

— Поговорим, когда я вернусь. Сейчас нет времени. Барк, дело остается за тобой. Ну, кто со мной? — Дэйв подошел к Кармоди и Кейси. — Добровольцы — вперед.

— Я пойду, Дэйв, — Кармоди вздохнул. — А то жена Кейси глаза ему выцарапает, если он придет домой в мокрых ботинках.

Томас Фрэнсис Дири жил в Вестэнде, на Сикамор–стрит — спокойной, тихой улице, зеленой, не слишком респектабельной, но вполне приличной. Когда Бенджон подъехал к трехэтажному зданию, одна из квартир в котором принадлежала Дири, у подъезда уже стояли две полицейские машины. Шел проливной дождь, но собралось десятка два зевак, желавших знать, что и с кем случилось.

— Квартира здесь, на первом этаже, — показал Дэйву патрульный.

— Спасибо! — Дэйв шагнул внутрь и увидел двух полицейских, с плащей которых вода струйками стекала на паркет. Из двери справа вышел высокий мужчина в штатском и бросил полицейским:

— Можете им заняться!

— Минутку! — Дэйв Бенджон не знал этого человека, но предположил, что он из девяносто восьмого участка. — Мы из отдела по расследованию убийств.

— Вашим ребятам тут делать нечего. Я — Картрайт, из девяносто восьмого.

Бенджон представился.

— А, слышал я о вас. — Картрайт улыбнулся, оглядывая Дэйва с ног до головы.

— Как все это было? — спросил Дэйв.