— Я не имел в виду ничего обидного, — попытался он объяснить. — Но все эти приемы приучают думать только про оборону. А противнику достается атака. И ты приучаешь взвод думать и действовать именно так. В деле они могут погореть на этом. Понимаешь, что я имел в виду?

— Только это? — коротко и сухо хохотнул солдат.

— Точно, точно, — поспешно подтвердил Эрл, обрадованный возможностью объясниться и поставить все на свои места. — Вся эта премудрость — для обороны, вот что я подразумевал. А победа — в атаке. Уловил?

— Ребята, займитесь выпивкой, — опять вмешался Мак. — Все по местам.

— Ты опять толкуешь о чем–то еще, — гнул свое солдат. — Наверное то, чем занимаются шишки в Пентагоне, большая стратегия и прочее. А я просто капрал.

— Ну ладно, может я и выглядел умником, но я сказал то, что думаю, парень.

— Если ты думаешь, что дзю–до — пустой звук, я могу научить тебя кое–чему.

Теперь он выталкивал слова понемногу, задиристо и твердо, наслаждаясь почтительным молчанием друзей.

— Подойди сюда на секунду… Ничего тебе не будет.

— Да нет, я уже собирался уходить, — Эрл старался превратить все в шутку.

— Черт возьми, не торопись, — солдат, усмехаясь, протянул руки. — Иди к папочке. Он не будет тебя шлепать.

Настроение Эрла изменилось. Он внимательно смотрел на юнца, ощущая, как охватывает его гнев и горечь.

" — Почему этих парней ничему не учат, прежде чем выпускать на волю? думал он. — Ведь об этом в армии должны знать. Молодая шпана с двухнедельным курсом дзю–до бесчинствует в барах. Получив самое поверхностное представление об искусстве боевого единоборства, убивают или калечат людей, чтобы показать своим друзьям замысловатый захват…»

— Послушай, парень, — сказал он, вставая и медленно двигаясь вдоль стойки. — Просто послушай, если ты на это способен. Я могу кое–что сказать для твоей же пользы. Твой игрушечный удар вряд ли способен сбить шляпку с восьмидесятилетней старушки. Можешь ты это понять?

— Ладно, бей ты, — ответил солдат, но лицо его несколько обмякло: он оценил мощь движений Эрла, и в глазах увидел что–то такое, что заставило его горло окаменеть и пересохнуть.

— Ну, ребята, а теперь расслабьтесь, — опять вмешался бармен. — Какая муха вас укусила, что вы так завелись?

— Пусть он бьет, — прорычал солдат. Расслабляя руки, он слегка выдвинул их вперед, чуть присел и согнулся. — Давай бей, не мешайте ему!

" — А парень неплох, — подумал Эрл. — Он не испугался ни на йоту. — И внезапно ощутил к солдату тепло и сочувствие. — С этим парнем все будет в порядке. Поучить бы его…».

Натянуто улыбаясь, Эрл сказал:

— В настоящем бою действуй не по учебнику, всегда помни об этом.

Резко опустив левое плечо, он нанес хук в голову парня. Затем мгновенно приостановил удар, когда солдат попытался его заблокировать. На миг Эрл овладел собой, видя внезапный испуг и понимание, мелькнувшие во взгляде парня. Солдат раскрылся, и понимая это, пытался изменить позицию. Эрл не планировал бить его сильно, имитация удара подтвердила бы его правоту. Но внезапно в нем взорвалась мутная ярость, он уже бессознательно разблокировал сдерживающие центры и нанося удар в незащищенное солнечное сплетение, вложил всю силу.

Солдат рухнул, как подкошенный, задыхаясь от боли. Его ноги спазматически дергались, рот открывался и закрывался, пытаясь глотнуть воздуха.

— Боже праведный! — хрипло выдохнул один из друзей.

— Ничего с ним не случилось, — бросил Эрл, вытирая рот. — Просто на время сбилось дыхание.

Его руки неуклюже обвисли, волна жгучего стыда побежала по телу. Три парня таращились на него, будто он совершил что–то подлое и грязное.

— Посмотрите, с ним все в порядке, — пробормотал Эрл, когда солдат с трудом заставил себя сесть.

— Держи руку, парень. Просто расходись немного, это помогает.

Парень в вельветовой куртке его оттолкнул.

— От тебя ничего не нужно, ты уже достаточно ему помог.

— Я не хотел…

— Ладно — ладно, — отмахнулся тот. — Почему бы тебе не заняться своей выпивкой?

— Я только показал ему кое–что для его же пользы.

— Ступай пей свое виски. Забудь о нем.

Товарищи помогли солдату добраться до кабинки. Уронив голову на руки, он рыдал низким, сдавленным голосом.

— Скажите ему, чтобы не уходил, слышите? Скажите, ладно? Со мной сейчас все будет в порядке. Я с ним разделаюсь.

— Будь уверен, — говорил один из друзей, ласково поглаживая его по плечу. — Он тебя подловил нечестным приемом. Не расстраивайся, парень.

Эрл медленно возвращался на место, сгорая от стыда. Зачем он это сделал? Зачем так ударил? Он собрал свою мелочь трясущимися от отчаяния и безнадежности пальцами, затем надел свой старый черный плащ.

— Я только пытался показать ему кое–что, — обратился он к бармену.

Мак внимательно смотрел на него.

— Ты ему показал.

— Я просто хотел показать ему то, что он должен знать, будь все проклято.

— Несомненно, — Мак медленно кивнул. — Ему девятнадцать, настоящий герой в отпуске. Ты показал ему в лучшем виде, Эрл.

— Ладно, Бог с вами, — безнадежно махнул рукой Эрл. — Скажи ему, я сожалею. Скажи, ладно?

— Будь уверен, Эрл, я скажу.

На улице Эрл торопливо зашагал сквозь мрак, ледяной ветер бил в разгоряченное лицо. Пройдя полквартала он остановился и оглянулся на манящую неоновую вывеску над баром. Он внимательно смотрел на неё несколько секунд, безвольно уронив руки, потом вытер рот тыльной стороной ладони и пошел домой.

В квартире Эрл включил свет и телевизор и принялся медленно расхаживать взад–вперед, сцепив узловатые пальцы. Ну ладно, черт с ним, вот все, что можно иногда сказать. Черт с ним! Он не знал, почему у него все шло наперекосяк, но переживать по этому поводу было бесполезно. Уж это он знал прекрасно.

Пожав плечами, Эрл устроился на кушетке, закурил и положил ноги на кофейный столик. В комнате, как обычно, было прибрано и чисто, как в кукольном домике. Лорин все привела в порядок и протерла, прежде чем уйти на работу. У одной стены расположился небольшой бар, украшенный рецептами коктейлей, выписанных большими черными затейливыми буквами. Наверху поместились бокалы для коктейлей на плетенных подставках. Кофейный столик и кушетка стояли перед телевизором, но на ночь их приходилось убирать, чтобы освободить пространство для софы. У своего изголовья Лорен пристроила небольшой светильник, чтобы работать вечерами со счетами и отчетами, и сделала это ради него: Эрл любил смотреть поздние телепередачи в полутьме и полудреме.

Так они провели немало вечеров: Лорин работала, и притененный свет золотил её лицо, а Эрл курил, едва замечая мелькающие на экране кадры старых фильмов. Теперь он ждал начала мультиков, которые просто обожал. Карикатурные ужимки рисованных персонажей обычно выводили его из депрессии, одолевавшей ближе к ночи. Неизвестно почему он не любил вид темноты за окнами. Свет в соседних домах и силуэты за шторами всегда вызывали в нем беспокойство и чувство щемящего одиночества.

Мультфильмы стали настоящим противоядием, снимавшим хандру. Ведущий программы вызывал у Эрла чувство нежной, теплой симпатии. Хрупкий молодой человек, смахивавший на подростка, носил галстук–бабочку и общался с аудиторией в потешно–глуповатой манере. Звали его Денни Дудл. Он якобы все путал и во время рекламных пауз вдруг выдавал такие вещи: " — Послушайте, что скажет ваш друг, старина Денни Чепухудл, я имел в виду Денни Дудл, пошевелите вашим мудрл и попросите вашу замечательную мамудрл, о–о, я имел в ввиду вашу изумительную маму, чтобы она проявила добротудл и, ради всего святого, купила эти замечательные хлопья, которые необходудл на завтрак…».

Обычно Эрл находил его программу забавной и смешной. Но сегодня все было иначе. В его сознании возникло тревожащее черное пятно, и не желало рассыпаться от легковесной околесицы Денни Дудла. Не выдержав, Эрл встал и в раздражении выключил телевизор. Наблюдая, как чернота заполняет экран, он понимал, что одновременно нечто похожее происходит в его мозгу: черное пятно беспокойства на краю сознания становилось больше и больше, пока не вытеснило собой все остальное. И в центре черного пятна был Новак, весь как витая пружина. Как быть с его предложением? Что из этого выйдет?