Поворачиваться к шири спиной, чтобы полюбоваться на одного из людей Гогнара Подковы, я не стал – качнулся с пятки на носок и изобразил недоумение:

- Тебя не убедила моя победа? Или ты собираешься выставить против меня кого-то еще?

Шири гневно раздул ноздри, потом сообразил, что я вправе задать такой вопрос, и рявкнул на весь лес. Видимо, для того, чтобы заглушить приближающийся топот копыт:

- Субэдэ-бали сказал свое слово, Клинок Вильфорда-берза! Ты достоин называться багатуром!

- Рад, что ты пришел к такому выводу… - улыбнулся я. – А теперь, когда мы разобрались с мелочами, я хотел бы увидеть своих противников…

В этот момент за моей спиной раздался недовольный храп осаживаемой лошади, а затем до меня донесся чей-то недовольный рык:

- Что тут происходит?!

- Аррон Утерз, Клинок Вильфорда-берза, потребовал права Голоса! – изуродовав на ерзидский манер мое имя, доложил седовласый. – И я…

- Я говорю голосом Алван-берза! – радостно перебил его тот же голос. – В ремни! И Утерса, и его людей!! Живо!!!

- Он – багатур! – набычился шири и демонстративно накрыл ладонью рукоять сабли. – А любой багатур имеет пра-…

- А он вошел в твой род? – вкрадчиво спросил его один из спутников Карима, на редкость узкоплечий и низкорослый ерзид с лицом, напоминающим крысиную морду.

- Рашват, сын Хнара, алуг Вайзаров… - мрачно выдохнул кто-то из «моих» степняков.

Седовласый отрицательно помотал головой:

- Нет, не захотел. Но уже доказал, что достоин алой подковы, и поэтому я решил…

- Решил? Ты?! А что, ты возомнил себя вождем или алугом? – язвительно поинтересовался Рашват.

- Вряд ли… - ощерился «побратим» Гогнара Подковы. – Скорее всего, он собирается выпустить из рук саблю Алван-берза…

…В зал Совета я шла, как на эшафот. Еле переставляя ноги и толком не замечая ни поклонов попадающихся навстречу придворных, ни приветствий воинов Внутренней Стражи. Вернее, замечать – замечала, но анализировать то, что стояло за их взглядами или жестами, была не в состоянии. Еще бы – перед моими глазами все еще стояло сияющее лицо посыльного, а в ушах звенел его восторженный голос:

- А еще, говорят, что ваши воины пробрались в захваченный Фломерн и сожгли к демонам все склады!

Там, в недавнем прошлом, он сиял, как летнее солнышко, так как искренне верил в то, что эта новость поднимет мне настроение. И не замечал, что каждое слово, срывающееся с его уст, все сильнее и сильнее раздирает мою и без того истерзанную душу.

«Если Алван-берз лишился запасов продовольствия и фуража, то он в должен быть бешенстве…» - раз за разом мысленно повторяла я и… старательно запрещала себе формулировать напрашивающиеся из этого выводы.

Получалось. Первые минуты две. А когда на перекрестке Осенней и Лазурной анфилад я столкнулась с графом Орассаром и увидела, как он улыбается, бессвязные обрывки мыслей сами собой начали складываться в ненавистные предложения: «Для того, чтобы поднять пошатнувшийся боевой дух своих воинов, Алвану нужна или победа, или очень громкий успех. Взять Льес он не смог. Сегрон – тоже. Значит, не сможет удержаться от соблазна воспо-…»

- Новость слышали? – учтиво поклонившись, поинтересовался начальник Внутренней стражи.

- О том, что наши воины сожгли фломернские склады? – стараясь, чтобы в голосе не чувствовалось отчаяния, уточнила я.

Граф кивнул:

- Ага! Вы представляете, один неполный десяток воинов Правой Руки лишил армию ерзидов последней надежды на победу!

Не среагировать на слово «неполный» я, Илзе Утерс, не имела морального права, поэтому «встревоженно» нахмурилась и потребовала объяснений. Оказалось, что волноваться за вассалов моего свекра не было необходимости, так как два воина из десятка, под покровом ночи перебравшегося через городские стены, изначально шли за языком и в уничтожении складов не участвовали.

Естественно, услышав эти слова, я «облегченно» перевела дух и вымученно заулыбалась, а граф, так не почувствовав моего истинного настроения, вернулся к действиям «неполного десятка»:

- Как вы понимаете, склады хорошо охранялись, поэтому пробраться к ним было почти невозможно…

- Для воинов графа Логирда нет ничего невозможного… - «гордо» заявила я. – Ночь, снег, белые накидки и умение передвигаться бесшумно творят чудеса!

Граф по-мальчишески ухмыльнулся:

- Накидки были. Снег тоже. А вот с ночью вы ошиблись: склады сгорели днем!

Я удивленно выглянула в окно, мимо которого мы как раз проходили:

- Там что, был настолько сильный снегопад?

- Нет, настолько сильный ветер! – расхохотался Орассар. – Воины графа Логирда просто-напросто облили маслом и подожгли несколько домов с наветренной стороны. Погасить начавшийся пожар степняки оказались не в состоянии, вывезти все продукты и фураж – тоже. В общем, выгорели не только склады, но и вся юго-западная часть города…

- Умно… - искренне восхитилась я и, ответив на приветствие воинов, застывших по обе стороны от двери в зал Совета, перешагнула через порог. И первым делом уставилась на кресло, в котором обычно сидел Ронни.

Само собой, оно оказалось пустым, поэтому я, мысленно вздохнув, обвела взглядом уже собравшихся членов Королевского совета. Вернее, посмотрела на графа де Ноара, затем наткнулась на лицо графа Олафа де Лемойра, при моем появлении изобразившего учтивый поклон, и напряглась: Старый Лис плавился от гордости. И с большим трудом удерживался, чтобы не выплеснуть на нас то, что его ТАК радовало!

Вменять себе в заслугу успех воинов, спаливших фломернские склады, он не мог, поэтому я приготовилась услышать еще одну «хорошую» новость. И не ошиблась – буквально через пять минут, когда припозднившиеся Вильфорд Бервер и принц Вальдар заняли свои места, граф попросил слова. А когда получил, хитро улыбнулся и заговорил:

- Сегодня ночью сотня Одноглазого Грая, контролирующая Кижерский тракт, полностью уничтожила отряд ерзидов численностью в шестьсот с лишним человек. Потери с нашей стороны – двое убитых и двадцать шесть раненых…

Король потребовал подробностей. И, конечно же, получил: оказалось, что большую часть ерзидов воины де Лемойра вырезали на рассвете, когда умаявшиеся за день степняки мирно спали в походных шатрах. А немногих счастливчиков, каким-то образом умудрившихся вырваться из полевого лагеря, гнали чуть ли не до стен Влара. Не давая им очухаться. И устилая их телами заснеженный тракт…

- Сотня поработала на славу: не ушел ни один ерзид… - закончив рассказ, злорадно оскалился Старый Лис. Потом зачем-то посмотрел на свои ладони, покрытые сеткой из вздувшихся жил, и недовольно поморщился: - Курган из голов складывать не стали. А жаль…

Удовлетворенная улыбка, все время его рассказа игравшая на губах короля, тут же исчезла:

- Я, кажется, отдал приказ!

- Я и сказал – головы не отрезали… - буркнул де Лемойр. А начальник Пограничной стражи, до этого момента радовавшийся новостям, нервно вытер ладони о шоссы и опустил взгляд.

Это заметила не только я: принц Вальдар с хрустом сжал кулаки и подался вперед:

- Граф, вы хотели нам что-то сказать?

Де Ноар угрюмо кивнул:

- До барона Ластера этот приказ почему-то не дошел. Поэтому на дороге перед его родовым замком вот уже два дня высится небольшой такой холмик из пяти с лишним десятков ерзидских голов…

- Степняки осадили де Клади? – одновременно спросили Бервер и де Лемойр.

- Не осадили, а показали, что собираются: разбили лагерь, постояли сутки и ушли. Точно так же, как перед замками барона Гралиера, графов Нордена и Эксли. Только вот Ластер оказался не робкого десятка: дождавшись темноты, он устроил ночную вылазку…

- И, как обычно, возглавил ее сам, не так ли? – хохотнул Старый Лис.

- Угу. В результате схлопотал стрелу в плечо и сейчас лежит пластом…

«Пять с лишним десятков голов – это немного…» - спрятав руки под стол, чтобы члены Королевского совета не заметили моих трясущихся пальцев, подумала я. А затем поняла, что лгу самой себе: за последние несколько дней Алван-берза преследовала такая полоса неудач, что гибель этих пяти десятков могла оказаться той самой последней каплей, которая способна переполнить чашу его терпения…