- Получается, что ты тоже багатур?! – уже не сдерживая радости, спросил седовласый.

Я демонстративно оглядел свое сюрко, а затем удивленно уставился на шири:

- А что, не видно?!

- Что ж… Тогда я, Дангаз, сын Латрока, шири Алвана, сына Давтала, Великого берза из рода Надзир, спрашиваю вас, воины севера – готовы ли вы испытать себя в поединке с лучшими сынами рода Уреш и принять предначертанное вашей Судьбой?

Услышав этот вопрос, я мысленно застонал: девять поединков до первой крови, которые по традиции должен был выиграть соискатель права Голоса, в самом худшем случае могли вызвать у ерзидов разве что недовольство. А восемнадцать, половина из которых должна была пройти в Круге Выбора и могла закончиться гибелью их соплеменников – уже ненависть:

- Если я не ошибаюсь, то право Голоса даруется чуть-чуть по-другому… - пытаясь обойтись малой кровью, спросил я. – Ты уверен, что в Круг должны выйти все девять моих воинов?

Увы, шири не оценил моего великодушия, и мне пришлось отправить в Круг Пайка…

…Противника ему выбирали по габаритам – ерзид, спрыгнувший с коня и шагнувший в Круг Выбора, был выше своих сородичей головы на полторы и раза в два шире. В теплом тулупе, надетом поверх кольчуги и всего того, что было под ней, он напоминал медведя, вставшего на задние лапы. Только вот двигался он заметно медленнее хозяина леса. И постоянно шмыгал красным и здорово распухшим носом.

Когда воин сбросил тулуп на снег и сделал первые разминочные движения, Пайк недовольно поморщился и обратился к шири:

- Твой воин болен и еле стоит на ногах. Может, выставишь вместо него кого-нибудь еще?

- Легкий насморк ему не помешает… - буркнул шири, затем вскинул наг головой саблю и торжественно объявил: - Да свершится воля Субэдэ-бали! Ойра!

- Ойра-а-а!!! – слитно рыкнули ерзиды, а уже через миг Пайку пришлось смещаться в сторону, уходя от мощного, но не особенно быстрого удара в горло. Ждать, пока здоровяк продолжит атакующую связку, шевалье не захотел – рубанул ребром левой ладони по предплечью атакующей руки, выбил из нее оружие и, заблокировав попытку ударить кулачным щитом, легонечко коснулся острием меча яремной вены противника.

Ерзид запоздало отшатнулся, затем покраснел и закашлялся. Да так, что чуть было не выхаркал на снег половину легких.

- Бастар действительно болен! – побагровев от злости, зашипел тот самый степняк, который изображал тень шири. – Поэтому я…

Позволять кому бы то ни было вмешиваться в ход поединков я не собирался, поэтому изумленно выгнул бровь и уставился на него:

- Ты? А кто ты, собственно, такой?

Ерзид поперхнулся.

- Голос шири? Эрдэгэ Алван-берза?

- Хагрен, захлопни пасть!!! – рявкнул седовласый, наверняка успевший оценить ту легкость, с которой двигался Пайк.

Ерзид чуть не лопнул от бешенства, но ослушаться прямого приказа не посмел.

- Субэдэ-бали сказал свое слово, лайши! – выдержав небольшую паузу, торжественно объявил шири. Затем посмотрел мне в глаза и величественно добавил: – Этот воин достоин быть ерзидом и следовать за конем Алван-берза!

Я согласно кивнул:

- Да, достоин. Однако следовать он будет за моим конем, ибо становиться ерзидом в его планы не входит…

- Э-э-э…

- Он вышел в Круг не для того, чтобы сделать Выбор, а чтобы доказать, что достоин называться багатуром… - напомнил я.

- Ты прав… - покладисто согласился седовласый. – Он доказал. Кто будет следующим?

- Ди-ик? – не оглядываясь, позвал я. И не без удовольствия окинул взглядом скользнувшую вперед ладную фигуру Колченогого.

Работать против человека, виртуозно владеющего топором, противнику Дика явно не приходилось. Поэтому первые минуты полторы он пытался оценить его возможности и в основном изображал атаки. Колченогий не препятствовал – лениво отмахивался щитом от ударов, которые могли его достать, напрочь игнорировал те, которые были не опасны и не позволял развернуть себя лицом к солнцу. Само собой, оценить скорость его движений степняк так и не смог, поэтому, услышав смешки моих воинов, решил рискнуть и попытался достать выставленную вперед ногу.

Сабля, отразив клинком солнечный луч, располосовала морозный воздух и упала на снег вместе с кистью, которая ее держала. Ерзиды ахнули, а Колченогий, вдруг оказавшись сбоку от потерявшего равновесие противника, великолепным Крылом Стрижа вбил кромку своего щита в ничем не защищенное горло…

- Субэдэ-бали сказал свое слово, лайши! – намного холоднее, чем в первый раз, сообщил шири. – Этот воин достоин называться багатуром…

- Достойны и все остальные… - в унисон ему сказал я. – Первый, Пайк, был лучшим из этих девяти. Этот – худший…

Седовласый недоверчиво хмыкнул. Потом сообразил, что я даю ему еще одну возможность сохранить жизни своих воинов, и нервно подергал себя за ус. Видимо, пытаясь придумать способ, который позволит ему отступить от обычаев.

Не придумал. Пришлось подсказывать:

- Мне кажется, продолжать поединки Выбора бессмысленно: если бы мы, победив, вступили в твой род, то Уреши бы усиливались с каждым новым боем. А так… так ты просто потеряешь несколько бойцов… Кроме того, я – Утерс. И мое слово тверже стали…

В глазах седовласого появилось что-то вроде уважения:

- Ты мудр и великодушен. Но…

- Для того, чтобы требовать право Голоса, быть багатуром совсем не обязательно… - поняв, к чему он клонит, усмехнулся я. – Однако если у тебя есть желание посмотреть на то, что я представляю из себя, как воин, я, так и быть, выйду и в Круг Выбора…

- Решение, достойное мужчины! – без тени улыбки сказал шири и щелкнул пальцами.

Один из его телохранителей тут же слетел с коня, сбросил с себя тулуп и, выхватив из ножен сразу две сабли, нехорошо оскалился.

- Разогреваться будешь? – взглядом показав на его покрасневшие от мороза пальцы, поинтересовался я.

Степняк, почему-то решив, что я над ним издеваюсь, закрылся Сверкающими Щитами, затем, танцуя, влетел в Круг, остановился в десяти локтях от меня и демонстративно коснулся правым клинком своей шеи. Видимо, показывая, что отрубит мне голову.

Отвечать на его угрозу было ниже моего достоинства, поэтому я дождался, пока седовласый даст команду к началу поединка, и выхватил мечи.

Разбираться с моей техникой ерзид не стал. Вместо этого он показал левой саблей атаку в переднее колено и тут же ударил правой по моему запястью. Вернее, попытался ударить. А когда почувствовал, что не достает, взорвался неплохой последовательностью разноуровневых ударов, чем-то напоминающей концовку учебного комплекса «Прогуливающийся Журавль».

Первые три удара я пропустил мимо. Смещаясь ровно на столько, чтобы продолжать атаку имело смысл. Четвертый подправил и слегка ускорил. А от пятого, направленного мне в пах, просто ушел. И когда степняк на одно мгновение чуть-чуть потерял равновесие, атаковал сам. Сначала вбил левый меч в открывшуюся подмышку, затем правым перерезал связки под коленом и, переместившись за спину противника, на предельной скорости выполнил связку из Медвежьего Когтя и двух «Колунов».

Тело ерзида, за половину удара сердца лишившееся головы и обеих рук, взорвалось тремя фонтанами крови и начало клониться вперед. А я, отработанным движением отряхнув мечи, не глядя забросил их в ножны и повернулся к седовласому.

Тот, явно не ожидавший такого стремительного завершения поединка, остановившимся взглядом смотрел на бьющийся в агонии обрубок и нервно кусал губы. Пришлось напомнить о своем существовании:

- Я, Аурон Утерс, граф Вэлш, Клинок его величества Вильфорда третьего, Бервера, все еще требую права Голоса!

Услышав мой спокойный тон, шири разжал пальцы, которыми стиснул поводья, набрал в грудь воздуха и… уставился куда-то за мою спину.

- Цхатаи. Термен Фарсана, сына Цертоя… - негромко сообщил мне один из «моих» ерзидов. Потом встал на цыпочки, еще раз вгляделся в приближающихся всадников и добавил: - Воин на черном жеребце с белым пятном на груди – сам Фарсан. А справа от него – Карим, сын Тадвина, один из девяти побратимов эрдэгэ…