– То есть в этой книге говорится, что он не умрет, – задумчиво произнес Линкольн.

– Слушайте дальше: «Когда начнется великая война, в которой арийцы победят людей запада и людей востока, Арийский мессия станет бессмертным, и никто не сможет отнять у него его жизнь, даже он сам, пока не исполнятся все, до самого последнего, пророчества, однако если нечистые убьют его до того, как будет объявлено о начале великой войны, тысячу лет еще придется бродить народу арийскому по пустыне времени, пока Провидение не пришлет другого мессию обетованного».

Наступило молчание. Прочитанный фрагмент вселял надежду: еще была возможность – пусть даже и ничтожная – предотвратить великую бойню. Если они найдут и уничтожат Арийского мессию до начала войны, его эпоха не наступит.

– Сколько у нас времени до начала войны? – спросила Алиса.

– Это трудно предсказать. Может, день, может, неделя, но наверняка не больше месяца, – ответил Геркулес.

– Сомневаюсь, что межгосударственные переговоры продлятся месяц. Сегодня я прочел в газете, что Австрия вот-вот предъявит Сербии ультиматум. Когда Австрия объявит Сербии войну, Россия тут же объявит войну Австрии. Затем Германия объявит войну и Сербии, и России, – размышлял вслух Эрисейра. – Так что мы можем рассчитывать на две – максимум три – недели.

– Это равносильно поискам иголки в стоге сена. Нам об Арийском мессии известно только то, как его зовут, а он ведь может сейчас находиться в любой точке Австрии или Германии, – проговорил Линкольн, показывая на карту Европы.

– Думаю, я вам и в этом могу помочь, – вмешался в разговор коротышка, до того сидевший молча.

– Можете помочь? Вам что, известно, где находится господин Шикльгрубер? – оживился Геркулес.

– Нет, но я могу свести вас с человеком, который знает его очень хорошо. Он жил с ним вместе сначала в его родном городке, а затем в Вене.

– Как его зовут? – спросил Линкольн.

– Август Кубичек. Это молодой человек, он родился в Линце. Можете мне поверить – если кто-то и знает что-либо о Шикльгрубере, так это Август Кубичек.

– Тогда давайте не будем терять времени, – предложил Геркулес, надевая свой пиджак. – Для нас может иметь значение каждый час.

– Нам не стоит отправляться к нему всем вместе, – предложил коротышка, когда вся компания направилась к двери.

– Да, вы правы, господин… А как вас зовут?

– Самуэль Леондинг.

– Господин Леондинг, прошу вас отвести нас побыстрее туда, где живет этот Август Кубичек. Мы пойдем вдвоем – я и Линкольн, – если, конечно, остальные не против.

Эрисейра сердито нахмурился, но Алиса посмотрела на него умоляющим взглядом, и португалец не стал артачиться.

– Охраняйте книгу и, прошу вас, не открывайте никому дверь. Они знают, что Арийского мессию еще можно уничтожить, а потому будут упорствовать в своем стремлении расправиться с нами и завладеть этой книгой.

– Не переживайте. И с книгой, и с Алисой все будет в порядке.

Геркулес и Линкольн вышли из гостиницы и быстрым шагом последовали за Леондингом. Они сели на трамвай и доехали до одного из жилых районов австрийской столицы, в котором разыскали нужный им дом на улице Штумпергассе, возле Западного вокзала. Глядя на марширующих по улицам солдат, Геркулес спросил у себя, сколько же у него и его друзей осталось времени. Начали загораться фонари, тусклый свет еще с трудом пробивался сквозь их стеклышки. На Вену опускалась ночь. Скоро в темноту погрузятся улицы всех городов Европы, и Геркулесу с друзьями было необходимо найти Шикльгрубера до того, как Европа погрузится в кромешную тьму без проблеска надежды. Теперь все зависело от того, насколько затянется официальное объявление войны. Геркулес и его друзья преодолели много препятствий, и теперь, когда они так близки к цели, все зависело от некоего Августа Кубичека – а точнее, от того, захочет ли он им помочь и знает ли он, где находится его старый друг.

Генерал фон Мольтке вытер платком свою большую лысину: в последние дни общение с кайзером Вильгельмом превратилось для него в настоящее мучение. Кайзер хотел быть в курсе абсолютно всего и пытался поддерживать прямые контакты с Лондоном и Парижем. Он продолжал верить, что еще возможно избежать великой войны. Единственное, чего он желал всем сердцем – как следует проучить Россию и продемонстрировать, кто в Европе настоящий хозяин. Фон Мольтке посмотрел на часы и подошел к окну. На улицах то там, то здесь стояли группы юношей, которые в патриотическом порыве приехали из близлежащих городков и деревень в Берлин, чтобы записаться в армию. Немецкий народ жаждал войны – в этом не могло быть никаких сомнений. Когда жизнь более чем одного поколения прошла без войн, новые поколения нуждались в том, чтобы дать волю своему патриотическому рвению и создать новую великую империю.

Дверь неожиданно отворилась, и появился кайзер. Поздоровавшись с генералом, он сел за свой письменный стол. Генерал подошел к столу и положил перед кайзером несколько листов бумаги.

– Это подготовленный мною план мобилизации. Из Австрии есть новости?

Кайзер с очень серьезным видом просмотрел бумаги и затем неохотно – словно делая над собой большое усилие – поставил на них подпись.

– Вена нам мало что сообщает. Они отправили комиссию, чтобы забрать тела, а группа австрийских политиков общается с полицией Сараево. Сербия ведет себя очень осторожно. Она даже разрешила Австрии провести расследование на сербской территории.

– Они хотят оттянуть начало войны, чтобы лучше подготовиться.

– Я это знаю, генерал, – с раздражением бросил кайзер. – Однако мой дорогой друг Франц-Иосиф – пожилой человек, он попытается любой ценой избежать начала боевых действий или, по крайней мере, задержать их начало.

– А нас это не устраивает. Наши враги в настоящий момент дезориентированы. Русским может понадобиться несколько недель на то, чтобы передислоцировать хотя бы малую часть своей армии к границе с Германией, французам придется провести несколько призывов в армию, прежде чем она сравняется по численности с нашей. Если начало войны задержится, англичане могут направить свои войска во Францию, усилив западный фронт, а у русских будет время на то, чтобы, пользуясь нашим бездействием, перевезти к линии фронта до семисот тысяч человек.

Кайзер пригладил усы и на несколько секунд задумался. Затем он посмотрел на генерала и – уже более спокойным тоном – спросил:

– Что мы можем сделать для того, чтобы заставить Австрию действовать?

– Пошлите телеграмму императору и объясните сложившуюся ситуацию.

– Послать телеграмму? Не знаю, правильно ли это.

– Если мы не предпримем решительных действий в течение ближайшей недели-двух, война для нас будет проиграна.

– Мрачный Юлиус.

Генерал нахмурил брови и – с явно недовольным видом – отошел от стола. Ему не нравилось, что кайзер называет его подобным образом. Он, генерал, и в самом деле имел обыкновение видеть во всем только негатив, однако если этого не сделает он, то кто же тогда? Война – слишком серьезное событие, чтобы относиться к нему легко. От них двоих – от кайзера и от генерала – зависели жизни тысяч людей.

– Не сердитесь, генерал, но каждый раз, когда я разговариваю с вами о войне, у меня складывается впечатление, что вы не верите в нашу победу. Вы же знаете, что не я стремился развязать эту войну и, если бы все зависело только от меня, я бы ее предотвратил. Однако не могу отрицать, что эта война принесет пользу Германии, а раз она нужна Германии, значит, она нужна мне.

– Да, Ваше Величество.

– У нас появляется возможность раздвинуть наши границы на восток и на запад и, самое главное, захватить хорошие колонии в Африке и Азии. Генерал, мы ведь раньше почти всегда и везде опаздывали… Но не переживайте, на этот раз мы не опоздаем.

– Мне хочется в это верить, Ваше Величество.