Сейчас, когда все это ушло в прошлое, небезынтересно заняться изучением судеб обеих партий. В них можно найти много поучительного.

В период зарождения пангерманского движения, германская позиция в Австрии была совершенно безнадежна.

Парламент был определенно антигерманским и прежде всего нужно было покончить с ним: но это было невозможно. Пангерманисты в парламенте были скоро «биты». Для пангерманистов выступления перед парламентом не сулили ничего хорошего, т.к. аудитория была им совершенно чужда по духу. Это было равносильно метанью бисера перед свиньями.

Пангерманисты только озлоблялись, но не прибавляли себе никакого веса. Пресса их игнорировала. Непосредственное обращение к народным массам было невозможно. И их дело провалилось.

С католической церковью пангерманисты вели жестокую борьбу.

Назначение священников-чехов в приходы должно было рано или поздно привести к «ославяненью» Австрии. Церкви с чехами-священниками становились как бы ячейками антигерманизма.

Немецкое духовенство шаг за шагом сдавало свои позиции.

Георг фон Шренер не побоялся борьбы с церковью, но борьба эта была ему не по силам. Выдвинутый им принцип – освобождения от влияния Рима – потерпел фиаско.

Изучая пангерманское движение и его борьбу с Римом, я пришел к следующему заключению:

– Благодаря плохому пониманию социальных проблем, это движение потеряло боеспособность масс; благодаря вступлению своих членов в парламент, оно лишилось своей динамичности и унаследовало от парламентских деятелей их вялость. Борьбой с церковью оно дискредитировало себя в глазах средних и низших классов и утеряло те свои черты, которые были наиболее ценны для национального дела.

Политические партии не должны никоим образом касаться религиозных проблем до тех пор, пока эти проблемы не представляют собой опасности для существования нации. Точно так же и религиозный элемент никогда не должен вноситься в борьбу партий.

Политический лидер никогда не должен вмешиваться в жизнь религиозных учреждений своего народа, т.к. в таком случае он будет не лидером, а реформатором. Для этого же нужно иметь специальные качества.

Нарушение этих принципов неминуемо приведет к катастрофе.

Протестантизм всегда будет содействовать всему немецкому, будь это вопрос повышения национального чувства или защиты немецкой жизни, языка и свободы. Но он абсолютно враждебен всякой попытке вырвать нацию из когтей иудаизма, наиболее страшного врага нации.

Почти везде и всюду, где пангерманское движение терпело неудачу, ходы христианско-социалистической партии были строго продуманы.

Завоевав симпатии средних и низших классов, эта партия получила верных и преданных защитников.

Ошибка ее заключалась в том, что она не стала на национальную базу. Борьба, которую она повела против еврейства, была борьбой чисто религиозного порядка.

Вена в то время была так сильно населена чехами, что в партию влилось значительное их количество: таким образом вскоре эта партия приняла и антинемецкую окраску.

Неудивительно, что борьба начавшаяся на таких основаниях, мало беспокоила евреев: в крайнем случае для них всегда оставался выход – несколько капель святой воды, и они, сохраняя все свои расовые особенности, становились желательным в государстве элементом.

Таким образом значимость христианско-социалистической партии была в скором времени убита.

Если бы доктор Карл Люгер жил в Германии, то он в скором времени стал бы там великим человеком. Но по несчастью, ареной его работы оказалась Австрия.

Он успел умереть тогда, когда балканское пламя еще только начинало разгораться; таким образом, он не увидел всех тех печальных событий, которые произошли за эти годы. Вывод из всего сказанного такой: пангерманское движение имело вполне определенно поставленные цели, но его методы были слишком нежизненными – поэтому оно и провалилось.

Христианско-социалистическая партия располагала прекрасной тактикой, но ее цели были слишком неопределенны и туманны, поэтому она также потерпела неудачу.

Наблюдая за течением государственной жизни Австрии, я все более и более приходил к заключению, что это государство спасти нельзя.

Сам я это государство ненавидел. Мне было ненавистно это сборище чехов, поляков, венгров, сербов, кроатов, евреев и снова евреев.

Мое сердце никогда не лежало и к австрийской монархии. Отдав его Германской Империи, я мог только мечтать о том, чтобы австрийское государство поскорее развалилось.

Я мечтал также и о том, чтобы переселиться в Германию, сделаться архитектором и отдать мои труды немецкому народу.

Вене же я был благодарен за то, чему она меня научила – за ознакомление с политическими вопросами и за воспитанное во мне чувство дисциплины, которое определило мою дальнейшую жизнь.

Весной 1912 года я отправился в Мюнхен.

Немецкий город! Совершенно отличный от Вены. Я чувствовал себя плохо, когда вспоминал об этом Вавилоне. Этот город вскоре стал мне бесконечно дорог и я принадлежу ему более, чем какому бы то ни было месту в мире.

В Австрии единственными сторонниками идеи союза с Германией были Габсбургский дом и немцы. Это объясняется, во-первых, создавшейся обстановкой, а во-вторых, легковерностью и политической глупостью.

Габсбурги воображали, что окажут большую услугу Германской империи своим вступлением в Тройственное Согласие, не замечая того, что фактически они хотели привязать империю к мертвому трупу австрийского государства, летевшего уже в пропасть.

Расчет Габсбургов базировался на том, что союз с Германской Империей оградит их от вмешательства последней в дела Австрии. В этом случае они, к сожалению, были правы. Закончив союз с Германией, они не могли бояться протеста последней по поводу подавления немцев внутри Австрии, зная «объективность» суждений своей союзницы.

Тот, кто когда-либо изучал расовую психологию немецкого такого факта – что римский Квиринал и венский Гофбург могут объединиться против какого-то врага, в то время как итальянский народ фанатически ненавидел австрийское государство.

Вековые погрешения Габсбургского дома против итальянской независимости и свободы были слишком велики, чтобы их можно было забыть.

Ни итальянский народ, ни правительство не были расположены к этому союзу, но для Италии оставалось только две альтернативы – союз или война. Италия выбрала первое, чтобы спокойнее подготовиться ко второму.

Немецкая политика «союза» была бессмысленной и рискованной особенно с того момента, когда стало ясно, что Австрия идет к войне с Россией.

Зачем понадобился Германии этот союз?

Для обеспечения будущности государства, которое и так стояло на своих ногах.

Население Германии ежегодно увеличивается на 900 тыс. душ. Трудность пропитания этой новой армии граждан, естественно, увеличивается с каждым годом и должна привести к катастрофе, если своевременно не будут приняты меры.

Остается только два способа для прокормления этих «новых людей» – территориальная экспансия или колониальная торговля. Оба эти способа были всесторонне рассмотрены и изучены, и в конце-концов выбор был остановлен на втором. Между тем первый способ был бы несравненно здоровее.

Приобретение новых территорий для распределения на ней излишков населения представляет собой несравненно большие возможности для будущего.

Но успех может быть достигнут только в том случае, если территориальная экспансия будет произведена в Европе, а не где-нибудь в Африке.

Наше решение бороться за свое существование вполне естественно.

Многие европейские государства в наши дни представляют собой пирамиды, перевернутые вверх ногами. Их владения в Европе смешно и сравнивать с теми богатейшими колониями, которыми они располагают. Из всех иностранных держав, имеющих заморские владения, одни только США имеют базу у себя в Америке и вершину на другой части глобуса. У остальных же держав вершины расположены на нашем континенте, а базы в далеких странах.