Но бомба не убила Гитлера, а лишь слегка ранила. Прочная дубовая ножка спасла ему жизнь. Вопреки всему он был жив и полон энергии.
Всего несколько часов спустя Гитлер принимал Муссолини. Показав своему старому соратнику развалины конференц-зала, он рассказал о случившемся: «Я стоял здесь, у этого стола, и бомба разорвалась чуть ли не под моими ногами...» Затем он заключил: «Совершенно ясно, что меня хранит судьба. Я должен свершить предназначенное мне свыше».
К пяти часам вечера того же дня Гитлеру стало известно о бунте военных в Берлине. Против него восстали также и некоторые офицеры в Париже.
Во время вечернего чая один из присутствующих заговорил о расправе со штурмовиками Рема 30 июня 1934 года – о ночи «длинный ножей.» Это воспоминание привело фюрера в состояние крайнего возбуждения. Багровый от гнева, он сказал собравшимся о том, как намерен поступить со своими теперешними врагами: «Я отправлю их жен и детей в концентрационные лагеря, никому не будет пощады.»
Возмездие было облегчено провалом обоих мятежей, как в Берлине, так и в Париже. Прибыв в Берлин, Штауфенберг попытался захватить столицу и объявить нацистский режим низложенным. Однако сообщение о том, что Гитлер остался в живых, вызвало колебания и разногласия в офицерской среде. К полуночи бунт был подавлен. Что же касается самого Штауфенберга, его расстреляли поздним вечером того же многособытийного 20 июля, поставив к стенке во дворе военного министерства.
В час ночи 21 июля вся Германия услышала хриплый и дрожащий голос Гитлера, обратившегося к немецкому народу по радио. Он сказал, что «преступление, невиданное в германской истории», завершилось полным провалом.
«Ничтожная клика амбициозных, безответственных и бездарных офицеров замыслила заговор, ставивший целью уничтожить меня... Бомба, установленная полковником Фон Штауфенбергом, взорвалась в двух метрах от меня. Она серьезно ранила несколько моих верных и лояльных соратников, один из которых скончался. Я сам остался совершенно невредим, если не считать незначительных царапин и ожогов. Я считаю это еще одним подтверждением миссии, возложенной на меня Провидением».
Гитлер закончил выступление по радио обещанием «свести счеты» с врагами. Надо заметить, что он сдержал свое слово. Тысячи лиц, заподозренные в нелояльности, как военных, так и гражданских, были осуждены на смерть. Главарей заговорщиков истязали в тюрьмах, где их вынуждали «чистосердечно признаться и покаяться». После чего проводились показательные процессы, вершившиеся «народным судом», на которых, как правило, выносились смертные приговоры.
Среди повешенных оказался фельдмаршал фон Витцлебен. Фельдмаршалы фон Клюге, Роммель и генерал Бек избежали жестокой мести Гитлера, покончив самоубийством. Роммелю за его прежние выдающиеся заслуги был предложен выбор: самоубийство или процесс по обвинению в измене. Он предпочел убить самого себя, чем быть повешенным.
Это вовсе не помешало Гитлеру публично объявить, что легендарный полководец умер геройской смертью в результате ранений, полученных в Нормандии. Он послал и телеграмму вдове Роммеля: «Примите мои искреннейшие соболезнования в связи с понесенной вами тяжелой утратой – смертью вашего мужа».
Чудом избегнув смерти и жестоко подавив армейский бунт, Гитлер, тем не менее, никогда полностью не оправился от событий 20 июля 1944 г. Генерал Гудериан вспоминал:
«Он никому больше не верил. Все мучительнее становилось говорить с ним о делах. Положение ухудшалось с каждым месяцем. Он часто терял самоконтроль и впадал в неописуемый гнев. В его интимном окружении никто не обладал сдерживающим влиянием».
Несмотря на заметное физическое и психическое расстройство, Гитлер сохранял колоссальную силу воли. Только благодаря его невероятной, поистине нечеловеческой силе воли истощенная и сломленная Германия могла сопротивляться мощному напору противника, действовавшего с востока и запада.
Агония войны затянулась еще на год.
Крушение
В конце августа 1944 г. для немецкого генералитета стало ясно, что война проиграна. В середине того же месяца русские армии подошли к границе Восточной Пруссии, к Варшаве и основательно продвинулись на Балканах. Германия лишилась своих союзников: Финляндия сдалась, Болгария объявила о выходе из войны, а Румыния – основной источник нефти Третьего рейха – оказалась захваченной русскими войсками.
На Западном фронте дела складывались не лучше. 25 августа американцы вэшли в Париж и начали продвижение к германской границе. Только во Франции немцы потеряли миллион человек и неисчислимое количество танков, артиллерийских орудий и автомашин. У них практически не оставалось никаких средств для защиты Фатерланда.
– С моей точки зрения, – заявит позже фельдмаршал фон Рунштадт, командовавший немецкими силами на западе, – война закончилась в сентябре.
Но не для Гитлера. В последний день сентября он объявил:
«Если нас вынудят, мы будем сражаться на Рейне. Мы продолжим битву до тех пор, пока, как сказал Фридрих Великий, один из наших врагов слишком устанет и откажется от дальнейшей борьбы. Я живу только для того, чтобы руководить этой борьбой...»
Находясь в таком боевом настроении, Гитлер предпринял последние отчаянные шаги. Он собрал остававшиеся людские резервы и вооружение с целью атаковать американцев там, где их позиции представлялись наиболее слабыми – в Арденнских лесах, на границе между Бельгией и Германией.
Немецкие генералы весьма скептически отнеслись к возможности успеха. Они больше не верили в военный гений фюрера. Теперь они видели в нем лишь больного, сломленного человека. Один из них вспоминал позже о том, как выглядел нацистский вождь в ночь на 12 декабря 1944 г., когда он отдавал приказ атаковать американцев:
«Гитлер был сгорбленной фигурой с бледным опухшим лицом. Его руки тряслись. Когда ходил, заметно хромал. Больной человек...»
Возможно, что он выглядел больным. Однако его речи, как всегда, поражали пылкостью и уверенностью. Фюрер продолжал убеждать своих генералов в неизбежности победы: «Еще несколько ударов, и с американцами будет покончено.»
На рассвете 16 декабря 1944 г., немецкие войска атаковали американцев в Арденнах. Они прорвали укрепление противника и начали продвигаться вперед. Однако американцы вскоре пришли в себя, и уже к Рождеству выяснилось, что план Гитлера провалился. В середине января 1945 г., всего через месяц после неожиданной атаки, немцам пришлось отступить на прежние позиции.
Затем русские ударили на востоке. Они предприняли крупнейшее наступление за весь период войны. Немцы были вынуждены уйти из Восточной Пруссии. Была освобождена Польша. К концу января русские войска под командованием маршала Жукова вышли на Одер. Они находились в каких-нибудь 100 километрах от Берлина.
Самым же катастрофическим для Третьего Рейха явилось то, что силезский индустриальной бассейн вблизи польской границы также оказался в руках врага. Основной промышленный район Германии – Рур, расположенный на западе, лежал в руинах после англо-американских бомбардировок. Потеря Силезии повергла Гитлера в глубочайшее уныние: страна больше не могла производить оружие, необходимое для продолжения борьбы.
«Война проиграна!» – заявил фюреру министр вооружений Альберт Шпеер, предъявив ему красноречивые цифры и факты.
Ощущение неминуемости поражения пришло и к Гитлеру. По своему обыкновению он перекладывал вину на других.
«Если немецкому народу придется уступить в схватке с врагом, это будет означать, что он оказался чересчур слабым. ...в таком случае ему суждено погибнуть».
Напряжение тяжелых военных лет заметно подорвало здоровье фюрера. Почти на всех, кто видел его в конце 1944 – начале 1945 гг., он производил впечатление физического и психического инвалида. В сентябре 1944 года Гитлеру пришлось провести несколько дней в постели. В ноябре, когда захлебнулось наступление противника на Восточном и Западном фронтах, он почувствовал себя значительно лучше. В 1945 же году каждый день приносил катастрофические известия с обоих фронтов, и вспышки его гнева приобрели откровенно истерический характер. Генерал Гудериан описывает одну из таких сцен:
