Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ева Браун как-то жаловалась:

«Я не верю Морелю. Он такой циник. Он проводит эксперименты над всеми нами, как будто мы подопытные кролики...»

...Уже к 1942 г. для его генералов и внутреннего круга было ясно, что с Гитлером произошли физические и психические изменения. Гиммлер больше не считал его нормальным и даже спрашивал своего личного врача, доктора Феликса Керстена, не полагает ли он, что фюрер психически болен.

Таблетки и инъекции Теодора Мореля медленно, но верно разрушали организм фюрера. Быть может, в «медикаментах» следует искать объяснение его многих иррациональных приказов, и ими объясняется утрата им связи с реальностью? И, кто знает, может быть, этот служитель медицины, соблазнившийся небольшим гешефтом, невольно сыграл роковую роль в жизни не только Адольфа Гитлера, но и всего Третьего рейха.

Окончательное решение еврейского вопроса

Под Эль-Аламейном и Сталинградом потускнела главная мечта Адольфа Гитлера: установление так называемого Нового Порядка. Он считал, что для осуществления этого порядка необходимо, прежде всего, избавиться от нежелательных элементов, главным образом, от евреев.

Вне всякого сомнения, Гитлер был юдофобом. Его можно обвинять в чем угодно, но только не в лицемерии и притворстве. Он выразил свои взгляды достаточно красноречиво, как в «Моей борьбе», так и в многочисленных выступлениях. Например, 5 ноября 1941 г. он сказал:

«Еврей – воплощение эгоизма. Их эгоизм простирается так далеко, что они даже неспособны рисковать собственными жизнями ради защиты своих же интересов...

Мы можем жить без евреев, но они не могут жить без нас. Когда европейцы поймут это, они одновременно осознают необходимость солидарности, соединившей бы их всех вместе. Еврейство препятствует этой солидарности. Оно существует исключительно благодаря тому, что этой солидарности не существует».

О планах в отношении еврейства фюрер заявил вполне откровенно 30 января 1942 г.:

«Мы даем себе отчет в том, что эта война может закончиться либо гибелью арийских наций, либо исчезновением еврейства из Европы. 3 сентября я говорил в Рейхстаге – а я не люблю преждевременных пророчеств – и я сказал, что эта война не закончится исходом, который представляют евреи, т.е. угасанием арийских европейских наций. Результатом этой войны должно быть разрушение еврейства».

Гитлер, позаимствовавший идеологическую основу во многом от Хьюстона Чемберлена и Рихарда Вагнера, неоднократно утверждал несовместимость интересов еврейства и арийских европейских наций. Кроме того, для него еврей всегда ассоциировался с носителем враждебной ему коммунистической идеологии. Однако в некоторых случаях он был склонен чуть ли не отрицать собственные убеждения. Так, лауреату Нобелевской премии Максу Планку он говорил:

«Я ничего не имею против евреев, как таковых. Но евреи же поголовно коммунисты, а эти господа – мои враги, против которых я борюсь... все евреи держатся друг за друга, как буквы в алфавите... Это зависит от самих евреев – провести различительную черту в своих рядах. Но они не делают этого, и, следовательно, мне не остается ничего другого, как бороться без разбора против всех евреев».

В высказываниях Гитлера по еврейскому вопросу, сделанных им в разное время, можно, конечно, отыскать предостаточно противоречий, но безусловно одно: он хотел вынудить евреев уйти из Европы. Именно в этом он усматривал окончательное решение. Некоторые же историки, в основном, из талмудистов и состоящих у них на содержании, ничтоже сумняшеся утверждают, что Гитлер стремился к физическому уничтожению европейского еврейства. Однако серьезный английский историк Дэвид Ирвинг, потративший годы и немалые средства и имевший доступ к архивным материалам разных стран, не согласен с ними. Его аргументированное мнение по этому вопросу систематически заглушается хорошо оплачиваемыми крикунами о так называемом уничтожении (холокосте). Тем не менее, иногда ему все же удается выступить с лекциями перед аудиторией, желающей знать правду и не довольствующейся жвачкой, преподносимой еврейской мировой прессой. К сожалению, русский читатель совершенно не знаком с работами Ирвинга. Считая нужным хоть в какой-то степени восполнить этот пробел, обширно процитирую одно из выступлений английского исследователя. Выступая 31 марта 1986 г. в Ванкувере, Канада, он, в частности, сказал своим слушателям следующее:

«На нашей стороне были крупнейшие лжецы, и, вне всякого сомнения, мы продолжали лгать и после окончания войны. Маховик пропаганды, как известно, очень трудно остановить... Те, кто лгал в годы войны, т.е. наши господа политики, во многих случаях продолжали оставаться на своих постах и в дальнейшем. Они говорили: „Радуйтесь, ребята, мы одержали блестящую победу над самим дьяволом во плоти...“ Но то, что хорошо для пропагандистов, не всегда годится для историков. К сожалению, больше таких историков, которые заинтересованы в удержании теплых мест и в делании карьеры, чем в установлении и утверждении истины.

По окончании войны, разумеется, мы позаботились о подготовке соответствующих историков в Германии... Когда студенты приходят в университет, им первым делом дается список необходимых книг. Профессор, обращаясь к ним, говорит: „Вот вам список из 20 книг о господине Адольфе Гитлере. Будьте любезны прочесть их“. Еще до этого, понятно, им так заморочили голову, что они не способны самостоятельно думать и, скажем, попытаться найти решение некоторых величайших логических проблем, поставленных всем нам второй мировой войной. Например, если мы противостоим русским теперь, почему мы не сражались с ними тогда и т.д. и т.п.

Большие логические вопросы остаются без внимания только потому, что студенты боятся расспрашивать своих профессоров, ибо отлично знают, что тех, кто прежде всего ищет правды, ожидают разные неприятности, и карьеры им не сделать... Но случается, что находятся болваны, которые вопреки всему пытаются доискаться до истины. Один из таких болванов – я сам.

Припоминаю, как мне довелось выступать перед студентами в Бонне 3 года назад... Они привыкли иметь дело с книгами, написанными по известным образцам. У меня же в руках оказалась копия подлинного документа. Это был листок из блокнота Рудольфа Гесса, заместителя фюрера. Дата – 10 ноября 1938 г., т.е. та самая Хрустальная ночь. Там было всего три строчки, составлявшие «Указ 72 Блитцкрига 1938», адресованный ведущим деятелям нацистской партии по всей Германии. Случилось так, что только в середине той ночи Гитлер узнал о происходившем в стране, о том, что горели синагоги и были разбиты витрины тысяч магазинов, многие евреи убиты. Эта кровавая оргия пронеслась по всей Германии, а он узнал о ней только в 2 часа ночи.

Он созвал своих министров и сказал им: „Ради Бога, прекратите“. В результате последовали телеграммы и обращения. Один из такого рода документов, подписанный Рудольфом Гессом, я и показывал студентам в Бонне. Это был приказ, исходящий из самой высокой инстанции, гласящий совершенно недвусмысленно, что при всех обстоятельствах, любой ценой нужно остановить акции, направленные против еврейской собственности и еврейской общины. Когда я показал этот документ, наступило гробовое молчание. Как будто всю аудиторию в Бонне поразила молния! Я сказал им: „Вы удивлены, почему произошло так, что я пришел к вам спустя более 40 лет после события, и я, английский историк, говорю вам вещи, о которых ваши собственные историки, ваши собственные учителя и профессора никогда не упоминали. Этот документ показывает совершенно ясно, что Адольф Гитлер делал все, что было в его силах, чтобы остановить безумие, вспыхнувшее той ночью. А вам говорили совершенно противоположное. И вы должны спросить ваших профессоров, по какой из двух причин они не упоминали этот документ. Первая – они не знали о его существовании. В таком случае они просто не соответствуют званию профессор и не могут преподавать историю. Вторая причина более отвратительного характера и более правдоподобная: они знали об этом документе, но всячески скрывали его, ибо он противоречит общепринятой современней версии интерпретации истории Германии. Опять-таки, по моему мнению, такие люди не годятся для преподавания истории и не заслуживают права называться историками“. С того момента, как я сказал все это, у меня не было проблем со студентами – они внимательно слушали меня более часа. Я же рассказал и о множестве других аналогичных документах из ранних лет нацизма.

24
{"b":"22620","o":1}