— Я боюсь, — едва слышно прошептала она.

— Меня?!.. Чёрт, глупый вопрос…

Грим медленно опустился перед ней на корточки.

— Рина, милая, зверёныш. Я никогда ничего тебе не сделаю. Я уйду сейчас, если скажешь, и ни словом не напомню о себе, — он давил желание обнять её колени. — Но я… знаешь… Да на фига тебе эти банальности? Ты видишь, я восхищён твоей работой с шарфом, мне Нав сейчас прислал морок. Я не знаю этой техники… Что я несу… В общем… если ты…

— Мой отец оборотень. Будешь смеяться — росомаха. Тоже, как в комиксе, такой, знаешь, брутальный весь из себя. Только не такой красивый качок… Мама его любила. А он с ней играл. Мне было пять, он уехал. Мы с мамой перебрались в Индию. Вот не спрашивай, почему её туда занесло. Отец пропадал несколько лет, потом нашёл нас. Снова пропал… Довёл маму… Она не выдержала…

Рина замолчала. Грим просто не знал, что делать и куда деться.

— Он потом и ко мне приезжал, надоедливое создание. Везде меня доставал… Сюда не дотянется. Ненавижу его! На тебя смотрю, а в глазах — он! Умом понимаю, что ты — это ты… пытаюсь… нет, заставляю себя. А вижу его. И боюсь, что ты такой же.

Единственное, что понимал Грим: уйти сейчас означало поступить по-свински и лишиться Рины. Единственное, что знал Грим: можно попробовать сгрести девушку в охапку и между поцелуями заверить её, что он не похож на её отца…

— Ты уйди. Уйди сейчас, пожалуйста, — сквозь подступающую истерику выдавила Рина. — Я одна хочу побыть.

— Как я тебя такую оставлю?..

— …К тем более, тут холодно. Не надо меня только трогать. Уйди. Я скажу свой ответ. Завтра, может, не знаю…

Колдуну ничего не оставалось, как подчиниться. Единственная мысль толкалась в голове: он боялся, что Рина сбежит сейчас в окно, и не будет у него вредной рыжей девушки. Он тихо спустился и пошёл к себе.

Сайлас, полусонно выползший из комнаты, кинул на ходу:

— Всё нормально? Ты какой-то…

— Какой? — мирно уточнил Грим и от этого стал ещё более непривычным.

— Спокойный.

— Ну я что, не человек? Сколько можно беситься? Устал.

Магистр понимающе хлопнул колдуна по плечу и потащился вниз.

Грим притворил дверь. Холодно, пусто. Еле подавил желание в буквальном смысле залезть на стену и повыть. Разбить к эльфийской матери ноутбук с порнухой.

В замке было тихо. Все отдыхали после боевых действий. И никому не было дела до колдуна, готового со злости крушить мебель. Впрочем, он не был уверен, что именно со злости.

Было тихо. Только сердце стучало в ушах. Впрочем, он не был уверен, что только в ушах.

Было мертвенно тихо…

Он не услышал шаги за дверью. Мягкие сильные лапы ходят по камням бесшумно. Лоб зверя тихонько толкнул дверь. Она скрипнула, и с лёгким запахом мокрой шерсти в комнату быстро шагнула Рина. Закрыла дверь.

Грим растерялся. Застыл столбом посреди комнаты. Забыл, что надо дышать. Да провались этот мир! Он снова не знал, что делать!

Рина двинулась к нему, но замерла на полпути. Присела, не отрывая взгляда от лица колдуна, нашарила рукой выключатель обогревателя. В комнате начало стремительно холодать, и это отрезвило Грима.

— Я не ждал тебя. Извини, я не…

С дикой грацией и силой она напала, на лету оборачиваясь рыжим волчонком. Нацелилась лапами в грудь. В последний миг Грим отступил и схватил зверя за шкирку.

— Да успокойся ты, твою мать! Отказала — разошлись. Не хочешь — так не хочешь.

— Хочу! — рыкнула Рина, вновь ставшая человеком.

И Грим, оставивший руку на её шее, притянул её лицо и страстно, жарко, жаждущее принялся целовать. Не заметил, как Рина обняла его за плечи. Понял только, что чувствует свою кровь, тонкими нитками текущую по рукам и спине. Девушка отшвырнула обрывки майки колдуна.

Грим на миг отстранился:

— Брюки сам сниму.

Рина улыбнулась и в тот же миг впилась ногтями ему в шею:

— Не смей при мне материться! — приказала она.

Как мог он ослушаться.

Рина замерла. Секунду смотрела в чёрные глаза, а потом запрокинула голову, освобождая шею.

— У волков это жест подчинения, — тихо произнесла Рина, и у Грима мелькнула мысль, что сейчас всё сорвётся, и девушка из бесёнка превратится в послушную куколку… Какого чёрта?!

— Я знаю, — рыкнул он, сужая зрачки.

Мгновенным движением Рина сдёрнула с пояса газовый шарф, и послушная лента окрасила мир Грима в оранжевый, синий и зелёный, спустилась на плечи, обвилась и застегнулась наподобие ошейника.

Девушка хищно улыбалась, изучая лицо колдуна и слегка водя бёдрами:

— Я таги. Я служительница матери Кали… — властно и зазывно шепнула она.

— А я Гримыч… и я служитель матери-анархии, — брякнул он и на миг увидел на месте Рины тёмную жрицу с плёткой в руках.

— Моей богине нужны жертвы… — Рина потянула на себя поводок.

— От меня у неё будет изжога.

Девушка секунду всматривалась в глаза Грима, потом шарф соскользнул с его шеи и с лёгким металлическим шорохом опустился к ногам.

Грим молча сгрёб Рину, прижал, подхватил под колени, поднял:

— Прелюдия затянулась, волчонок.

— Согласна, — заявила она и невероятным образом соскользнула на пол. И сделала подсечку колдуну. Тот от неожиданности рухнул на кровать, нелепо раскинув руки, но тут же опомнился, схватил девушку за ногу и дёрнул. Она мягко повалилась на него сверху.

«Только не поддавайся! Только не поддавайся мне, бесёнок!»

— … Только не… не оборачивайся зверем.

— Боишься? — рассмеялась она, освобождаясь от одежды.

Так просто — пришла. Так просто — согласна… И так желанно не подчиняется.

Кровать шаталась. Жалобно поскрипывала, но звуки заглушал ветер за вмиг запотевшим окном. Там носился первый мокрый снег.

Каждый из них хотел власти. Хотел страсти другого, отдавая свою. Жалобно ныла кровать, бельё стыло на полу.

Матрас начал загораться. С каждым движением влажных тел, с каждым толчком огонь расходился, шипя, по продавленным пружинам, старой ткани и сухому дереву.

Рина жадно слизывала язычки пламени с кожи колдуна. И он уже плохо контролировал стихию, лишь стараясь не обжечь девушку. Плавился от прикосновений, загорался бешенством снова, когда ему казалось, что она сейчас исчезнет. Подстраивался под меняющийся ритм игры Рины.

Трещали старые доски. Тела утопали в огне, кормящемся их буйством. Лишь на миг Грим прервался, отстранился, крутнулся, проломив несчастную кровать, смягчил собой падение Рины. Завершать они не собирались.

…Когда из-под двери колдуна ощутимо потянуло горелым, отходивший на первый этаж Сайлас всерьёз забеспокоился. Не рискнув стучаться, он крикнул сквозь дверь:

— Ты бы химичил в лаборатории, профессор зельеварения!

Дверь промолчала. Грим тоже. Зато тихонько высунулся из своей комнаты Наван. Оценил обстановку, оглянулся на спящую белку, вышел. Направился к комнате Эстелиель. Постучался, послушал ответную тишину. Прислонился к рассохшемуся дереву и зашептал:

— Эльфён, а знаешь, я сегодня первый раз вёл машину…

С другой стороны двери, сидя на полу и обхватив себя за плечи, корчилась в немой истерике Эстелиель…

— …Извини, волчонок, я не побрился к твоему приходу.

Рина засмеялась, привстала на локте, окатив его волной рыжих волос. Как в первую встречу.

Они лежали на ещё тёплых камнях пола в окружении догорающих головешек. Накрылись подкопчённой простынёй. До подушки огонь не добрался.

— Расскажешь мне, кто такие таги? — Грим бездумно гладил локон.

Рина лукаво подмигнула:

— Не сейчас. Ты мужчина, а мужчины после секса отворачиваются к стене и храпят.

— Хм, знаешь, я предпочёл бы храпеть на чём-нибудь повыше. На твоей раскладушке, например. Только на чердаке я замёрзну…

— Не замёрзнешь ведь. Продолжай.

— Переезжай сюда. Я помогу перетащить сейчас основное.

— Не-а, ты лучше приберись тут. А я быстро.

Рина легко выпорхнула из-под простыни. И обнаружила отсутствие одежды. Лишь оплавленные жаром зеркальца со штанов блестели в золе.