Лес Малос-Нольве менялся для них. В низинах, на болотистых влажных местностях царили папоротники и хвощи во всех своих видах. К запрудам они не лезли, предоставляя место самоотверженным деревьям, болотным ирисам и мухоморам. Сосновые боры, ещё не облюбованные Наземными под колонии, встречались крайне редко: слишком удобные и магически податливые были эти хвойные. На возвышенностях царили смешанные леса, дающие и эльфам, и серым дом, пропитание и защиту. Правда, тут жили ящеры, но к ним привыкли, охотились, получая мясо, кожу, когти и кости. Приручать их Наземные не пытались и, в общем, не стремились. А вот немногочисленных насекомых и змей Подземные здорово подчинили. Светлые отыгрались на растениях: помимо сосен, из которых росли дома, эльфы окультурили всё съедобное и стали создавать новое для своих целей. Растения-помощники давали воду, собирая её в резервуарах, следили за границами колоний, защищали и нападали по воле хозяев. Окультуренные и созданные магически виды дичать уже не могли и росли только возле поселений, подчиняясь без разбору и Наземным, и серым. И лишь боевые лианы признавали хозяевами только эльфов.
Отряд Подземных, пробираясь в качестве разведчиков впереди, питался мясом ящеров, расчищая путь семье серых и оставляя им провизию. Двести-сорок-вторая умудрялась собирать грибы и ягоды в светлых рощах. Заросли высокого вечноспелого орешника попадались всё чаще, возле диких сосен распахивались малинники. Под древовидными папоротниками всегда можно было найти сытные корнеплоды. Однажды Подземные обнаружили брошенное гнездо ящера с яйцами — вот это был пир.
Из-под ног разлетались струйки безобидных змей и облака бледно-жёлтых мотыльков. Нечастые лесные цветы скромно покачивались на тонких стебельках.
Чудесные облака, за которые пряталось солнце, изумляли Двести-сорок-вторую, жившую в лесу и не привыкшую смотреть на небо. Они могли стлаться тонкой пеленой по всей синеве, рассеивая свет и придавая природе таинственное, величественное настроение. Они могли становиться нежными спутниками светилу, принимая его в свои объятья и давая отдыхать. Они могли рисовать тонкие узоры на закатах, из-за чего небо казалось глазами уставшего человека с сеточкой алых капилляров, выступившей на белках. Они, собираясь, могли давать тень и благодатный дождь. И они все были разными, не повторяли друг друга, менялись по собственному желанию, а не по чьей-то властной воле.
Двести-сорок-вторая любовалась свободой облаков. В её сердце поселилась надежда, что в случае удачи мужа их народ заживёт так же… Сейчас она много размышляла о том, почему серые могут менять внешность, а Наземные и Подземные — нет. И почему вообще Пять Первых Властителей ввели такой жёсткий контроль за переселенцами, не дав им выбрать внешность и раствориться в культуре эльфов. Пришла к единственному выводу: Властители не смогли бы править, вот и отделили сразу свой народ, объявив остальных врагами. И все чувства, кроме ненависти и почитания Властителей, попросту запрещались уставом. Да, бесчувственными управлять легче.
Ещё она размышляла вновь и вновь, почему Четырнадцатый выбрал именно её из всех тех, с кем он встречался. На её очередной вопрос он отшучивался: «Надоело бегать, устал», а на вопрос «Зачем бегал?» — «Чтобы было, из кого выбрать». Но если каждая девушка могла менять внешность на его вкус — что же тогда сравнивать? «Характер, отношение к жизни. И ко мне. Я ведь говорил тебе это сто раз! Неужели ты так не уверена в своих женских чарах?.. Я люблю тебя!» — Почти каждый день он говорил ей эту забытую за семьсот лет фразу, снова и снова пытаясь убедить свою женщину, что её можно полюбить. А она в который раз улыбалась и старалась поверить.
Сумерки спускались поздно, солнце неспешно уползало за далёкие горы на западе. Северные ещё не спешили показываться. Перед закатом появлялся туман, расстилаясь прежде по открытым местам, потом забираясь в лес. Ближе к реке он становился гуще и прохладней.
Опустилась тёплая звёздная ночь. Безымянный не доставлял проблем, убаюканный за день и спокойный с наступлением темноты. Двести-сорок-вторая желала упасть на подстилку и сразу отключиться, измотанная дорогой, грузом бесценной ноши, кормлением и поиском пропитания себе и мужу. А Четырнадцатый нёс самое необходимое, ориентировался по зарубкам Подземных и уничтожал оставленные следы. И сейчас, с наступлением ночи, размышлял о своей затее. Он ломал голову, как выживают серые в горах без лесов и рыбных рек. Не растеряли ли навыков охоты, вспомнили и научились ли жить так, как жили до перехода сюда. Тирин'Шахри — не ласковые Предальпы, не мистический Алтай. Как устроить и прокормить ему всех тех, кто соберётся под его началом и по его идее? Допустят ли этого горы?.. Впрочем, он не льстил себе и не ждал многих.
Как только отряд достигнет берега Карред-Ирауна, Четырнадцатый начнёт претворять в жизнь свои замыслы. А пока надо скрываться, обходя колонии Наземных, не натыкаться ненароком на оставшихся Приближённых и Близких и периодически показываться в снах единоличному Властителю серых Якобу Сандру. А тот, как и следовало ожидать, упивался властью, зазвав в «Гнездо Чайки» девушек, не желающих погибать от голода в горах, проедал и пропивал многочисленные запасы замка; пока ещё по привычке беспокоился о возможности заговора. Четырнадцатый всячески убеждал его в безопасности, и тот ему верил, памятуя о помощи в устранении Йоргена, самого сильного своего противника.
Мартин Леруа, младший и потому самый скромный из сыновей каталонского землевладельца, отказался помогать; старую знакомую Двести-семидесятую, как и многих мимолётных подруг, Четырнадцатый вовсе не обнаружил в Цепи. И серый решил искать союзников «контактным сном» — так безопасней, меньше следов и свидетелей.
Итак, серые: загнанный в горы, голодный и дичающий народ, желающий лучшей жизни и наверняка уже готовый на восстания. Нужен лишь лидер, который поймёт, как действовать невооружённым горцам против регулярных армий эльфов. А также знающий способ сплотить серых, добравшись до главных, глубоких струн их души.
Тамплиеры. Благодарные светлым эльфам за своё положение, эти католики отошли от Церкви: Чёрные Мадонны чаще стояли в подземных церквях как продолжение культа Исиды; голова Бафомета как идол; штаб-квартира на горе Мория в Иерусалиме — Храм Иудейского царя, а также одного из главных пророков ислама Соломона-Сулеймана. Финансовая независимость, возможность путешествовать, проявить себя, разбогатеть. Церковь недоистребила их, выгнала. Они согласились на жизнь серых. Теперь они так же гонимы эльфами, которых так почитала Европа. Да, они — воины, они поднимутся на восстание, если разбудить их гордость и религию женских культов. Беда только в том, что от семейных ценностей они давно отошли.
Алтайцы. Кочевое племя, прижатое монголами, стремившимися выйти из-под власти Китая. Орда приняла ислам — подчинённым языческим племенам, верящим во множество духов и прислушивающихся к шаманам, не стало житья. Здесь, в государстве серых, у них тоже негласно оказалось подчинённое положение: в глазах европейцев азиаты выглядели необразованными дикарями. Правда, Надежда всячески старалась сгладить это расслоение. Но алтайцам было сложно ещё и потому, что племя разобщили, семьи раскидали по стране… Из этого следует два варианта развития событий: либо они успели воссоединиться в горах и вернуть своё верование (тогда увлечь их новыми идеями будет невозможно), либо они ещё не успели и нуждаются в единой сильной руке шамана (тогда Четырнадцатому будет проще).
Наибольшую загадку представляли самые многочисленные серые: рождённые здесь за семьсот лет, молодые, выросшие без семьи, в школах, привыкшие думать только о себе, работать лишь ради собственной выгоды. И если у старых серых переселенцев ещё можно было найти что-то общее или хотя бы напомнить им об эффективности работы в группе, то что делать с этими молодыми, как их увлечь, собрать, какие мотивы придумать — было не очень понятно. Не говорить же им, что в одиночку, не умея воспитывать детей и ухаживать за ними, лечить, они просто вымрут. Хотя, казалось, что для Двести-сорок-второй такие доводы были вполне весомым аргументом. Она уже может поверить в его идею объединения, значит, смогут и другие. Придётся с ними импровизировать.
