— На наши деньги даже жену не прокормишь, где уж тут думать о здоровье! — печально проговорил Вэньсюань.

— Понятно. С женой поссорился! — сообразил Чжун.

— Нет-нет, — поспешил возразить Вэньсюань, но выражение его лица говорило о другом.

— Да ты не стесняйся, дружище, — улыбнулся Чжун, — ссоры в семье — дело обычное. Поругались — уступи! Ты уступишь ей, она — тебе. Стоит ли из-за этого убиваться!

— Я с тобой не согласен. Уступишь раз — и будешь всю жизнь у жены под каблуком! — улыбнулся Пань. — Мужчина не должен уступать. Что может сделать женщина? Нас им не одолеть! Пошуметь да поплакать. Против мужчины она бессильна.

— Хватит тебе, — смеясь, махнул рукой Чжун. — Ведь всем известно, что ты боишься женщин! Здесь посторонних нет!

Пань покраснел и отвернулся. Вэньсюань взглянул на него, видно, хотел что-то сказать, но раздумал и еще плотнее сжал губы.

— Знаешь, дружище, пословицу: «Советы слушай вполуха»? Сейчас и без того нелегко, стоит ли еще ссориться? Женщина слабее мужчины и, когда ей невмоготу, ворчит. Она ведь тоже человек. Пусть поворчит, не обращай внимания, и все обойдется. Лучшее средство против женщины — молчание.

— Старина Чжун знает по собственному опыту! — громко засмеялся Пань.

Ван Вэньсюань оживился, неожиданно поднялся, сказал сам себе: пойду поищу ее. И вышел.

— Куда ты? — спросил Пань.

— Сейчас вернусь. — Он выбежал, даже не оглянувшись.

— Что это с ним? — удивился Пань.

Чжун покачал головой и тихонько вздохнул.

Когда он подошел к банку, перерыв еще не кончился и парадная дверь была закрыта, а через боковую он не решался войти. Что, если она еще не возвратилась? Или не захочет его видеть? Или холодно взглянет и не скажет ласкового слова? Сможет ли она его простить, понять его страдания, выслушать? Сможет ли он ее разжалобить, уговорить вернуться? Чем больше он думал, тем сильнее сомневался. Постоял несколько минут у двери и, понурившись, побрел назад.

Вдруг он услышал стук каблучков и поднял голову. Она шла навстречу, изумленно глядя на него. Остановилась, открыла рот, но ничего не сказала. Затем отвернулась и пошла дальше.

— Шушэн! — собрав все свое мужество, позвал он, слыша биение собственного сердца.

Она оглянулась. Он снова ее окликнул дрожащим голосом. Она подошла.

— В чем дело? — спросила отчужденно, бросив на него холодный взгляд.

— Ты можешь уделить мне минут пятнадцать? Нужно поговорить, — тихо попросил он.

— Мне пора на службу, — как ни в чем не бывало ответила она.

— У меня важное дело. — Он покраснел, словно провинившийся ребенок.

Она смягчилась, помедлила секунду и тихо сказала:

— Приходи сюда к пяти часам.

— Хорошо, — проговорил он со слезами благодарности и смотрел ей вслед, пока она не скрылась в дверях.

Снова в его душе шевельнулось сомнение. Всего день, как расстались, а совсем чужие. Хоть бы кто-нибудь рассеял сомнения! Голова была тяжелой, как свинцовая. Его толкнули, и он чуть не упал на тротуар. Это его отрезвило. Он охнул и быстро выпрямился. По улицам сновали люди, мчались машины, коляски рикш, поднимая столбы пыли. «И мне пора на службу», — подумал он и быстро зашагал.

Всю дорогу он думал об одном и, дойдя до конторы, пришел к окончательному выводу: «Во всем виноват я. Надо было попросить у нее прощения».

Он поднялся к себе. Начальника не было на месте. Заведующий корректорской У и секретарь Ли курили, о чем-то разговаривали и посмеивались, бросая на него косые взгляды. Наверняка обо мне говорят! Почувствовал, как пылает лицо, и спрятался за грудой корректуры, не смея поднять глаз.

Он читал перевод романа известного писателя, который напоминал скорее буддийские сутры, столько встречалось в нем непонятных слов, поэтому вникнуть в смысл было невозможно. Он сверял механически.

Сослуживцы громко смеялись, а голова Вэньсюаня опускалась все ниже. И он все сильнее ощущал привычный тошнотворный запах типографской краски. Но приходилось терпеть.

Пришел начальник, в очень дурном настроении, сел за стол, и начался разнос. Один сослуживец подошел к нему и заговорил о прибавке зарплаты в связи с тем, что заработка не хватает на жизнь, особенно мелким служащим.

— Ищите другое место! — холодно бросил заведующий.

«Лучше не платить совсем! — подумал про себя Вэньсюань. — Сам получаешь баснословные прибыли, а нам — хоть помирай. Если бы не твоя жадность, разве поссорились бы мы с Шушэн?» От этих мыслей замирало сердце — как бы начальник о них не догадался.

С огромным трудом Вэньсюань дождался пяти часов, не посмев уйти раньше, и поднялся, только услышав звонок. Заперев корректуру в столе, он поспешил вниз. Даже не слышал, как его окликнул Чжун, жаждавший поговорить.

Парадная дверь в банке уже была закрыта, и он вошел в боковую. Шушэн как раз собиралась уходить. Она улыбнулась и кивнула. Он воспрянул духом. Все окружающее вдруг ожило, словно с наступлением весны.

— Пойдем в «Международное», — тихо предложила она.

— Хорошо, — взволнованно-проговорил он, ему и в голову не пришло, что это то самое кафе, где она была несколько часов с другим. На душе стало легко, словно он сбросил тяжесть последних двух дней. Она шла поодаль с правой стороны и все время молчала, лишь кашлянула несколько раз.

— Ты нездорова? — заботливо спросил он, прервав тягостное молчание. Но вид ее не внушал опасений.

— Нет, ничего, — коротко бросила она, покачав головой, и снова сжала губы.

Он приуныл и не произнес больше ни слова. Вот и кафе. Он никогда здесь не был. И зал поразил его красотой своего убранства. До чего же хороши небесно-голубые шторы на окнах, так и ласкают глаз. И все новое. Посетителей собралось много, но было не особенно шумно. Они прошли к единственному свободному столику у окна.

— Я здесь впервые, — сказал он, лишь бы не молчать.

Она улыбнулась и с жалостью на него посмотрела.

— Ну разве можно с твоей зарплатой часто бывать в кафе? Лет девять назад — дело другое. А за последние годы все переменилось, — сказала она и тихо вздохнула. Возможно, она хотела что-то добавить, но подошел официант. Она попросила две чашки кофе.

— Трудно представить, как будет дальше. Когда мы жили в Шанхае, такое нам и не снилось. В ту пору мы были мечтателями, думали об образовании, об институтах, которые стали бы нам родным домом… — Он улыбнулся словно во сне, но вдруг нахмурился. — Самое удивительное, что изменилась не только жизнь, но и чувства, и трудно сказать, в лучшую или худшую сторону, — закончил он несколько вызывающе.

Официант принес две чашки кофе. Он положил ей в чашку сахар, чем заслужил ласковый взгляд.

— Все прошлое кажется сном. У нас были идеи, хватало мужества трудиться во имя этих идей. Сейчас… в самом деле, почему сейчас мы не можем жить, как прежде? — произнесла она раздумчиво. Похоже, это было сказано от чистого сердца.

Растроганный до глубины души, Вэньсюань почувствовал, что пропасть между ними уменьшилась, и осмелел. Однако голос его все еще дрожал, когда он спросил:

— Ты вернешься сегодня вместе со мной, не правда ли?

Она не сразу ответила и внимательно на него посмотрела. В ее взгляде он прочел изумление, смешанное с радостью. Он видел, как засветились ее глаза, но тут же погасли. Она взглянула в окно, потом на него и вздохнула:

— Тебе не надоела такая жизнь? — Ее глаза покраснели.

— Я сам во всем виноват, — произнес он, опустив голову. — Характер у меня испортился.

— Ты не виноват, — перебила она, — сейчас у всех скверный характер. И у меня тоже.

— Мне кажется, теперь у нас все будет хорошо. — Он совсем осмелел.

— Будущее как-то не ясно. Какой смысл так жить? Я, изучавшая педагогику, работаю мелкой служащей в банке. Смешно и грустно!

— А я что? С утра до вечера сверяю статьи, в которых ничего не понимаю. Не стоит об этом говорить, Шушэн. Пойдем домой, и я никогда больше не буду с тобой ссориться, — молил он ее, потеряв над собой контроль.