Как раз в это время из сверкающего огнями ресторана вышли, разговаривая, две женщины. Взгляд его случайно скользнул по их напудренным лицам. Он не успел отвернуться, как женщина постарше произнесла:

— Сюань!

Он не отозвался и зашагал в темноту, но вскоре вынужден был остановиться: снова начался приступ рвоты, задыхаясь, он прислонился к столбу. И тут раздался ласковый голос:

— Сюань!

Он обернулся. Слезы застилали глаза. Женщина стояла спиной к свету, но по фигуре он безошибочно узнал Шушэн.

— Что с тобой? — спросила она испуганно.

Он не отрываясь смотрел на нее. Так много надо было ей сказать, но он растерянно молчал.

— Ты болен? — участливо вопрошала Шушэн.

Он покачал головой, дышать стало легче, из глаз полились слезы благодарности.

— Ведь тебе плохо! Иди скорее домой, — сказала Шушэн.

— Я пьян, — проговорил он виновато.

— А зачем пил? Прежде такого с тобой не случалось. Тебе надо проспаться, а то и вправду заболеешь. — В голосе ее слышалось волнение.

— На душе пакостно. Встретил Боцина, он затащил меня в кабачок… Ладно, я пойду.

— Будь осторожен, а то еще упадешь. Пожалуй, я провожу тебя. — И она взяла его под руку.

— Проводишь? — спросил он дрожащим голосом, робко взглянув на нее.

— Ну да, провожу, чтобы ты еще где-нибудь не выпил, — улыбнулась она.

У него стало тепло и покойно на сердце.

— Нет, пить я больше не буду, — ответил он и, словно ребенок, послушно пошел рядом с ней.

У входной двери, этой зияющей пасти, он остановился.

— Здесь темно, не спеши. — Она не ушла, наоборот, прижалась к нему, чтобы поддержать.

— А ты? Ты не пойдешь со мной? — несмело спросил он.

— Я провожу тебя наверх, — тихо ответила она.

— Ты так добра ко мне, — проговорил он, ему хотелось обнять ее, хотелось плакать от радости. Он подавил волнение и стал подниматься по хорошо знакомым ступенькам.

— Осторожно! — без конца повторяла она, и, чтобы слышать это еще и еще, он шел очень медленно. Молча. Только раз что-то пробормотал в ответ.

Наконец они поднялись на третий этаж и увидели соседку, жену служащего, она со свечой в руке вышла из комнаты.

— A-а, это вы, госпожа Ван! — приветствовала она Шушэн. На ее добром лице было написано удивление.

Шушэн улыбнулась:

— Госпожа Чжан, вы вниз?

Госпожа Чжан ответила кивком головы, бросила взгляд на Вэньсюаня и участливо спросила:

— Господин Ван не здоров?

Тот молчал, лишь опустил голову.

— Нет, просто выпил лишнего, — ответила за него жена.

— Мой тоже напился. Иду купить ему апельсинов. Ведите господина Вана побыстрее домой, проспится, и все пройдет. — От улыбки на лице Чжан резче обозначились морщинки. Всякий раз при встрече с ней Шушэн думала: «Да, не пощадила ее жизнь».

Женщина не спеша пошла вниз. А они, пользуясь светом ее свечи, направились к своей двери.

Дверь оказалась незапертой. В комнате было по-прежнему мрачно, мать все еще чинила одежду. Сгорбленная, она выглядела такой старенькой и, казалось, не дышала. Свеча нагорела, но мать не сняла нагар — видимо, ни разу не поднялась с места, пока его не было дома.

— Сюань, куда ты ходил? Ничего не сказал мне. Опять искал эту женщину. Ты… я прошу тебя, выбрось ее из головы. Разве способны современные женщины терпеть лишения? — Мать говорила, продолжая работать, не поднимая головы: — Не переживай, Сюань. Не нужна она тебе. Кончится война, может быть, ты станешь жить лучше. Неужели не найдешь жены? — Она подняла наконец голову, но в полумраке ничего не увидела и, отложив иголку, потерла глаза.

Он нахмурился и крепко сжал руку жены. Боялся, что вспыхнет ссора. Но жена молчала. Тогда он не выдержал:

— Мама! — В голосе его звучали мольба и отчаяние.

— В чем дело? — удивленно спросила мать и тут увидела «эту женщину».

— Я проводила его. — Шушэн старалась говорить спокойно.

— Прекрасно! Ты просто молодец. Привел ее все же! — усмехнулась мать и снова принялась за работу.

Шушэн, презрительно улыбаясь, сказала:

— Он вовсе не звал меня, где-то напился, его рвало, я увидела и привела домой. Он едва стоит на ногах, — говорила Шушэн, зная, что причиняет свекрови боль.

— Сюань, как же так? Тайком убежал из дому, напился… — Мать бросила на стол одежду, которую чинила, подошла к сыну, внимательно на него посмотрела: — Ты же не пьешь! Как тебя угораздило! Забыл, что отец твой погиб от вина! Я с детства не давала тебе ни глоточка! Как же ты посмел? — С матерью началась истерика.

— Ему плохо, пусть проспится! — вмешалась Шушэн.

— Не с тобой разговариваю! — сердито крикнула свекровь.

Шушэн зло усмехнулась.

— Ну, скажи матери, где ты напился, — тихим голосом уговаривала его женщина, словно маленького.

Он устало опустил голову.

— Говори же, что у тебя на сердце? Не молчи! — тормошила его мать. — Скажи все, я не буду тебя упрекать!

— Плохо мне, мама! Думал, напьюсь, станет легче, — признался он.

— Когда же ты встретил ее? — не отставала мать, словно забыв о страданиях сына.

— Пусть он ляжет, — не выдержала Шушэн.

Но мать не унималась, продолжая выспрашивать.

— Я… я… — с трудом произнес он, и его вырвало.

— Сядь, сядь, — растерялась мать, подставила скамеечку.

Он сел, и из глаз полились слезы.

— Ну что же это ты? — Шушэн от него не отходила.

— Ладно, проводи его в постель, — смягчилась мать, — а я присыплю пол золой.

Шушэн повела его к постели, раздела, укрыла одеялом и хотела уйти, но он крепко сжал ее руку.

— Спи, спи, — успокаивала она его.

— Это все из-за тебя… Не уходи… — умолял он.

Она ничего не ответила. Он уснул, не выпуская ее руки.

Она осталась. А он еще не знал, что мучивший его вопрос так просто разрешился.

Он проснулся, когда уже совсем рассвело. Жена сидела у письменного стола и приводила себя в порядок.

— Шушэн! — воскликнул он.

Она обернулась, лицо ее светилось улыбкой.

— Встаешь? — нежно проговорила она.

Он кивнул в ответ, потянулся:

— Встаю!

Она продолжала свой туалет. Колечки волос у нее на затылке казались ему необыкновенно красивыми.

Она возвратилась! Это не сон!

Прошло около двух недель. Все было спокойно. Они вовремя приходили с работы. Шушэн принесла чемодан от подруги и об уходе больше не думала. В тот вечер они пошли в кинотеатр «Готай», но фильм не досмотрели — началась тревога.

Мать часто уединялась в своей комнатушке, избегая невестки, но уже не смотрела на нее с презрением, не говорила колкостей. Они просто не разговаривали. В воскресенье приехал Сяосюань, а вечером последним автобусом снова уехал. Больше всех обрадовалась его приезду бабушка, сразу надела на него пальто, которое починила. Ради такого случая невестка сказала ей несколько слов, даже улыбнулась.

Погода стояла пасмурная, то и дело моросил дождь. Было скользко и грязно, и люди часто падали.

Однажды по дороге на службу Вэньсюань поскользнулся, упал и ушиб колено. Превозмогая боль, доковылял до работы. Было еще рано. Чжун сидел у стола, разглядывая в окно прохожих.

— Что с тобой? Упал? — спросил он Вэньсюаня, едва тот появился.

Вэньсюань кивнул и, расписавшись в журнале, направился к лестнице.

— Отпросись на день, здоровье надо беречь, — посоветовал сослуживец.

Вэньсюань ответил с печальной улыбкой:

— Ты же знаешь, какая у меня зарплата. Куда еще вычеты?!

— В такое время думаешь о вычетах? Ты жизни не щадишь ради компании! А знаешь, сколько нам здесь осталось работать?

— Ничего не поделаешь, раз мы едим хлеб этой компании, — устало отозвался Вэньсюань.

— Хлеб компании, говоришь? Только мы не из железа, — невесело улыбнулся Чжун.

— Какие-нибудь новости знаешь?

— Японцы захватили Гуйлинь и Лючжоу и продвигаются со страшной быстротой. Говорят, главный управляющий заявил, что, если враг войдет в Гуйчжоу, компания будет переведена в Ланьчжоу. Он уже послал в Ланьчжоу телеграмму с просьбой подобрать помещение. В этом случае всех нас выгонят вон!